Истории про Золушек сейчас неактуальны. Хотя и очень привлекательны: случайное знакомство с продюсером, первые пробы — и вот ты проснулась знаменитой. Цветы, поклонники, дом в Барвихе и шампанское рекой. В реальности же есть два пути к славе. Первый — через богатого мужа (любовника, отца, брата), который до бесконечности будет проплачивать телеэфиры, съемки клипов и выпуск компакт-дисков, — достаточно надежен. Электронные СМИ делают чудеса: звезды загораются в товарных количествах (см. программу «За стеклом»). Второй — начать все с нуля и пробиваться к сцене самостоятельно — не дает никаких гарантий успеха. Поэтому не так распространен.
Татьяна Лихачева начинала с Машей Распутиной и работы в группе «Армия». А в 2001 году получила «Золотой граммофон» за песню «Любовь — холодная война». По мнению сведущих людей, это довольно успешная карьера для отечественной эстрады, тем более что за спиной Татьяны Лихачевой не стояли толстосумы- помощники. И плату за успех она вносила из своего кармана.

 — Таня, когда начинающая певица получает какую-то премию, то возникает мысль, что эту самую премию она купила.
 — Согласна. Но я сама не ожидала, что получу «Золотой граммофон». Мне позвонили с «Русского радио» и сказали, что моя песня занимает 4-е место в хит-параде. Ну я на этом и успокоилась. А когда меня пригласили на вручение премии, я была в шоке.
— Ты начинала у Маши Распутиной. Как ты вообще к ней попала?
 — Я училась на втором курсе Гнесинского училища. Я как раз искала подработку и поэтому рискнула пойти на прослушивание, которое устраивал продюсер Распутиной.
— Сколько тебе лет тогда было?
 — Официально — семнадцать. Я ведь когда в училище поступала, прибавила себе несколько годиков.
— Для чего? Хотелось побыстрее повзрослеть?
 — Нет. Просто в этом возрасте не рекомендуется серьезно заниматься вокалом — можно сорвать голос. Поэтому был шанс не поступить. Я специально ходила на выпускные экзамены, чтобы послушать и выбрать для себя педагога. Когда попала на экзамены к Маркович Татьяне Николаевне, поняла, что хочу учиться только у нее. Стала что-то узнавать. Мне рассказывали, что она самый строгий и суровый педагог, что понравиться ей практически невозможно. Как-то во время очередных расспросов познакомилась с выпускницей Маркович Раей Сафарян (сейчас она тоже преподает в нашем училище). Она меня прослушала и взялась подготовить. Рая мне и посоветовала, чтобы на экзамене я сказала, что мне 18, а лучше — 19 лет. Когда я уже училась и Татьяна Николаевна узнала мой настоящий возраст, чуть меня не выгнала. Назвала авантюристкой и жутко ругалась. Но оставила.
— Как родители отнеслись к твоей подработке?
 — Через два дня после прослушивания мне позвонил директор Распутиной и сказал, что следующей ночью летим в Салехард. Мама была в ужасе. Но все-таки отпустила. Татьяна Николаевна тоже была не против.
— Сколько тебе платили?
 — 70 долларов за выход. А концертов много было. Тогда как раз начиналась акция в поддержку Ельцина «Голосуй — или проиграешь!». Поездила я так с Распутиной месяца три. А после «Славянского базара» ушла от нее.
— Что там случилось?
 — Да ничего особенного. Мы с ней постоянно конфликтовали. У меня ведь характер такой: если какая несправедливость — молчать не буду. А она грубости могла сказать в мой адрес. Ей все время казалось, что на сцене я отвлекаю на себя внимание. Мне тоже стали дарить цветы. В общем, я ее раздражала. У нас никак не складывалось, и я ушла. Жутко переживала, впала в депрессию.
— Но благодаря ей ты все-таки «засветилась».
 — Да. Но прошло несколько месяцев, а в моей жизни ничего не происходило. И вот однажды лежу в ванне, жалею себя, возмущаюсь, почему до сих пор меня так никто и не нашел. И в этот момент раздается звонок. «Здравствуйте. Вы Таня Лихачева? Я продюсер, меня зовут Сергей Христов. Я набираю группу и хотел бы на вас посмотреть. Мне сказали, что вы неплохо поете и хорошо выглядите. Какой у вас рост? Метр семьдесят пять? Очень хорошо. Через 15 минут жду вас у подъезда в красном джипе». Можете себе представить, как я собиралась? Вылетаю на улицу. Машина уже стоит. Сажусь, и мы едем на студию Бабенко в Ясенево. Оказалось, что Христов — фанатик джаза. Он сел за рояль и говорит: «Пой». Я что-то сымпровизировала. «Так, все. Это то, что мне нужно. Пойдем писать первую песню». Вот так спонтанно я попала в группу «Армия».
— И сколько времени ты там проработала?
 — Два с половиной года. Я ушла первой из группы.
— Почему?
 — Жизнь идет, и человек стремится к чему-то большему. Это был интересный проект, очень агрессивный. Четыре воинствующие девушки. И в какой-то момент я почувствовала, что мне там тесно. Мне этого мало. И что мне хочется реализоваться, а там это не очень хорошо получалось. Я решила попробовать сделать сольный проект. Не знаю, насколько удачно я начала, но надеюсь, что дальше все пойдет хорошо.
— Чем занималась после «Армии»?
 — Училась. Сначала в училище. Потом в институте. В этом году уже заканчиваю. Параллельно потихоньку пыталась что-то сделать в плане карьеры. С одной девочкой работали дуэтом по клубам. Меня уже знали, поэтому были предложения даже от Талмацкого, приглашали солисткой в рок-группы какие-то. Но не сложилось. Потом как-то так получилось, что нашла продюсера. Или он меня? Не знаю. Долго искала композитора. Встретила Кима Брейдбурга. Записали песню, сняли клип. И как-то все закрутилось.
— Начинать самостоятельную карьеру страшновато не было?
 — Не то чтобы страшновато — я не трусиха, — а какое-то загадочное состояние. Как в школе, когда я заходила в новый класс. Примут — не примут. Приживусь — не приживусь.
— Сколько, по-твоему, нужно денег, чтобы раскрутиться начинающему артисту?
 — Раскрутиться — дурацкое слово. В наше время много всяческих проектов и необходима реклама. Даже чтобы утюг продать, его рекламировать нужно. Не знаю, сколько денег. Любому человеку, независимо от того, талантлив он или бездарен, нужна реклама. Если я хочу стать известной, то должна участвовать в каких-то мероприятиях, концертах. Меня будут потихоньку узнавать. Долго, нудно, но в итоге я смогу утвердиться.
— Но чтобы участвовать в каких-то мероприятиях, нужно для начала туда попасть.
 — Да, правильно. Для этого надо иметь хорошего продюсера. И не обязательно за бешеные деньги. Например, я продюсер. И есть девочка, которая умеет петь. И я знаю, что смогу сделать из нее певицу, смогу ее продать, заработать денег и себе, и ей. Разве я упущу такую возможность? Конечно, чем больше денег, тем больше рекламы. Хотя я знаю многие проекты, в которые вкладывали от 100 тысяч долларов и выше — даже цифры боюсь называть, — но, к сожалению, все впустую.
— Может быть, потому что у продюсеров или кого-то еще был интерес к этим проектам совсем иного плана?
 — Через постель проходят процентов пятьдесят артистов. Да большая часть наших исполнительниц не имеют никакого отношения к музыке, зато являются подругами богатых людей.
— Тебе не предлагали стать одной из них?
 — Предлагали. Особенно мужчины известной национальности. Они почему-то думают, что хозяева всего мира. Но я не позволяю по отношению к себе фамильярностей. Знаешь, мужчины, наверное, это чувствуют и боятся ко мне приставать.
— Их страх был оправдан?
 — В принципе нет. Я по натуре добрый и общительный человек. Хотя за хамство в мой адрес или явную несправедливость могу и ударить.
— Даже если этот человек — звезда?
 — Ну и что? Бывают случаи, когда я просто не могу сдержаться. Пощечину обязательно дам, если человек допустил какую-то вольность.
— Ты ведь действительно боксом занималась?
 — Да. У нас в группе было такое увлечение. А началось все с того, что кому-то захотелось снять клип в спортивном зале. Мы стали заниматься. Сюжет отклонили, а интерес к боксу не пропал. Правда, до разряда не дошло.
— Синяки и ссадины, по-моему, не лучшее украшение для девушки, тем более артистки.
 — Конечно. Но у меня синяки до сих пор бывают, хотя боксом уже не занимаюсь. Я же девочка неспокойная. Могу подраться, постоять за себя. Я и в детстве агрессивной была. Росла таким неспокойным ребенком.
— Не помнишь, о чем в детстве мечтала?
 — О балете! Я очень хотела им заниматься. Родители к моему увлечению нейтрально относились, а вот бабушка всегда говорила: «Не иди в артистки. Это сложный путь». У нее было мнение, что у всех артистов очень сложная судьба. Помнишь артистку, которая играла Фросю Бурлакову? (Екатерина Савинова. — Авт.) Это бабулина подруга. У нее ведь очень тяжелая судьба была.
— Сейчас бабушка как к твоим успехам относится?
 — Радуется. Она забрала свои слова обратно. (Смеется.) Желает мне всяческих успехов и чтобы доставались они мне как можно менее болезненной ценой.
— Ты ведь собиралась ехать учиться в Ла Скала?
 — Да. Но я попала в аварию, и поездку пришлось отложить. Я ждала аудиенции к Джованни Конетти около трех месяцев. На самом прослушивании спела ей «Аве Марию», кусочки каких-то известных композиций. Она не поверила, что я училась в России. Сказала, что у меня носоглотка по-другому устроена, не так, как у русских. Что я могу даже добиться негритянского звучания. И если хочу, то хорошо бы начать заниматься академическим вокалом. Мне бы очень этого хотелось. В сентябре поеду. Буду мотаться туда-сюда. Я ведь не хочу бросать шоу-бизнес.
— Ни для кого не секрет, что наша эстрада поделена на своего рода касты, в которые попасть очень трудно…
 — Да. Но если есть хороший материал, фактура — почему бы и нет? Не знаю, стоит ли приводить конкретные примеры, но существуют артисты, которые никогда в жизни не добьются многого. И никогда не попадут в эти сферы.
— А как же деньги, с помощью которых можно пробиться на вершины?
 — У нас много сейчас артисток, которые имеют большое финансирование. Их все знают, даже имен называть не надо. Но если человек бездарен, то сколько бы он ни имел денег, его никогда не будут воспринимать как профессионала. Ни слушатели, ни артисты. Любой профессионал из плеяды взрослых, утвердившихся звезд никогда не сможет отозваться о молодой певице так, как он отозвался бы об Отиевой или Долиной.
— Кто, на твой взгляд, из молодых сможет добиться этого признания?
 — Мне кажется… я добьюсь. (Смеется.)

Татьяна МАРКОВИЧ,
старший преподаватель ГМИ эстрадно-джазового искусства:
— У Лихачевой огромные перспективы, если она не изменит своим привычкам и достоинствам. А основное из ее достоинств — это трудолюбие. Я давно не видела таких трудяг. Таня талантливый человек с прекрасной органикой голоса. У нее великолепный диапазон. Она может с ним работать и как академическая певица, и как певица мюзикла, и как джазовая. Она очень гибкий человек с точки зрения вокала. Очень одаренная певица.
Иосиф КОБЗОН:
— Фактурная, хорошая девочка. У нее приятный голос, свой репертуар, что немаловажно. Обаятельная, молодая, симпатичная певица. Она больше обращает внимание на саму песню, а не на то, во что одета на сцене. Таня тоже может показать свои конечности, стройные и длинные, но для нее главное не это. У Тани хорошо получается петь эстраду. Я слышал, что она хочет поехать учиться в «Ла Скала», но я думаю, что ей не следует перестраивать свою карьеру сегодня.
Лаша НИКАБАДЗЕ,
певец, победитель конкурсов имени Энрико Карузо и Пласидо Доминго:
— Таня мой хороший друг. Я считаю ее очень одаренным человеком, поэтому и уговорил ее съездить на прослушивание в «Ла Скала». Она попала к знаменитой женщине, профессору Джованни Конетти. Когда она услышала Таню, то была удивлена ее голосом и манерой исполнения. Назвала Таню талантливой и умной девочкой и пригласила заниматься к себе. Но, к сожалению, Таня почему-то не приехала. Надеюсь, она все-таки воспользуется этим шансом и приедет учиться.