За год до окончания школы, в 16 лет, Наталию Белохвостикову пригласили учиться во ВГИК. О ее приеме перед ректором ходатайствовал сам Сергей Герасимов, обративший внимание на выдающиеся способности абитуриентки. В двадцать, снявшись в фильме «У озера», она стала самым молодым лауреатом Госпремии. На ее счету не так много ролей — где-то около тридцати, зато какие: принцесса цирка в одноименном фильме, Неле в «Легенде о Тиле», Эмма Герберт в картине «Берег» и Мари из «Тегерана−43».
На съемках последнего проекта Белохвостиковой — «Год лошади» — занята вся ее семья. Муж Владимир Наумов выступает продюсером, дочь Наташа — режиссером, а сама актриса взяла на себя главную роль. Музыку к фильму пишет Исаак Шварц, в картине заняты не менее замечательные актеры: Ивар Калниньш, Михаил Ульянов, Клара Лучко. К осени картина будет готова.

 — Наталия Николаевна, не так давно у вас с Владимиром Наумовым вышла книга воспоминаний. Написать ее — ваша инициатива?
— Нам позвонили из издательства и предложили подготовить книгу, чем меня шокировали. Никакого желания анализировать свою жизнь у меня не было. И поначалу ничего не складывалось, а потом, как в омут с головой, я окунулась в прошлое и начинала вспоминать, как и любой человек, людей близких, дорогих. Собранный материал в книгу не умещался, его пришлось сокращать. Нам пошли навстречу и увеличили число фотографий до немыслимого количества, и все равно это была маленькая стопочка из тех гор, которые есть.
— Наверное, немало места в ваших воспоминаниях уделено мужу. Ведь ему вы во многом обязаны своим успехомѕ
— Это не успех. Это часть меня. Я же познакомилась совсем молоденькой со взрослым человеком, который во многом сформировал меня. Думаю, что моя жизнь пошла бы по иному руслу, если бы я не встретила Наумова и не увидела другое кино.
— Вам не казалось, что вы люди разных поколений?
— Нет, я никогда этого не ощущала. Я даже не знаю, как это объяснить. Если я подчас сникаю, отползаю в уголок, то от Володи всегда исходит такое безудержное фонтанирование, он жаждет снимать, куда-то ехать. Я так не могу, я должна тихонечко где-то отсидеться. А у него миллион всяких дел: у него и студенты, и студия и съемки, а потому звонки в нашем доме раздаются с семи утра и до часу ночи, при этом не бывает выходных, и это для него — нормальная жизнь. Этот человек не умеет отдыхать. Даже когда у него температура поднимается колоссальная и я беру с него слово, что он один день не поедет на студию, я не помню случая, когда бы он слово это сдержал. Он лидер по сути своей и в творчестве, и в жизни.
— В этом году вы отпразднуете 30-летний юбилей вашей свадьбы.
— Мне становится ужасно смешно, когда эту цифру называют. В это совершенно не верится. Тут, наверное, уникальность в том, что мы занимаемся одним делом, которое есть наша жизнь. И поэтому, когда я играю у Володи, — это самое лучшее время в моей жизни.
— Вы познакомились с будущим мужем в самолете по пути на Белградский кинофестиваль. Говорят, история вашего знакомства попала даже в газету «Правда».
— Ситуация была такая. Мы познакомились с Володей в Белграде, на Неделе советских фильмов, где представляли «Бег», «У озера» и еще несколько картин. Так как Владимир Наумович был главой делегации, то он давал интервью газете «Правда» (это мероприятие проходило в связи с какой-то годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции). Так вот, на вопрос, что больше всего его потрясло в Белграде, он ответил: «Белохвостикова».
— Вам, наверное, это польстило?
— Меня это приятно удивило. Тогда я думала, что вряд ли еще раз увижу этого человека. Я, совершенно молоденькая артистка, понимала, что за ним — колоссальная жизнь в кино. И поэтому то, что стало затем происходить, оказалось для меня потоком неожиданностей. Для того чтобы нам увидеться, он пригласил в Москву кинематографистов из Белграда, тех югославов, которые нас до этого принимали. Такая странная поначалу история через год кончилась тем, что я вышла замуж…
— Что было решающим моментом?
— Вот то, с чего я начала, когда вы спросили о разнице в возрасте. Вот это меня опрокинуло — эти азартные глаза, все время смеющиеся, этот совершенно ни на секунду не замирающий дух, взрывной характер. Володя — полная противоположность мне. Мы как две разные половинки. Я миротворец, никогда не ссорюсь. А он азартный, часто спорит, без конца фантазирует. Так что мы разные персонажи совсем.
— После вашего знакомства все фильмы Владимира Наумова выходили исключительно с вашим участием. А что если муж решит снимать очередную картину без вас?
— Я к этому отнесусь с пониманием, если мне там нечего будет играть. Володя ни разу не сделал в своей жизни поступка в пользу жены — всегда в пользу артистки. Я, наверное, как талисманчик — всегда оказываюсь рядом. Притом что я безумно люблю бывать на съемках, даже если не снимаюсь, сидеть в уголочке и смотреть. Но режиссерского во мне ничего нет, я артистка. Конечно, я понимаю, что он верит моему слову, но я никогда бы не посмела советовать ему. Только ему одному дано знать, почему он снимает так, а не иначе. Каждый должен заниматься своим делом.
— А почему вас не видно в театре?
— Время от времени меня закручивают какие-то антрепризы, но потом вдруг что-то разваливается или я начинаю сниматься. Я очень хорошо отношусь к театру, но когда мне говорят «кино» — у меня загораются глаза, и за это я все готова отдать.
— Ваша дочь сейчас снимает свою первую полнометражную картину «Год лошади», вы играете в ней главную роль. Каково работать под руководством дочери?
— Скоро выйдет фильм Наумова «Мадонна на асфальте», в котором я впервые снималась с Наташей и где она играла главную роль. Это было ощущение, совершенно не похожее на то, что испытываю сейчас. Еще мой учитель Сергей Герасимов говорил нам о взаимоотношениях режиссера и актера: «Вы должны жить в одной вере. Только тогда вы сможете достичь результата». Я очень ценю Наташин вкус и верю ее глазу. На съемочной площадке она для меня режиссер, с которым мы делаем общее дело — кино.
— У вас нет опасения за будущее дочери — все-таки выбрала она для себя далеко не самую стабильную профессию?
— Никаких опасений нет. Она окончила ВГИК, актерский факультет (мастерскую Армена Борисовича Джигарханяна), потом закончила режиссерский у Аллы Суриковой. Уже участвовала в создании телевизионного цикла передач «1001 рассказ о кино». Конечно, актерская профессия зависимая. И когда Наташа поступала во ВГИК на актерский, я ее предупреждала: пришло другое время, многим из них не дано быть услышанными, не только увиденными.
— Так она поступала еще и на юридический. Хотела сменить профессию?
— Она со своей подругой, тоже актрисой, которая, как и Наташа, очень любит животных, решила провести такую акцию — организовать благотворительный концерт звезд эстрады в защиту животных в концертном зале «Россия». На вырученные деньги они покупали корма и раздавали их по приютам. Девушки впервые работали с договорами и другими документами, поэтому им пришлось нелегко. И тогда Наташа почему-то решила, что в жизни надо иметь еще что-то кроме эмоциональной профессии, иначе тебя могут запросто обвести вокруг пальца. И она поступила на юридический, но выучиться на юриста ей так и не пришлось. Ее встреча с Аллой Суриковой в один миг изменила все ее планы. После ее слов: «Наташа, но ты подумай, ты просто представь… себя» — все кончилось… Наташа пошла к ней учиться.
— Она вся в работе?
— Совершенно, и свободного времени нет совсем. Дай бог ей силенок и здоровья, потому что в девять утра уезжает и поздно ночью приезжает, работа режиссера — она все-таки мужская. В жизнь своей дочери я не вмешиваюсь. Вообще, я не умею поучать, и, наверное, я плохой воспитатель. В школе ото всех ее защищала: мне казалось, что она всегда права…
— В детстве вас часто водили в кино?
— Мое детство прошло за границей, в Англии и Швеции. Папа — дипломат, а мама, хотя и переводчик по образованию, очень кинематографический человечек — в том смысле, что она бесконечно любит кино и все о нем знает. Меня она с собой на фильмы таскала с двух лет. Я помню «Волгу-Волгу», помню этот зал, в котором мы смотрели эту картину в посольстве в Лондоне… В детстве помимо того, что я жила в окружении любви и добра, я жила в какой-то сказке и тайне. Помню, как к вечеру наша большая комната была завалена игрушками: нам с братом позволялось все. Потом я долгое время жила без родителей — они работали за границей, а я училась в Москве.
— Правда, что вам присвоили титул баронессы?
— У меня дома даже лежит бумажка в подтверждение. Но я не понимаю, зачем это нужно. Все наши собрания и балы выглядят пока немного комично. Хотя я понимаю, что за границей это есть. Тогда, если я баронесса, мне должны пожертвовать земли какие-то. Вот это было бы замечательно. Кстати, мой дедушка жил в городе Павлово под Нижним Новгородом, был революционером. Там даже есть улица, названная его именем.
— Вы никогда не рассказывали о своем брате. Как сложилась его судьба?
— Он стал дипломатом, но потом оставил службу. Сейчас пишет замечательные рассказы. Я его понимаю: дипломатический мир замкнутый, странный и очень тяжелый психологически. Когда я кончала институт, я думала: какое счастье, что мое детское знание о том, что я обязательно должна двинуться в Институт международных отношений, не сбылось!
— Вы с 16 лет стали посещать ВГИК. Как к вам относились сокурсники?
— Мне кажется, они все надо мной подтрунивали, посмеивались. В институт я пришла школьницей с длинной косой, окончив девять классов. Помню, чуть что — становилась пунцовой. Еще человек ничего не сказал и не подумал, и обидеть меня не хотел, собирался только обратиться ко мне, а я заливалась краской. И всем это нравилось, всех веселило.
— Что помогало преодолеть застенчивость?
— Я думаю, что я и сейчас каждый раз ее преодолеваю. Хотя, возможно, многое произошло еще на Байкале, во время съемок фильма «У озера», когда мы только сняли один дубль на натуре вечером и Сергей Аполлинариевич Герасимов сказал: «Все, мне больше не надо». И я поняла, что у меня что-то получается. После этого ничего не страшно — человек еще хоть раз хочет этого состояние достичь. Это как наркотик.
— Успех к вам пришел рано, с первого фильма. Голова не кружилась?
— «У озера» мы снимали почти год, а до этого полгода репетировали. Параллельно я училась в институте. Поэтому когда закончили картину, я только поняла, что это адская работа. Потом, когда мы представляли картину в Доме кино, я впервые слышала тишину зала, а потом видела женщин с красными от слез глазами. Для меня такая реакция на мою первую роль была шоком.
— Во многих картинах вы играете героинь с несчастливой судьбой. Не боялись, что это как-то отразится на вашей личной жизни?
— Нет. Но для души ничто бесследно не проходит. Я знаю, что когда играла возрастные роли, то груз этих лет я ощущала. Да, возрастной грим накладывался по пять часов, но помимо всего этого появлялась какая-то тяжесть сердца. Первую такую роль я сыграла в «Тегеране» и на мгновение почувствовала, что будет со мной через много лет. Мне тогда казалось, что я заглядываю в нечто недозволенное человеку, — очень не хотелось. Хотя и очень переживала, если не выходил возраст.
— На той съемке в «Тегеране» вам делали гипсовую маску. Где она сейчас?
— Я ее не видела никогда. Думаю, что смотреть на нее страшно. Вероятно, хранится где-то на студии — мне муж ее так и не показал. Было время, когда я просила принести ее домой, но он не принес. Честно говоря, сейчас мне ее и не очень хочется увидеть, потому что я всегда буду помнить те ощущения, которые связаны были с процессом ее изготовления. Кстати, очень многие актеры, которые это пережили, больше на эксперимент не соглашаются.
— Наверное, от отсутствия внимания со стороны поклонников вы никогда не страдали. Писем много приходило?
— Письма приходили от самых разных людей. Есть же такие, которые получают удовольствие от того, что они выплескивают свою ненависть к этому миру на людей, которые известны. Приходили и письма в стихах, и письма-исповеди, которые умещались в большие конверты и отправлялись как бандероли. Кто-то просил совета, и я отвечала. Одна женщина после выхода фильма «У озера» написала, что это ее судьба. Были ситуации, когда дарили щенков, и это было ужасно. Потому как профессия моя цыганская, то, конечно, дома животных оставить было нельзя. И мы находили каких-то знакомых и им оставляли. И я знала, где живет та или иная собачка. Один такой щеночек вырос в огромного пса, это была чистокровная овчарка невероятной красоты.
— И все-таки со временем животные в вашем доме поселились. Вот сейчас у вас живет кот по прозвищу Илья Ильич Обломов…
— Он у нас найденыш, или, как мы еще говорим, наш спасеныш. До него у нас жил доберман Агат, и я бы не взяла больше никого: пережить еще одну потерю, мне кажется, я бы не смогла. Мы подобрали умирающего кота на даче. Он, видимо, так натерпелся от людей, что два года не давал себя погладить. По складу характера — созерцатель, мечтатель с голубыми глазами. Никогда не думала, что такие удивительные коты бывают. Это очень достойное существо, которое не обременяет собой, никогда ничего не требует. Для него главное, чтобы мы были рядом.
— Ведение домашнего хозяйства у вас отнимает много времени?
— Мы все делаем то, что успеваем. Бывает, что и в доме царит художественный беспорядок, но и он мне комфортен. Помощницы по хозяйству у меня нет, так как я не терплю чужой руки в доме. Это уже свойство характера.
— Ваш муж в свободное время, я знаю, рисует, а какое у вас хобби?
— Если б была такая возможность, то у себя дома я создала бы оранжерею или зимний сад. А так приходится каждый раз при покупке цветов думать, смогут они меня дождаться из экспедиции или нет, и спрашивать, сколько дней те смогут продержаться без полива. Если дней десять, то я их покупаю. Мне очень нравится их мощная зелень. И я верю, что в доме, где все хорошо, хорошо растут цветы. В них для меня есть какая-то тайна.
— А какие книги вы читаете?
— Во время съемок я не успеваю много читать. Но вечерами возвращаюсь к тому, что люблю. Все равно беру Булгакова, например «Мастера и Маргариту». Один человек сказал мне, что, когда у него умерла мама, ему эта книга помогла выжить. Может, она многих спасает?..
— Каким представляете для себя лучший отдых?
— Отдыхать я так и не научилась. До сих пор не умею отрешиться от всего и сказать, что меня ни для кого нет. День-два между работой — это и есть мой отдых. Чаще всего так и бывает. Выбор натуры перед съемками в Венеции для меня был отдыхом. Я заряжаюсь теплом и тишиной своего дома.