Это была невероятная пара. Он — статен, изыскан, элегантен и аристократичен до кончиков ногтей. Она — воздушна, эфемерна и прекрасна, как небесный ангел. Их связывало взаимное, пылкое, необъяснимое для многих чувство. Редкое уважение. Долгожданный ребенок, настоящий ДАР — Дмитрий Анатольевич Ромашин (этим сакральным сокращением имени особенно восторгался Ромашин-старший). Наконец, общая любимая профессия. Их разделяло только сорок лет… И, пожалуй, еще людская зависть и недоверие. А теперь — еще и пропасть вечности. В августе 2000 года не стало народного артиста России Анатолия Ромашина. Роковая, нелепая случайность. Трагическая смерть на даче в Пушкино (по невероятному, мистическому совпадению через полгода после трагедии этот дом сгорел) навсегда разделила его с обожаемой женой Юлией Ромашиной.
Как жилось ей все эти месяцы боли?
Мы встретились на сочинском пляже за несколько часов до ее самолета в Москву. Юля — гость «Кинотавра». Кареглазый Дима, получив финансовую подпитку, умчался транжирить ее в дартс и компьютерные игрушки. А его мама снова в прошлом, голос ее тих, ровен и спокоен, и со стороны ни за что не догадаться, какую драму недавно пережила эта хрупкая блондинка…

 — Юля, как вы сейчас?
 — Живем, работаем, растем. Как и все.
— Дима скучает по папе?
 — Конечно. Он помнит его, всегда узнает на экране, когда показывают фильмы с Толиным участием. Дома висят Толины фотографии, мы часто говорим о нем. Дима растет в вере и правильно понимает, я надеюсь, главные вещи. Он знает, что его папа у Боженьки.
— Мне кажется, что после случившейся трагедии вы не сломались…
 — Я просто знаю, что это испытание. Значит, такова Божья воля. Я глубоко убеждена, что без его воли и волос с головы не упадет. Но по своей человеческой немощи я до сих пор не могу понять, почему же произошло именно так. И до конца поверить в то, что Толи нет, и сейчас не могу. Бывает, иду по улице, и возникает такое ощущение, что он где-то рядом. Но несмотря ни на что, я считаю себя счастливым человеком. Господь так устроил, что мы встретились и прожили в любви больше двенадцати лет. Это большое счастье. Мне очень повезло: Толя оставил мне богатое наследство — нестандартное ощущение жизни, высокую планку нравственных ценностей в человеческих отношениях, своих друзей, а самое главное — Диму.
— Вы познакомились с Анатолием Владимировичем в Щукинском училище?
 — Нет, раньше. Я еще не была студенткой, а только прошла конкурс в Щукинское училище. Мне было 18 лет. Кстати, в первый год я не поступила в театральные училища в Минске и Ленинграде. Поэтому приехала искать счастья в Москву. Параллельно у меня были съемки в Черновцах в фильме украинского режиссера Леонида Осыки «Этюды о Врубеле». Вот там мы и встретились с Анатолием Владимировичем. Это была Судьба. Такие встречи не запланируешь, не угадаешь…
— Почувствовали, что у этой встречи будет продолжение?
 — Думаю, мы почувствовали, что нашли друга друга. Знаете, когда вдруг понимаешь: это твой человек. У него был уникальнейший, на мой взгляд, характер. Толя мог быть азартным и элегантным, нежным и мужественным одновременно. Такие мужчины сейчас большая редкость. В нем не было ни позерства, ни пошлости. Александр Абдулов как-то сказал в одном интервью, что при Толе было неудобно ругаться — он был очень светлым человеком. Хотите, я вам расскажу один эпизод из нашей жизни? Как-то мы поссорились, и Толя уехал на дачу. Мы не общались целый день. Он звонил — я не отвечала: сердилась. Но в конце концов не выдержала, села в машину (хотя до этого всего неделю водила) и поехала в Пушкино, практически не зная дороги, в ночь. Когда я вошла — Толя заплакал. И я тоже не выдержала — разревелась. А ведь это был не первый день супружеской жизни, мы прожили вместе уже лет пять… После ссоры Толя уехал из дома без денег, без еды. Так вот, когда я вошла, увидела, что он жарит себе на ужин бородинский хлеб на растительном масле — такие сухарики с солью. Так вот вкуснее я ничего в своей жизни не ела. И запомнила эти «деликатесы» на всю свою жизнь. Это счастье, когда судьба посылает такие моменты.
— Все ссоры заканчивались вот так, миром?
 — Он очень уважал и себя, и меня. Такое редко случается в браке.
— Простите, а у Анатолия Владимировича были поклонницы?
 — Конечно. И звонили, и писали…
— Как вы реагировали?
 — Молча. С юмором. Кстати, у Толи было уникальное чувство юмора. Любую ситуацию он умел разрядить шуткой.
— А вас он не ревновал?
 — Он не был эгоистом. Мы любили друг друга, доверяли. А если любишь, то и уважаешь… Принимаешь человека таким, какой он есть. Слава Богу, что мы и в этом совпали. Я, кстати, была более ревнивым человеком. Но это привилегия женщины.

 — Вы снимались когда-нибудь вместе c мужем?
 — Только один раз — у Константина Павловича Худякова в фильме «Смерть в кино». Это было в Евпатории, очень давно. А в театре нам повезло больше. Посчастливилось играть вместе в двух спектаклях Театра Луны — в «Отравленной тунике» Гумилева и «Фаусте» Гете. Но после того, как Толи не стало, я не могла играть в «Фаусте» с другим артистом, и сейчас спектакль идет с участием Никиты Высоцкого и Ольги Понизовой.
— А в каких спектаклях заняты вы?
 — В Театре Луны я сейчас пока не играю. Хотя с Сергеем Прохановым мы сотрудничаем еще со второго курса, когда я училась в Щукинском. Он пришел в училище отбирать артистов в свой спектакль «Византия» по «Отравленной тунике». И пригласил меня. Я параллельно репетировала и училась. Театра Луны тогда еще не было, на его месте был только разрушенный подвал, доски и лужи. Мы репетировали в помещении Театра Моссовета. Вот так получилось, что я со второго курса начала служить в театре.
Сейчас я работаю в антрепризе с режиссером Геннадием Шапошниковым (режиссер спектакля «Прощай, Марлен, здравствуй» в Театре эстрады. — МКБ.). Буквально неделю назад мы выпустили спектакль «Четырежды ноль» по «Запискам сумасшедшего» Гоголя. Весьма интересная, неоднозначная постановка. Я там играю все женские образы — Софи, собачку, великого инквизитора и дочь его превосходительства. У нас сложился замечательный актерский ансамбль с очень талантливыми актерами: Александр Берда и Александр Карамнов из «Современника», Игорь Ларин и Игорь Евтушенко из «Маяковки», Сергей Пожарский из ТЮЗа и Ростислав Бершауэр. Я очень рада, что у меня появилась такая интересная работа, играю с огромным удовольствием.
— Юля, вы всегда знали, что станете артисткой?
 — Я точно поняла, что буду артисткой, где-то классе в седьмом. И так сложилось, что свою первую роль я получила, еще учась в школе. Я 17 лет жила в Киеве. Как-то мы с подругами гуляли по Крещатику. Ко мне подошел какой-то незнакомый человек с вопросом: «Девушка, а вы не хотите сниматься в кино?» Я подумала, что это был просто повод познакомиться. И, обратив все в шутку, поинтересовалась: «А как фильм называется?» В ответ услышала: «Какое ваше дело?» На самом деле это было рабочее название картины, но для меня оно прозвучало в другом контексте. Дома я рассказала об этом маме. На что она показала мне газету, где было напечатано объявление о том, что режиссер Аркадий Микульский ищет девушку на роль главной героини в своем фильме «Какое ваше дело?». Сейчас я вспоминаю его с огромной теплотой.
Я пошла на пробы, меня утвердили. И начались съемки. Они проходили в Ужгороде. Тогда я была ученицей 10-го класса, и меня перевели в местную школу. Но из-за плотного графика съемок школу я посетила два или три раза. А оценки за полугодие, как настоящая аферистка, выставила в дневнике сама. Естественно, хорошие — пятерки и четверки. За учителей попросила расписаться съемочную группу. Например, гример у меня был «математиком», оператор — «учителем русского». Так что я хорошо закончила школу. В общем, приношу запоздалое покаяние своим учителям.
— Это была ваша первая картина. А где вы снимались еще?
 — У меня десять фильмов. Посчастливилось сняться у мастера сказки Бориса Рыцарева (царство ему небесное) в картине «Емеля Дурак, Елена Прекрасная». Жаль, что права на этот фильм сейчас полностью принадлежат немцам, поэтому наш зритель его вряд ли увидит. Снималась у Владимира Грамматикова, Бориса Бланка, Виталия Бабенко, Максима Пежемского… Сейчас работаю в картине «Все дороги ведут» о славяно-горецкой борьбе. Это малобюджетное кино, которое снимает молодая независимая группа. Управляет всем процессом продюсер, он же режиссер Константин Нгуен. По сюжету главный герой приезжает в Париж и встречает там русскую эмигрантку, которую я и играю.

 — Чем жил Анатолий Владимирович в последний год своей жизни?
 — Он очень много работал: преподавал во ВГИКе, много играл в Театре Луны, антрепризе… Ездил со спектаклями по стране, строил ту самую дачу в Пушкино. В какой-то момент он устал, ему хотелось отдохнуть, и в мае 2000 года мы впервые за 12 лет поехали всей семьей, вместе с Димой, отдохнуть в Израиль. Нас пригласил ближайший Толин друг Шалва Чигиринский. Встречали там Пасху, были у Гроба Господня… Ездили по стране — невероятное, потрясающее ощущение, безумно красиво! Тогда мы решили, что будем больше путешествовать, ездить по миру. Тем более что Дима уже подрос.
— Но неожиданно случившееся несчастье нарушило все планы…
 — Когда погиб Толя, а потом еще и дом сгорел, я думала, что сойду с ума. Но со мной рядом всегда были друзья, родные и близкие люди. Я благодарна Богу за это. Как говорится, не имей сто рублей, а имей сто друзей — это про меня. Я считаю себя безумно богатым человеком: мне есть с кем поговорить, с кем разделить радость или беду. Я знаю и верю, что и мои, и Толины друзья всегда будут рядом.
— А что сейчас с тем местом, где была дача?
 — После того, как дача сгорела, я продала участок. Не хочется об этом вспоминать.
— Простите за некорректный вопрос, но вы не задумывались о возможности создать новую семью?
 — Я себе таких вопросов не задаю — на все воля Божья. Знаю, что в моей жизни ничего просто так, случайно, не происходило. Я живу сегодняшним днем, и на судьбу мне грех жаловаться. Как и каждый человек, верю, что Господь лучше знает, что нам нужно. И любит нас.
— Вы часто благодарите Бога. Вы верующий человек?
 — Да, как и Анатолий Владимирович. Мы с ним венчались у отца Артемия Владимирова в Красном Селе, в храме Всех Святых. Это мой духовник — он по-прежнему во многом мне помогает, поддерживает, благословляет. Я получаю от него письма, открыточки. Так и общаемся — с Божьей помощью. Сына я тоже стараюсь воспитывать в вере. Он крещен, у него есть крестный отец — Мстислав Леопольдович Ростропович. Бывая в Москве, он всегда нам звонит, мы встречаемся. И я рада, что Дима ощущает на себе отцовскую любовь и заботу в лице своего крестного и в лице Толиного друга Шалвы Чигиринского. Очень им благодарна за это.
— Словом, жизнь продолжается?
 — Конечно. У меня есть ребенок, родители. Родственники мои, Толины — это моя семья. Есть профессия, друзья. Я живу полноценной жизнью.