Архив

Большой секрет маленькой компании

Телеканал ТВЦ отметил свой первый юбилей

24 июня 2002 04:00
2062
0

Музыкальный фестиваль «Столичное небо», проходивший в минувшие выходные в Тушине, несмотря на моросящий дождик, собрал огромное количество народу. А все потому, что приурочен он был к пятилетию телекомпании ТВЦ, поздравить которую и пришли москвичи. Сегодня к поздравлениям в адрес любимого канала присоединяются и его ведущие.

Елена СТАРОСТИНА
(«Дата»)

— Елена, много ли дат удалось вам запомнить за время работы?
 — Да у меня вообще нет никакой памяти на даты и года. Я почему-то хорошо запоминаю имена, фамилии и все, что связано со мною и моей профессией. А вот определенные даты — нет.
— А скажем, дату прихода на работу в телекомпанию ТВЦ вы можете вспомнить?
 — Ну еще бы — 1 марта. У меня был первый эфир в «Дате».
— Сильно волновались?
 — Не могу сказать, что это было волнение, но мандраж — абсолютно точно. Хотя многие говорят: «Ты столько лет в кадре, как ты можешь волноваться?» Поначалу я даже какой-то комплекс испытывала по этому поводу. А потом прочитала интервью пловца Александра Попова, где он говорит, что перед прыжком тоже испытывает некий мандраж. И, наоборот, считает это степенью своей готовности. Тогда я успокоилась. На самом деле я очень серьезно отношусь к своей работе. Не могу позволить себе за 30 секунд забежать в кадр — это неправильно. Я должна быть полностью готова за 40 минут до эфира, а оставшееся время — концентрироваться и заниматься только содержанием программы.
— В вашей семье есть какая-то дата, которую вы всегда отмечаете?
 — Наверное, это 8 апреля 1996 года, когда родился мой сын Матвей. Он — самое лучшее, что есть у нас в жизни. Поэтому мы с мужем можем забыть про свои дни рождения, а вот о дне рождения сына — никогда. Гости, торт, свечи, подарки — это обязательно.
— А день рождения ТВЦ для вас праздник?
 — Это очень приятное событие. И здорово, что мы с Мишей Сафроновым были к нему причастны: как герои России, отстояли на марафоне в Тушине 10 часов. (Елена и Михаил были ведущими фестиваля «Столичное небо». — «МКБ».) Я, конечно, вела разные концерты, но самое большое времяпровождение на сцене до этого у меня было пять часов. К тому же это не съемки программы в студии, а открытая площадка. И если на улице было не так холодно, то за кулисами, где мы просидели 10 часов, был жуткий сквозняк.
— Видела-видела, как вы в одеяло кутались.
 — Да. Когда я поняла, что скоро окончательно замерзну, стала слезно умолять мужа (который простоял со мною все 10 часов), чтобы он поехал домой и привез одеяло. Но поскольку ехать ему не хотелось, Олег просто пошел на ближайший рынок и купил мне плед. Причем он очень понравился всем артистам. Я выхожу объявлять номер, возвращаюсь — а в моем пледе уже сидят то девушки из «Тодеса», то девушки из «Дайкири». К тому же провести 10 часов в непрерывном шуме музыки — это ужас. Я думала, или оглохну, или сорву голос — мы все разговаривали друг с другом только криком. К семи вечера стала зевать, а к десяти поняла, что у меня уже третье дыхание открылось. Мы с Мишей подумали, что смогли бы еще столько же отработать.
— Экстремальная у вас работа, ничего не скажешь. А что-то экстремальное в студии «Даты» случалось когда-нибудь?
 — Помню, была годовщина фильма «Полосатый рейс». К нам на программу привезли шимпанзе по имени Антон. Так вот этот Антон так полюбил всех девочек — просто не слезал у нас с рук. Он, конечно, был очаровательный, симпатичный, лез обниматься, единственное — животные так пахнут… Когда мы начали снимать, помню, я голову отвернула и говорю: «Ну и запах!» Люди на улице потом долго спрашивали: «Лена, чем пахнет обезьяна?» На другой программе в студии были двое тигров. Один из них пока лежал — слопал от скуки напольный микрофон. Это все забавные истории. Но был и неприятный момент. В день рождения одного нашего известного актера мы решили позвонить ему в прямом эфире и поздравить. А он неожиданно начал нас отчитывать, что мы поставили его в один ряд с тем-то и тем-то, вместо того чтобы его дату вынести на первое место. Честно говоря, мы не ожидали такой реакции. Потом стал нас еще за что-то критиковать. В итоге я сказала: «Извините, но мы не принимаем ни один упрек в наш адрес, потому что они совершенно не соответствуют действительности». Тогда после трех минут публичных «воспитательных процессов» он все же соизволил сказать нам спасибо.

Михаил САФРОНОВ
(«Настроение»)

— Миша, как большой специалист, дайте совет: если у человека плохое настроение, что нужно делать, чтобы его поднять?
 — Вот вы меня считаете «большим специалистом по хорошему настроению», а у меня другого и не бывает. Как-то вот повезло в жизни, что настроение всегда хорошее.
— Неужели даже не вспомните, по какому поводу огорчались в последний раз?
 — Конечно, не вспомню. А зачем? Просто нужно во всем, даже в огорчениях, находить повод для радости. Естественно, случаются какие-то трагические события — их надо просто пережить. А если вы просто огорчились — всегда можно жить с ощущением, что могло быть и хуже. Говорить себе: пусть это будет самое плохое, что случилось в моей жизни.
— Насколько настроение важно в работе телеведущего?
 — Оно стоит почти на первом месте. Странная штука: на телевидении, как и на сцене, нельзя фальшивить. Аудитория сразу же это чувствует. Поэтому если задача твоей программы поднять людям настроение — то оно у тебя должно быть. Если настроения нет — честнее будет отказаться и не выходить в эфир. Со мной, слава богу, такого не было.
— Вы ведь раньше работали на радио…
 — Да. Но там мне как артисту было немножко тесновато. Честно скажу, чувствовал себя как-то ущербно, потому что до аудитории доходил только мой голос. Телевидение дает больше возможностей проявить себя. Так я пришел работать на ТВЦ и считаю это большой удачей. Потому что наша программа настолько многоформатная, что два года работы в ней стали для меня хорошей школой.
— Самая лучшая школа, наверное, когда в прямом эфире происходит что-то незапланированное…
 — Да уж. Помню, пришел ко мне в программу Алексей Кортнев. Мы говорили с ним о многих вещах, в том числе о спектакле «День радио», в котором группа «Несчастный случай» выступает в 12 различных амплуа. И попросил его спеть что-нибудь из этого спектакля. Он берет гитару, и дальше идет такой трущобно-урбанистический текст: «Я рос на свалке, индустриалке, меня воспитывали алики и галки…» Второй куплет: «Сидели тихо — никто не пыхал. Один брателло законтачил на чувиху. Не то Марина, не то Карина… Потом случайно головой разбил витрину. Его поймали, арестовали, велели паспорт и все из кармана — на стол. А он их — на хер: «Ю — мазефакер! Я, блин, свободный человек, я — рокопанкер». И все это в прямом эфире! Добрый режиссер на определенных словах показывает мой крупный план, а у меня на лице улыбка, а в глазах — легкая обреченность. Уже вижу, как пишу заявление об уходе за то, что допустил такое в эфире. После этого Кортнев отставляет гитару и говорит: «Ну, понятное дело, эта песня не предназначена для исполнения…» Думаю, сейчас скажет: в прямом эфире. А он: «…для исполнения под акустическую гитару. И это я вам еще третий куплет не стал петь». Думаю: «И слава богу». А потом мы его подключили к нашей кухне, где втроем, вместе с поваром, замечательно спели «Овощное танго».
— Кстати, вы в прямом эфире часто что-то готовите. А дома?
 — Конечно. Очень люблю готовить первые блюда — классические супы, щи, борщ. И еще холодное болгарское первое блюдо — таратор. Это мой конек. Пусть вас не пугают ингредиенты — все проверено не единожды и абсолютно съедобно. Кефир или простокваша разводится с водой примерно до консистенции сливок. Туда мелко-мелко режутся свежие огурцы, укроп и чеснок. Дальше — по вкусу: можно чуть-чуть посолить, поперчить, добавить ложечку винного уксуса. Кто-то кладет еще молотые грецкие орехи или лед. Летом — это просто восторг. Освежает, бодрит — очень рекомендую!

Светлана КОНЕГЕН
(«Деликатесы»)

— Светлана, ваша программа на ТВЦ, пожалуй, самая своеобразная. Когда вы предлагали эту идею руководству, не пришлось столкнуться с непониманием?
 — Это ведь было лет пять назад, и наше телевидение тогда существенно отличалось от нынешнего. Оно было достаточно бледненьким, сереньким, жиденьким и гаденьким. Поэтому появление такого, извините, откровенного чудовища, да еще при этом имеющего наглость быть женщиной, оказалось очень сильным культурным шоком. В связи с этим вокруг меня постоянно водилась всяческая мифология, которая, как правило, к реальности не имела никакого отношения.
— Ваш имидж — это экранный образ или стиль жизни?
 — Я думаю, дураку ясно, что я являюсь таким чудовищем не только на экране, но и в жизни. Телевидение, как вы знаете, препакостное местечко. Для того чтобы там выжить, любому человеку, а в особенности женщине, приходится становиться самым настоящим монстром. Вот, собственно, портрет этого монстра вы и видите в моем лице.
— Раньше у вас был более агрессивный образ: знаменитая взъерошенная прическа, очки. Куда все подевалось сейчас?
 — Если уж говорить более-менее серьезно (хотя на самом деле серьезно я не говорю решительно никогда, а уж тем более с журналистами), мы решили несколько сменить имидж в сторону подчеркнутой женственности. И мне давно уже делают не какие-то сопли, а что-то вполне благопристойное. Естественно, эта смена имиджа работает на то, чтобы усилить контраст между тем, что я говорю, и моим собственным внешним обликом. Знаете, один политический дяденька, увидев меня на приеме «Единства», сказал: дескать, на экране я такая откровенная стерва, а в жизни, оказывается, такая потрясающая женщина. Ах, жалко, конечно, его разочаровывать, но что поделаешь?
— Откуда у вас столько друзей-политиков?
 — Ну это вполне естественно. Политическая зона в нашей стране является наиболее мощной и энергетичной. А поскольку я жадна до чужой энергетики, то, естественно, рано или поздно все дорожки приводят туда. Хотя женщин там действительно мало, там возможны лишь жесткие мужские игры…
— А вы и сами, пожалуй, всяческие игры очень любите.
 — Вся моя жизнь — игра. Но самая главная и соблазнительная игра в жизни — это, конечно, интриги. Это единственное, что меня занимает. Все остальное — семейные, моральные и прочие ценности — меня решительно не волнует. А интриговать — обожаю. В особенности в отношении сильных мужиков.
— Наверное, как любая женщина?
 — Нет, не как любая женщина. В драке, например, я веду себя по-мужски. Я не царапаюсь, не визжу и не кусаюсь, а луплю прямо под дых.

Борис НОТКИН
(«Приглашает Борис Ноткин»)

— Борис Исаевич, не хочу задавать вам банальных вопросов…
 — Вы знаете, так как я сам все время интервьюирую, то могу сказать, что все собеседники делятся на две категории. Первая, вроде Николая Караченцова, — какой вопрос ему ни задашь, даже самый банальный, он обязательно ответит на него интересно и не так, как отвечал в прошлый раз. И другая категория людей: ты мучаешь собеседника час, задаешь вопросы, а потом выясняется, что мы наговорили только на пять минут передачи. Поэтому плохих вопросов не бывает, бывают дурацкие ответы.
— У вас ведь нет журналистского образования. Долгое время вы работали переводчиком. Как получилось, что ваша карьера резко повернула в другую сторону?
 — Очень хороший вопрос. Если вы посмотрите на самых лучших наших журналистов, то по крайней мере две трети из них не имеют профессионального журналистского образования. А одна треть имеет. Это говорит о том, что журналистское образование было полезно только этой одной трети. Например, самый лучший, на мой взгляд, ведущий нашей телекомпании Леонид Млечин окончил факультет журналистики. Конечно, у него есть колоссальное преимущество, потому что он умеет в журналистике все. А я умею делать только то, чем занимаюсь.
— Вы ведь долгое время были переводчиком. Предложение о работе на ТВ было неожиданным?
 — Совершенно случайным. Это был 1988 год, меня взяли ведущим программы «Добрый вечер, Москва». Потом пришли к власти демократы. Гавриил Попов, с которым мы приятельствовали еще с университета, стал председателем Моссовета и согласился еженедельно ко мне приходить на программу. Каждую неделю мы выступали по вторникам, причем прелесть заключалась в том, что Попов был олицетворением всего такого передового и прогрессивного, а я с ним спорил. Когда Попов ушел в отставку, его место занял Лужков. Так продолжалось до 1996 года. А параллельно у меня шла еще программа «Приглашает Борис Ноткин».
— О вас часто говорят как о самом бесконфликтном ведущем. Вы сознательно создаете себе такой имидж?
 — А что значит бесконфликтный ведущий?
— Видимо, тот, который старается избегать острых вопросов в своих интервью, чтобы не обидеть собеседника.
 — Я не считаю, что не задаю острых вопросов. Как раз делаю это очень часто. Другое дело — в чем смысл острого вопроса? Если в том, чтобы показать, «какой я крутой и как я его приложил», — это совершенно дурацкое занятие. Сегодня никого «приложить» нельзя. Это даже смешно.
— На передачах у вас часто бывали и иностранные гости. С кем запомнились беседы больше всего?
 — У меня была очень интересная передача с дочерью Роберта Кеннеди — Кэтлин. Она стала сейчас, кстати, губернатором штата Мэриленд. Интересная программа была с американским писателем Харви Маккеем, автором книги «Как плавать с акулами и остаться целым». Это такой Карнеги для бизнесменов. Я потом получил массу благодарностей от наших российских бизнесменов, а книга после этой передачи была переведена на русский язык.