Архив

Александр Рапопорт: «Мне часто мешала фамилия, но менять я ее отказывался»

Александр осуществил свое страстное желание сниматься в кино, лишь когда стал дедушкой. И теперь его уже не остановить. Жадно, наравне с молодыми, он осваивал съемочные площадки сериалов «Есенин», «Зона», «Офицеры», играл в фильмах «Зеркальные войны», «Жара». Делая первые шаги в большом кино, он своим примером подтверждает истину, что лучше поздно, чем никогда. «МК-Бульвар» выслушал из первых уст непростую жизненную историю Александра Рапопорта.

22 января 2007 03:00
7256
1

Александр осуществил свое страстное желание сниматься в кино, лишь когда стал дедушкой. И теперь его уже не остановить. Жадно, наравне с молодыми, он осваивал съемочные площадки сериалов «Есенин», «Зона», «Офицеры», играл в фильмах «Зеркальные войны», «Жара». Делая первые шаги в большом кино, он своим примером подтверждает истину, что лучше поздно, чем никогда. «МК-Бульвар» выслушал из первых уст непростую жизненную историю Александра Рапопорта.

— Александр, известно, что вы родились в семье медиков и вскоре продолжили профессиональную династию. Вы с самого детства видели себя врачом?
 — С детства я видел себя только актером. Я обожал быть в центре внимания, грезил кино и сценой, ходил в театральный кружок и на всех школьных вечерах развлекал одноклассников пением. Но так как учеба оставляла желать лучшего, после седьмого класса родители заявили, что отдадут в медучилище за такие «успехи». Я их уговорил оставить меня в школе с обещанием повысить успеваемость, и после десятого поступить туда, куда они хотят, — в медицинский вуз. При этом, конечно, надеялся, что к тому времени уже все поменяется и я спокойно пойду учиться на актера. Но и через три года все осталось по-прежнему: отец также давил своим авторитетом, и пришлось подчиниться.
— А как получилось, что в институт вы поступили вместе со своим отцом?
 — Если я сначала стал врачом, а потом актером, то у отца получилось все наоборот. В юности он играл на сцене, а когда позже увлекся гипнозом, понял, что без диплома ему не дадут работать, и вместе со мной поступил в Пермский медицинский институт, потому что ни в Москве, ни в Ленинграде, где мы на тот момент жили, нас бы с ним не пропустили по пятому пункту. Но в меде Перми была ректор, кстати, русская, которая принимала евреев со всего Союза. Поэтому мы поступили и первое время даже жили вместе в одной комнате общежития.
— В учебе прилежность проявляли?
 — Первые три курса я всячески старался отыскать себе творческую отдушину: ходил в кружок Петра Вельяминова, играл в институтском оркестре, постоянно участвовал в наших баскетбольных матчах, осваивал приемы карате… В общем, делал все, только не учился. Мне было скучно, до тех пор, пока не началась психиатрия. Меня заинтриговал профессор, который читал нам лекции. Это был настоящий актер! И я вдруг понял, что именно эта область деятельности меня спасет, что это будет моя актерская часть медицины, которая сделает мою жизнь интересной.
— Так и случилось?
 — Не сразу. Сначала был распределен в город Березники, в местную клинику, врачом-невропатологом, что не имело ничего общего с моей специализацией. Я же рвался заниматься психиатрией и сексопатологией, причем еще во времена, когда в нашей советской действительности секса не было и в помине.
— Получается, вы явились родоначальником жанра?
 — Меня еще в институте посылали в столицу, к профессору Васильченко, светилу сексологии, и я многому у него научился. Поэтому в Березниках у меня было небывалое количество пациентов, и я получал удовольствие от работы. При этом о сцене не забывал — в свободное время уезжал на гастроли с тамошними певческими коллективами в качестве гитариста и исполнителя песен.
— Каким образом оказались в Москве?
 — По своим ощущениям я — типичный житель мегаполиса. Поэтому всеми путями пытался стать столичным жителем. Не сразу, но мне это удалось. Я провернул совершенно невероятный обмен, мы с семьей поселились в Москве, и меня взяли в штат больницы им. Кащенко, а жену — в ресторан «Арагви». Потом я еще трудился дежурным психиатром по городу. И состояние гордости за профессию мне знакомо.
— И как же при такой праведной жизни вас угораздило попасть в тюрьму?
 — Причина в том, что у меня были существенные различия во взглядах с представителями власти на показание к неотложной, принудительной госпитализации в психиатрическую больницу, а также на целесообразность службы в армии людей, которые туда идти категорически не хотят. Поэтому я попал по политической статье, хотя диссидентом никогда не был. И четыре года пришлось провести в местах не столь отдаленных. Многие товарищи, коих я таковыми считал, от меня тогда отвернулись. Но эти годы меня не сломали, а закалили. Так что данный факт моей жизни считаю позитивным.
— Вы предполагали, что ваши разногласия с властями могут так закончиться?
 — Я не думал, что все так далеко зайдет, когда отказывался упекать человека в психушку, если не видел на то оснований. Я активно выступал на профессиональных конференциях на эту тему и совсем не собирался идти на компромиссы и жертвовать своими принципами. Вообще, в жизни есть несколько основополагающих моментов, таких, как призвание, любовь, собственные убеждения, которыми точно никогда жертвовать нельзя, ни при каких обстоятельствах. Вот, например, мне далеко не единожды предлагали сменить фамилию, чтобы облегчить существование. Естественно, я всегда отказывался.
— Освободившись, вы немедленно отправились в свободную Америку, начинать новую жизнь…
 — Да. Я еще задолго до тюрьмы хотел уехать за океан. Меня совсем не устраивало то обстоятельство, что от моей национальности и отсутствия партбилета зависит благосостояние семьи.
— Соединенные Штаты не разочаровали?
 — Ни в коем случае. Мне по душе, что американец — это не национальность. Ни в одной другой стране такого нет. Везде к эмигранту относятся как к человеку второго сорта. А в Новом Свете ты чувствуешь себя среди своих. И я рад, что у меня теперь двойное гражданство, есть свой дом в моем любимом Нью-Йорке, где меня всегда ждут жена и верный девятилетний пес породы хаски — голубоглазый Чаки.
— Как вы там зарабатывали себе на жизнь?
 — Приехав в Америку, я уже как-то умел разговаривать по-английски и сразу сел за «баранку», то есть занялся частным извозом. А жена в это время мыла котлы за два доллара в час, ухаживала за престарелыми людьми. Это были, конечно, несладкие годы. Но спустя какое-то время я прошел курс в университете, чтобы получить их диплом психотерапевта, устроился в агентство социальной психологической помощи нашим эмигрантам, а позже уже открыл собственный психотерапевтический кабинет. Так что могу смело сказать, что я там состоялся. Получил то, за чем ехал.
— По вашему мнению, рецепт успеха существует?
 — Естественно. Куча книг написана на эту тему. И я в очень хороших отношениях с Тони Роббинсом, который является одним из ведущих специалистов в Штатах по психологии достижения успеха, как профессионального, так и личного. Он, как и многие его коллеги, утверждает, что в этом деле существует пять ступеней. Первая — определение желаемого плюс ответ на вопрос, почему ты хочешь именно этого. Вторая — составление плана действий. Третья — осуществление. Четвертая — работа над ошибками. Пятая — изменение подхода, если видишь, что наступаешь на одни и те же грабли (порой это самое главное). И, разумеется, я не являюсь сапожником без сапог и строю свою жизнь исходя из вышеперечисленных тезисов.
— В отличие от России американцы обожают адвокатов и психологов. У вас наверняка там нет отбоя от клиентов, поэтому странно, что вы сейчас так много времени проводите здесь…
 — У меня действительно клиентов немало. Но все дело в том, что я ведь всю жизнь мечтал об актерстве, поэтому не случайно в Нью-Йорке брал уроки актерского мастерства в школе легендарного Ли Страсберга. Там в свое время учились многие звезды Голливуда, включая Мэрилин Монро, а мне даже посчастливилось слушать мастер-класс Аль Пачино. И в России меня с 2004 года держат кинопроекты, в которых наконец я стал участвовать. Все началось с того, что Галина Данелия, с которой я дружу, познакомила меня с ассистентом по актерам «Мосфильма», и та позвала меня в картину «Моя Пречистенка». Потом я познакомился с сотрудницей актерского агентства, куда позже меня поставили на учет. Так все и закрутилось.
— На ваш взгляд, судьба вам предоставляет много шансов?
 — Скажем так: я просто знаю, где дают, и беру (смеется). На дом ведь к тебе никто не придет и ничего не предложит, если о тебе не узнают заранее. Я стараюсь быть на виду, и у меня, безусловно, высокая поисковая активность. Поэтому сегодня могу похвастаться: на моем счету уже 39 картин. И вот недавно закончил сниматься в фильме «Клиника», где играю свою первую положительную роль, кстати врача-патологоанатома. Плюс есть певческая программа, которая мне очень дорога, — «К нам приехал!» на канале «Ля Минор», где я являюсь ведущим. Потом — я выпустил три диска своих песен, снял два клипа.
— Вы, видимо, можете четко сформулировать, чем проблемы россиян отличаются от проблем американцев.
 — В принципе проблема человека в любой стране одна — научиться общаться с самим собой и окружающим миром. Но надо отдать должное американцам: приходя на прием к доктору, они точно знают, какие проблемы хотят разрешить. Русские же часто сам поход к психотерапевту не рассматривают как лечение. И многие якобы психологи, окончив какие-нибудь сомнительные месячные курсы, уже именуют себя психоаналитиками. Это смешно. И еще меня поражает, что в нашей стране продавцы или парикмахеры позволяют себе утверждать, будто они и сами прекрасные психологи. Они думают, что хорошо разбираются в людях, если работают с ними ежедневно. Возможно, это так и есть. Но они не понимают, что основное качество психотерапевта — уметь вжиться в шкуру другого человека, почувствовать его боль как свою, заболеть его болезнью и найти способ ее излечить.
— Давайте поговорим о личной жизни. Как зовут вашу жену и как вы с ней познакомились?
 — Люська! Именно так. Не Людмила. Наш роман родом из ранней юности… Это была сумасшедшей красоты блондинка с мощнейшим женским началом… Да она такой и осталась. У меня все перемкнуло, когда ее впервые увидел. И по темпераменту мы вполне друг к другу подошли. Сознаю, что являюсь не слишком удобным для нее человеком, потому как не в состоянии принадлежать кому-то или чему-то одному… Знаете, какая у нее самая любимая песня? «Глазам не верю! Неужели в самом деле ты пришел?»
— То есть вы человек влюбчивый и увлекающийся?
 — Я всегда нахожусь в состоянии влюбленности: в жизнь и, конечно, в женщин. Но как вы можете спрашивать о романах у женатого мужчины?! Лучше я вам скажу, какие женщины мне нравятся: внешне привлекательные, с наличием тайны, с сочетанием кроткости и страсти, и ни в коем случае не бизнес-леди, хотя этот образ и крайне сексуален. И еще — я за то, чтобы мужчина, начиная отношения с женщиной, никогда бы их не заканчивал, даже если спустя время он заинтересуется еще кем-то… Это возможно, поверьте мне.
— У вас два сына. Чем они занимаются?
 — Они разные по натуре, но объединяет их то, что они оба предельно — чуть не сказал: патологически — порядочны. Старший, Вячеслав, живет и работает в США, но сейчас находится в командировке в Москве вместе со своей женой Наташей. Он по складу характера не лидер, скорее человек корпорации. Высококлассный, педантичный, надежный исполнитель. По образованию — менеджер, окончил массу учебных заведений в России и за рубежом. Полиглот, владеет пятью иностранными языками. Младший, Кирилл, наоборот, явный лидер, сам устанавливающий для себя правила боец. Началось все с того, что в возрасте 18 лет в силу обстоятельств он остался один в Барселоне без знания какого-либо языка. И ничего, справился. Прожил там шесть лет. Видимо, он предприниматель по призванию, потому что никаких учебных заведений, кроме средней школы в Москве, не заканчивал. Тем не менее в Америке у него небольшое кафе, где он весьма успешно ведет дела. Кирилл женился на известной модели и актрисе Ирине Дмитраковой, и они родили мне долгожданного внука — Александра-второго. Ему в настоящий момент полтора года. И это свет моей жизни. Мечтаю, чтобы он тоже, как и я, захотел однажды стать актером… Или психотерапевтом… Или и тем и другим…