Теперь все в прошлом — никаких сериалов! Вместе с фильмом Сергея Соловьева «О любви» Евгения Крюкова возвращается в большое кино.
Новый образ, но прежний характер: тоном, не терпящим возражений, она сообщает — времени на встречу нет, интервью будет по телефону. Принимаем все условия — с такими женщинами не спорят.
10.30 утра. Фотограф вместе с главным редактором «Атмосферы» сидят на десятом этаже отеля Hyatt и страшно нервничают: запланированная фотосессия артистки Крюковой на крыше отменяется из-за туч и сильного дождя. И артистка, ограничившая время съемки двумя часами — она должна уезжать на репетицию нового спектакля в Театре им. Моссовета, — опаздывает. Наконец, она появляется: высокая, в джинсовом костюме, волосы собраны в хвост, не накрашена и будто бы чем-то расстроена. Сдержанно извиняется — на ее трехлетнем «Фольксвагене-жуке» полетели тормозные колодки. У Евгении Крюковой бледная кожа и надменное лицо классической красавицы, но тему внешности она развивать не намерена — впрочем, как и любые другие. За оставшиеся полтора часа съемки она произносит не более двух фраз. Улыбаться она настроена еще меньше, чем разговаривать. Единственное, что выводит ее из равновесия, — костюм Valentin
Yudashkin, приготовленный для съемок: выясняется, что ее проще убить, чем заставить надеть это. «Я очень люблю свою страну, — бросает она, — но вещи русского дизайнера Юдашкина не надену даже из чувства патриотизма». Ее любимые марки — Kenzo и Ann Demeulemeester — в ассортименте стилиста не присутствуют. Понятно, что настроения это не улучшает. Ровно в полпервого Крюкова встает: съемка окончена, до свидания. Прощаемся, договариваясь о завтрашнем интервью. Телефонном, как и было условлено.

Работа над фильмом «О любви» закончилась полтора года назад, но премьера до сих пор откладывается. Сначала картину, снятую по мотивам чеховских рассказов «Володя», «Доктор» и «Медведь», должны были показать на организованном Сергеем Соловьевым кинофестивале в Ханты-Мансийске. Потом фильм ждали в Выборге, затем — на сочинском «Кинотавре», но безрезультатно. Больше того: окончательный монтаж «О любви» пока что не видел никто, даже члены съемочной группы. Соловьев показал им только «получасовой пилотный фрагмент». Евгения Крюкова говорит, что вышло очень красиво. Ее любимый фильм Соловьева — «Сто дней после детства», что вполне себе романтично и несколько выпадает из образа «снежной королевы». Но Крюкову так просто не возьмешь — она намерена быть сухой и строгой и продолжает развивать тему работы. Была ли она до совместной работы знакома с Соловьевым? Нет, не была. «Меня вызвали к Соловьеву на студию. Он сказал: мне нравится, что вы делаете в кино. Вернее, он сказал так: мне нравится, что вы делаете». Крюкова ответила в своей обычной манере (надо полагать, довольно надменно): «Мне тоже нравится, что вы делаете». Так они с Соловьевым и познакомились. На тот момент в бэкграунде Евгении Крюковой была работа у Эльдара Рязанова в «Ключе от спальни», «Упасть вверх» у Cтриженова и Гинзбурга, «Цареубийце» Шахназарова, сериалах «Бандитский Петербург», «Петербургские тайны» и «Досье детектива Дубровского», постоянный репертуар в Театре им. Моссовета, репетиции у скандального Житинкина в «Анне Карениной», еще раньше — учеба в ГИТИСе, первый курс Архитектурного института, работа на радио BBC в проекте «Дом семь, подъезд четыре» и даже недолгая подработка уборщицей в детском саду…
Всех, с кем играла в соловьевском фильме, Евгения Вячеславовна называет исключительно по имени-отчеству: и Абдулова Александра Гавриловича, и Збруева Александра Викторовича, и уж тем более Соловьева Сергея Александровича. Несмотря на огромное уважение и даже восхищение («Сергей Александрович — художник в абсолютном смысле слова!»), все равно получается, что он — диктатор. «Он творит до конца», — произносит Крюкова загадочную фразу и рассказывает следующую историю. Когда полкартины было отснято, Соловьев появился на площадке и сообщил: «Я не спал всю ночь и понял: Абдулова нужно переодеть». И Абдулова переодели. И все, что уже было отснято, пересняли. «И никто не сомневался, что это правильно», — ставит точку Крюкова, после чего становится понятно: в ней тоже что-то такое есть — жесткое, но правильное, без чего ни решения нужного не принять, ни добиться его воплощения.

Значит, все-таки — сухая и строгая? И женского в характере — ни капли? Нет уж: иначе бы в фильм «О любви» не позвали. «Про мою героиню Соловьев сказал одну-единственную фразу: это женщина-омут. И я когда чего-то не понимала, то вспоминала эти слова. И переставала понимать окончательно», — говорит Евгения, но совершенно невозможно представить ее растерянной. Или обескураженной. Или взволнованной. Но меж тем первый день съемок был ознаменован не просто женской — дамской историей. Железная Крюкова упала в обморок! Говорит, что от духоты: «Меня затянули в корсет, в павильоне было очень душно, и я потеряла сознание. Мне вызвали врача, делали уколы, съемочная группа нервничала, и все последующие дни я носила в кармане пузырек с нашатырным спиртом — боялась, что обморок повторится».
Говорят, что павильоны, построенные для соловьевских съемок, прочие сотрудники «Мосфильма» посещали как музей. Крюкова подтверждает: «Воссоздали усадьбу в чеховском стиле: все живое, настоящее, ручной работы. На съемки приходил человек, приносивший бабочек, жучков, божьих коровок — их сажали на окна и снимали. Однажды он сказал: завтра должен родиться махаон. Мы посмеялись. На следующий день он принес новорожденного желтого махаона. И вот мы снимаем сцену-воспоминание. Моя героиня беременна, я сижу с подложным животом, вся в цветах. На один из цветков сажают этого махаона; камера наезжает — а он перепархивает мне на руку. И Соловьев, который только что сказал стоп, орет: „Снимайте! Снимайте!“ Махаон ползал по моим рукам, по лицу,
и в конце концов очень красиво выпорхнул из кадра. И Сергей Александрович сказал: мне никто не поверит, что в кадре была живая бабочка».
Никто также не верит в то, что со знаменитыми режиссерами легко общаться. Крюкова протестует, утверждая, что более общительных людей не встречала: «Меня предупреждали, что и у Соловьева, и у Рязанова очень вздорный характер. Рязановым меня просто пугали. А я не видела человека более обаятельного, более молодого душой, более доброго и веселого, чем он. Рязанов, например, готовит отлично и даже настойку собственную изобрел, „рязановку“. Друзей всегда полный дом. Соловьев — такой же». На вопрос бывали ли моменты, когда Соловьев удивлял ее своим поведением, Евгения задумывается и возвращает разговор в рабочее русло: «Вы знаете, да. Какие-то сцены он отдавал на откуп актерам, — делайте что хотите. А в других диктовал каждый жест — буквально, чуть ли не до вздоха! Вот идет такая сцена: на площадке — Збруев, Абдулов и я. Мы смотрим в проектор, я сижу в серединке, они по бокам. Соловьев говорит: „Делайте, что я скажу. Только то, что я говорю! Женя, скоси глаза на Абдулова. Не моргай“. Я скашиваю. Потом — Абдулову: „А ты сейчас опусти глаза вниз. Просто ресницы опусти, ничего больше не делай“. Потом Збруеву что-то еще говорит. И мы не понимаем, что делаем — в принципе. Но потом смотрим материал — какая сцена, боже мой!!»
Соловьев, в свою очередь, называет Крюкову настоящим «подарком кинематографической судьбы и ослепительно красивой женщиной». На официальном сайте фильма «О любви» выложена цитата: «Ее красота сродни красоте Вивьен Ли, в ней спрятан то ли Буратино, то ли Чарли Чаплин. Она уморительно смешна своей длиннотой, я бы даже сказал, изысканной несуразностью». Благодарную актрису Евгению Крюкову Соловьев будет снимать и в своей новой работе — фильме по пьесе Евгения Гришковца «Дредноуты». Если кто не знает, а кажется, не знает почти никто, дредноут («dreadnought», буквально — неустрашимый) — это класс морских кораблей, первый из которых сошел со стапелей в Британии в 1906 году. Собственно героев там будет всего двое — Гришковец и Крюкова. Евгений говорит весь фильм. Евгения не говорит ничего! «Пока непонятно, что получится, это эксперимент, интересный мне как актрисе. Ждем снега. Будет снег — начнем снимать».

Я перезваниваю ей четыре раза: маленькая Дуня никак не хочет засыпать. Дочка — пожалуй, одна из немногих тем, на которую Крюкова говорит с удовольствием. «Дуня роняет потрясающие фразы. Я ей говорю: «Дунечка, помолчи, пожалуйста, две минуты». — «Мамочка, я еще две минутки поговорю и замолчу!» Или вот еще. Воспитывая ее, врезала легонечко. Потом говорю: «Дуня, иди сюда». Она стоит. «Дуня, иди сюда». Стоит. «Дуня, подойди». — «Щас, мамочка. Побоюсь и подойду». Крюкова замужем в третий раз: ее нынешний супруг — человек весьма состоятельный. Под одной из фотографий, размещенных в Интернете, подпись: «Евгения Крюкова, жена бизнесмена Александра Карева, демонстрирует платье Donna Karan, серьги и кольцо Van Cleef & Arpels и браслет Cartier». В сети вообще можно найти много интересного: например, съемку обнаженной Крюковой для Playboy или фото «Андрей Петров и Эльдар Рязанов целуют ручки Евгении Крюковой», сделанное после показа фильма «Ключ от спальни», в котором она сыграла главную роль. И несколько откровенных статей: раньше она делилась личными подробностями с большей охотой. Рассказывала о прежних мужьях — оба были актерами: «Актеры — не мужчины. Актер есть актер: это страшный эгоизм, стремление во всем быть первым, дикая ревность, если у тебя что-то получается лучше.» С первым мужем познакомилась в 17 лет, прожили 4 года; второй был старше на 17 лет — неравные отношения, один человек абсолютно подчинен другому, результат — истерики и нервные срывы… Нынешний супруг старше почти на четверть века, они вместе десять лет. Покорил тем, что стойко ухаживал: приходил на спектакли и дарил огромные букеты — по сто роз. Познакомились в машине: Крюкова голосовала, он остановился, поговорили, телефон не спросил, но на следующий день приехал на спектакль. И с того самого вечера постоянно был рядом: помогал, поддерживал и ни о чем не просил, а замужняя на тот момент Крюкова ничего не обещала. Однажды перед ним встал выбор — ехать на ответственную встречу в Кремль или выполнять Женину просьбу: он выбрал второе, она не могла этого не оценить. Александр и Евгения венчаны в церкви Всех Святых, воспитывают дочку Дуню. Все это я узнала из разных источников — теперь о своей личной жизни Крюкова говорит немного. «Да, я сейчас испытываю чувство влюбленности. Но говорить о любви мне сложно. Я, видимо, очень много смысла стала вкладывать в это понятие. Именно после фильма «О любви» я попыталась задать себе вопрос: что же такое любовь? Но так и не смогла ответить. Я запуталась окончательно. Что это такое? Не любовь мужчины к женщине, не любовь матери к сыну, а любовь в принципе? Может быть, любовь внутри себя, — когда хочется радоваться человеку, жизни, солнцу, — любовь, которую надо не требовать от кого-то, а растить в себе? Наверное, так».
Маска «снежной королевы» наконец-то тает. К половине второго ночи выясняется, что строгой Крюковой нравятся: клубника, арбузы, соленые грибы, моченые яблоки, черемша, картошка, Аль Пачино, Марлон Брандо, Роми Шнайдер, Джонни Депп и даже Брэд Питт (но только после «Большого куша»). Любит коллекционировать кукол: первый экземпляр коллекции был подарен будущим мужем Сашей. Коллекция хранится в шкафу, к которому строго-настрого запрещается подходить Дуне — это мамины игрушки. Хотя иногда она делает кукол специально для дочки, лепит им ручки и ножки из глины, шьет наряды. Еще Крюкова умеет: строгать и работать напильником (подарила на юбилей Соловьеву кресло из березы с фрагментами боярышника), шить (к Московской неделе высокой моды сшила себе юбку из серого шелка с металлической нитью, которой журналисты присвоили авторство Лолиты Лемпики!), разводить цветы (высадила цветник на балконе), вязать, расписывать плитку, рисовать картины. Умеет все, только в автомобилях не разбирается, откуда и возникла драма с тормозными колодками. В роли свои не просто вживается, но и испытвает их обратное воздействие. Про последнюю героиню говорит: «Она молчаливая, сдержанная, глубокая, несчастливая, но не абсолютно — потому что в ней живет чувство любви».
Разговор на последнем издыхании — уже почти два. Крюкова прощается. В руках остается раскаленная телефонная трубка. Разгадана ли загадка? За минусом «несчастливой» — абсолютное портретное сходство. Женщина-омут — не просто ее героиня. Это она сама.