Песню «Женское счастье — был бы милый рядом» Татьяна ОВСИЕНКО частенько исполняет на своих концертах, и безмятежная уверенность ее слов невольно умиротворяет. Однако собственная жизнь певицы во многом опровергает бесхитростную аксиому. История Татьяны — вариация бессмертной сказки о Золушке. Вот только суровых испытаний побольше и рядом с фигурой принца стоит большой знак вопроса.
Украинское гостеприимство — это приятная неизбежность, которой невозможно не покориться. В этом я убедилась, едва переступив порог дома Татьяны. Борщ, блюдо румяных пирожков, сладости на любой вкус — надо иметь силу воли, чтобы устоять перед этими искушениями… Маленькая хозяйка улыбалась и шутила. Впрочем, чувство юмора не покидало Татьяну даже тогда, когда она рассказывала мне о печальных поворотах своей необычной судьбы.

ШКОЛЬНАЯ ПОРА

Проснуться под трели лесных птиц, сладко потянуться и вдохнуть свежие ароматы яблони, сирени и жасмина, проникающие через открытое окошко… Мечта любой пленницы большого города. А вот для Тани Овсиенко она становилась реальностью каждое лето. Родители ежегодно «ссылали» ее из Киева на хутор к бабушке — на каникулы. Кстати, именно там девочка впервые и обнаружила свои вокальные способности.
Татьяна ОВСИЕНКО: «До десятого класса я очень любила гостить у бабули. Мы жили в хатке — настоящей мазанке с соломенной крышей, окруженной красивым садом. Бабушка вставала очень рано, готовила еду в печке. А мне она часто поручала сделать корм для поросят: я толкла печеную картошку и заливала ее молоком. Надо было все делать тщательно, чтобы свинья не подавилась. Вечерами у бабульки собирались ее подружки. Они собственноручно взбивали масло и пели украинские народные песни. Естественно, я им подпевала. Меня часто брали на свадьбы, где я тоже пела — стоя на бочке.
Но по-настоящему мой голос отметили в школе, назначив солисткой ансамбля „Солнышко“, который однажды пригласили даже в Москву на съемки передачи „Веселые нотки“. Там я впервые увидела Аллу Пугачеву. Она пришла смотреть на дебют Кристины с ее песней „Почемучка“. Пугачева сидела в зале, простуженная, с перемотанным горлом, а мы потихоньку подходили к ней и брали автографы. Она всем рисовала сердечко с капелькой и писала „Алла“.
Вообще на Украине наш ансамбль был довольно популярным, мы выступали на телевидении, на фестивалях. Помню, была годовщина фильма „Как закалялась сталь“, меня после выступления поцеловал в щеку Владимир Конкин, исполнитель главной роли. Я тогда всем хвасталась и даже не хотела мыть щеку. Мимолетная влюбленность… А самая первая была в детском садике. Он так смешно за мной ухаживал в песочнице, постоянно свой полдник мне отдавал. Вторая казалась мне более серьезной. В восьмом классе я влюбилась в десятиклассника, в Славку. Потом он ушел в армию, а я честно ждала его два года и каждый (!) день писала ему письма. Их было более четырехсот. А когда он вернулся из армии, мы встретились… и поняли, что нам не о чем говорить. Проблема заключалась в том, что дело стремительно шло к свадьбе. Из армии ждала? Ждала. Значит, невеста. Так считали наши семьи, уже квартиру ремонтировали для нас, картины вешали. Но чувств-то между нами уже никаких не было, мы все себе по-детски придумали! И я сказала ему: „Славка, может, не будем жениться?“ И он, подумав, согласился. Сейчас мы дружим, он давно женат, но кипу наших писем все равно хранит у себя дома».
Ну да, такую любовную лирику разве забудешь! Кроме того, почти до загса дошли…
Т. О.: «Это еще что. На мне хотел жениться наш молоденький завуч Игорь Михайлович — учитель истории. Надо сказать, мы с ним пересекались не только на уроках, но и в комитете комсомола: я была ответственной за культмассовую работу. По его взглядам и отношению я понимала, что он ко мне неравнодушен, но значения не придавала. И однажды мне в школу звонит мама: „К тебе Игорь Михайлович пришел по каким-то делам. Иди быстро домой!“ Я, ничего не подозревая, прибежала — и слышу папин голос: „Игорь, я все понимаю, но пусть она закончит школу“. Они с папой уже выпили за знакомство, за сватовство, причем солидно… А на следующий день он от стыда не знал куда деваться. Вдобавок Игоря смутила моя младшая сестра Вика. Видимо, она подумала, что он теперь мой жених. И, пробегая по школьному коридору, она весело хлопала его по плечу с приветствием: „Здорово, Игорек!“ Шокированный Игорь попросил меня напомнить сестре, что он все-таки завуч. После школы, естественно, наши с ним пути разошлись. Я поступила в техникум гостиничного хозяйства, чтобы стать администратором».
А почему вы вдруг выбрали такую профессию? Пели в хоре, брали автограф у Аллы Борисовны, по идее, должны были мечтать о карьере певицы…
Т. О.: «Как ни странно, я никогда не думала о пении как о специальности. Я и музыкальную школу по классу фортепиано закончила только ради мамы, которая об этом мечтала. Не знаю… Пение было для меня тогда чем-то вроде хобби, хоть я и постоянно выступала на заводских мероприятиях, юбилеях, свадьбах и концертах. Наверное, техникум гостиничного хозяйства я выбрала потому, что он у меня ассоциировался с поездками. Думала, закончу его — и уеду работать куда-нибудь в другой город, или в круиз, или за границу. Тяга к „бродяжничеству“ проявилась у меня еще в школе: я очень плотно занималась в туркружке, мы ходили в дальние походы, в крымские горы… Так или иначе, по окончании учебы меня распределили в киевский „Интурист“. Тогда действовали жесткие порядки: молодой специалист должен был отработать ровно полгода по профилю. В принципе я ничего не имела против, тем более что именно там впервые влюбилась по-настоящему».

ЖИЗНЬ В «МИРАЖЕ»

Слава — так просто и гордо звали мужчину, покорившего сердце юной девушки. Он работал в «Интуристе» музыкантом, играл по вечерам в ресторане. Слава трепетно ухаживал за Таней, готовил ей домашние супчики и приносил в дни ее суточных дежурств. Боялся, что она голодает. Да и времени он терять не любил, поэтому совсем скоро Таня получила очередное предложение руки и сердца.
Т. О.: «Я с радостью согласилась выйти за него, хотя знакомы мы были очень недолго. Просто у меня такой принцип был: дотронулся — женись! В общем, я решила переехать к любимому. Сказала маме, что я уже взрослая, собрала свои вещи и ушла. Мы со Славой решили, что свадьбу сыграем ровно в мой день рождения — 22 октября. Уже купили кольца, костюм жениху… А на свадебное платье денег уже не хватило. И тут на горизонте у нас появился «Мираж». Они приехали на гастроли в Киев, остановились в нашей гостинице. И, познакомившись с моим любимым, предложили ему место клавишника у себя в группе. Он согласился. Как же я плакала, когда он уезжал! Другой город, гастроли, девушки, которые всегда липнут к музыкантам… «Мираж» приезжал в Киев и снова уезжал, а я переживала все больше и больше. Видя мои мучения, Наташа Ветлицкая, которая была в то время солисткой, сказала: «Таня, у тебя нет выбора. Либо молча страдай, либо иди ко мне костюмером и будешь все время рядом с любимым».
Это и был тот самый счастливый билет?
Т. О.: «Да, и я согласилась. Спасибо Наташке, мы с ней так подружились. Однако просто так сорваться из «Интуриста» я не могла — по кодексу молодого специалиста. Я же не знала, что профессия администратора мне больше не пригодится. Пришлось такую невероятную историю придумать! Я наврала директору «Интуриста», что моя мама выходит замуж в Москве, там есть гостиница, куда я могу перейти… В итоге меня уволили за двадцать четыре часа без проблем. Маме я тоже сказала неправду — она бы не поняла, как можно менять престижную должность администратора на какого-то костюмера! В общем, всеми правдами и неправдами я последовала за любимым в Москву».
И как вас приняла столица?
Т. О.: «Трудно было. Мы со Славой пытались снять квартиру, но это оказалось нам не по карману. К счастью, нас приютила Наташа Ветлицкая — мы жили у нее дома: еще Женька Белоусов, ее любимый, был жив. Вообще она очень гостеприимная, у нее иногда весь «Мираж» останавливался. Среди них я поначалу ощущала себя такой провинциалкой — не курила, не выпивала, не ругалась, любила покушать. Постепенно разочаровалась в своем избраннике, который был мне не слишком верен… Крутой поворот в моей судьбе произошел, когда Наташка решила уйти из группы и начать сольную карьеру. Мне предложили занять ее место».
Не упали в обморок от счастья? Из костюмера — в певицы!
Т. О.: «Конечно, в шоке была. Но радость мне подпортила одна фраза Андрея Литягина, которую я случайно услышала: «Поет она неплохо, но толстая ведь, как корова. Как ее такую выпускать на сцену?» У меня моментально пропал аппетит, я стала активно заниматься спортом, бегать, за месяц похудела на восемнадцать килограммов! Потом уроки вокала, танцев без передышки. Первый раз на сцену я вышла в Саранске. Не могла справиться с дрожью до первых аплодисментов. Со временем мне стало легче — может, благодаря чудовищно плотному графику выступлений. «Мираж» был чрезвычайно популярен. Мы давали по одиннадцать-двенадцать концертов в день».
Мне кажется, никакому человеческому голосу это не под силу. Наверно, поэтому в конце 80-х разразился скандал, в котором «Мираж» обвинялся в постоянном использовании фонограммы. Как было на самом деле?
Т. О.: «Своим голосом в «Мираже» не могла петь ни одна солистка. У Литягина было свое представление об идеальном голосе группы. Голоса солисток проходили компьютерную обработку и поднимались до определенной планки. Мы работали бэк-вокалистами, по верху записи. Фонограмму в чистом виде использовали очень редко».
Вы стали солисткой популярной группы. Что изменилось в вашей жизни?
Т. О.: «Я была счастлива, потому что занималась любимым делом. Открыла для себя бесконечную радость, которую дает зрительный зал, его реакция. Но, что самое забавное, в «Мираже» я продолжала всех одевать, причесывать. Все говорили: «Лучше Овсиенко костюмера нет!» Приходилось быть на все руки мастером, хотя зарплата у меня была меньше всех — тридцать рублей».
Правда ли, что вы выступали с тяжелейшей травмой позвоночника?
Т. О.: «Да. Это случилось в 1989 году. Мы ехали с концерта «Интершанс» в ДК Метростроя и попали в аварию по вине нашего водителя. Он развернулся в неправильном месте, и в дверь с моей стороны врезалась машина… Я ничего не помню. Очнулась в Институте Склифосовского. Рядом со мной стоял Олег Марусев, который вел в тот день «Интершанс». Он растерянно произнес: «А нам сказали, что тебя больше нет». Я отозвалась: «Нет, я тут». У меня было сотрясение, повреждены позвоночник и связки на ноге. Поскольку в Склифе мест не было и я лежала в коридоре, меня забрали домой… Врачи сомневались, что я вообще буду ходить. Но мне совершенно не улыбалось становиться безработным инвалидом. Я узнала, что ищут новых солисток, и не допускала мысли о том, что потеряю все и уеду домой плакаться. Сказала Литягину, что через неделю встану. Через неделю мы уехали на гастроли. Надо отдать должное ребятам, они обо мне очень заботились. Носили меня на носилках из поезда в гостиницу и обратно, на репетиции ставили мне стульчик. Кстати, на нем я сидела и во время выступлений. Его накрывали белым полушубочком, а потом в темноте выносили меня и сажали на него. В зале творился дикий ажиотаж».
Но ведь боль от травмы все равно никуда не исчезла?
Т. О.: «Конечно, было очень больно — ведь когда поешь, напрягаются живот и горло. Но меня обкалывали обезболивающими перед выходом на сцену. Были еще способы — нашатырь под перчаткой и специальное колечко с маленькими иголочками. Они кололи в специальные точки. На колечко я нажимала, когда начинала терять сознание. Слава Богу, спустя некоторое время мы нашли в Минске доктора, который лечил иглоукалыванием. Через некоторое время я поправилась».

ЖЕНСКОЕ СЧАСТЬЕ

Татьяна встала на ноги не только в прямом смысле. В начале 90-х она решила покинуть «Мираж» и заняться сольной карьерой. К этому шагу певицу вольно или невольно подтолкнул продюсер, взявший еще одну солистку. Такая подстраховка обидела Овсиенко. Тем не менее с «Миражом» она рассталась тихо, без скандалов и даже получила право исполнять некоторые хиты группы. Вскоре фортуна вновь улыбнулась Татьяне — ей стал писать песни композитор Виктор Чайка. И через несколько месяцев Овсиенко дебютировала с альбомом «Красивая девчонка», который принес ей народную любовь. Настало время заняться личной жизнью. На ее чистой странице появилось новое имя — продюсер Владимир Дубовицкий.
Говорят, вы дважды знакомились со своим будущим мужем?
Т. О.: «Да, так и было. Первый раз мы встретились в Киеве, когда я работала в „Интуристе“ администратором. Вова приехал со своей группой „Электроклуб“ и с женой Ириной Аллегровой. Я помогала им разместиться. А у Вовы была жуткая аллергия на цветение каштанов, и мы вместе с Ирой спасали его — вызывали „скорую“, ухаживали за ним. В награду я получила приглашение на концерт „Электроклуба“, была в восторге. Вторая наша встреча состоялась в Москве, в ДК „Крылья Советов“, на моем концерте. Ему сказали: „Смотри, вон на сцене та девчонка, которая тебя в Киеве спасала!“ Он меня вспомнил и пришел за кулисы со словами: „Где моя любимая женщина?“ Прошло время, мы стали сотрудничать, и как-то незаметно у нас все закрутилось. В итоге наш творческий альянс — продюсер и певица — перерос в романтический, а потом в супружеский».
А как на это отреагировала его первая жена Ирина Аллегрова?
Т. О.: «К тому моменту они уже расстались — нормально, по-человечески. Мы с Иркой в хороших отношениях».
Когда Владимир сделал вам предложение?
Т. О.: «Наша свадьба была ответом на рассоединение Украины и России. Возникли сложности с гастролями: мой украинский паспорт создавал большие проблемы на границе, на таможне. И мы с Володей решили пожениться, чтобы у меня было российское гражданство.
Свадьба готовилась в ужасной спешке. Белое платье мне брали подружки напрокат по телефону, свидетель Володи — Филипп Киркоров — опоздал, мы с Леной Апиной, моей свидетельницей, покупали по пути в загс шампанское… В довершение всех злоключений Володя куда-то исчез перед торжественным банкетом. Как выяснилось позже, кто-то запер его в туалете. В общем, сумасшедший дом, но праздник все равно стал смешным и незабываемым! На следующий день я улетела на гастроли. Володе повезло больше — он отсыпался».
А какие у вас сейчас отношения с мужем?
Т. О.: «Вы знаете, тему личной жизни я считаю закрытой. Должно же у меня оставаться какое-то свое пространство».
Ну хоть скажите, какие качества оттолкнули бы вас от мужчины?
Т. О.: «Я терпеть не могу грубость и хамство. Заметила, что так относятся к другим людям мужчины, которые самих себя не любят по каким-то причинам. Они и других не хотят понять. Когда со мной плохо поступают, сразу хочется ответить так же. Я не из тех женщин, которые терпят. Раньше я даже сдерживаться не могла, могла сделать больно даже физически, не говоря уже о язвительных словах».
Чтобы петь о любви, обязательно ли быть влюбленной?
Т. О.: «Я люблю и знаю, что любовь разная. Можно любить своих родителей, сына, мужчину, собаку. И это все равно называется любовью. Что касается чувства к мужчине… Думаю, такая любовь не терпит ограничений, обязательств и условий. „Не влюбляйся больше, не изменяй, не ревнуй!“ Таких лозунгов подлинная любовь не принимает, потому что она не существует без свободы. Хотя и без боли и слез тоже».
А что может вас обидеть до слез?
Т. О.: «Я знаю, что слишком открыта. Мне всем хочется помочь и все отдать. И так вот делаешь-делаешь что-то хорошее для человека, а потом начинаешь невольно недоумевать: а почему он ко мне не относится так же? Я часто наступаю на эти грабли. Допустим, человек занят, у него успешно продвигается карьера, ему некогда подумать о бытовых вещах — о ремонте, допустим. И я все беру на себя, зная, что отлично справлюсь. А потом вдруг понимаю, что человек не испытывает ко мне благодарности.
Вся загвоздка в том, что мужчина должен и, главное, хочет делать мужскую работу. Он так устроен».
Вы сильная женщина. Материнство вас не изменило, не смягчило?
Т. О.: «Наверное, да. Для меня оно стало открытием и большим испытанием. Все страшно ответственно было — пеленки, памперсы, проблемы со здоровьем ребеночка, то нельзя, это нельзя… Я даже на то время бросила работу. И при этом не брала ни одной няньки. Мне хотелось все время быть рядом с ним и записывать на диктофон все, что он говорил.
Когда Игорек подрос, я стала брать его с собой на гастроли. Ему было годика четыре, когда мы поехали в Германию. Он совершенно спокойно переносил походные условия, спал за кулисами на реквизите. Научился скручивать провода и складывать микрофоны, баловался с прожектором-пушкой — светил мне в ноги. Долго не мог понять, почему я на сцене ношу короткие юбки, а в обычной жизни — спортивные костюмы. И иногда кричал мне из-за кулис, когда хотел обедать: „Мам, ну хватит петь, пошли!“ Сейчас Игорю уже одиннадцать лет, он учится в школе при МГУ».

МУЗА ОТВЕРЖЕННЫХ

Подозреваю, есть гастроли, на которые вы никогда не возьмете сына. Вы часто выступаете в местах лишения свободы. Не страшно, когда на вас смотрят столько преступников?
Т. О.: «Я не делю зрителей на плохих и хороших. Когда я соглашаюсь выступать в зонах, то просто хочу подарить людям праздник. Поначалу, конечно, волновалась. Первый раз я приехала в женскую малолетку. Там снимали фильм „Серые цветы“, где я пела. Вскоре я получила приглашение дать концерт в зоне строгого режима. Мне сказали, что там в актовом зале рядом висят два портрета Клавдии Шульженко и мой. Я в этом убедилась лично. Зал вмещал сто человек, а заключенных, как мне стало известно, было семьсот. Так что я решила дать вместо одного концерта семь, чтобы все посмотрели. Восьмой был для милиции, она нас охраняла».
И как же реагировали на ваше появление зэки?
Т. О.: «Очень хорошо. Правда, я долго не могла придумать, как к ним обратиться вначале. И в итоге сказала: „Здравствуйте, мальчики“. И после этого все пошло отлично. Они хлопали, смеялись и танцевали. Даже я учудила — по своей старой привычке пошла „в зал“, хотя мне строго запретили. Но ничего не случилось.
Я привезла машины, набитые разрешенными гостинцами — чаем, сигаретами, печеньем. Мне, в свою очередь, надарили разных поделок из дерева и хлеба. И, что удивительно, после освобождения они находили меня и благодарили».
А среди ваших поклонников встречаются ненормальные?
Т. О.: «Была одна. У меня ведь долгое время сохранялась киевская привычка — не запирать дверь квартиры. Дома постоянно кто-то из родных и друзей гостит. И вот однажды ко мне ворвалась женщина со словами, что любит меня, и стала себе резать вены. Ужас! Поправившись, она снова вернулась и стала терроризировать меня и мою семью. Поджидала меня в подъезде и требовала: „Скажи мне, что любишь меня, скажи, что я твой зайчик“. Я отвечала, что лучше такие слова буду мужчинам говорить. И она в отместку названивала всем моим родственникам, друзьям и коллегам. Когда меня не было дома, звонила маме и говорила, что я умерла или утонула. Телефон трезвонил без конца! На нее было заведено семь уголовных дел — и все без толку. Нету против нее статьи. Потом она переметнулась к Софии Ротару. Сейчас издевается над ее семьей».
Вот удивительно, не смогли справиться с одной сумасшедшей, а на гастролях, говорят, усмирили толпу пьяных хулиганов.
Т. О.: «Да, был такой случай в городе Часовом. Я была на гастролях с мужем, со своей группой. Когда концерт закончился, в гримерку ко мне влетела какая-то девица и говорит: „Собирайся, Танюха, едем в баню, а не то твоему мужу плохо будет“. Я выглянула в зал и потеряла дар речи. Все кресла разбиты, а посередине стоит десяток пьяных малолеток-беспредельщиков с нунчаками и цепями. Первым делом я спрятала наших охранников. Ну что двое парней сделают с такой бандой? Только разозлят. Потом вышла в зал. Меня тут же один схватил за шею и зажал ее нунчаками. На помощь подоспел Володя. Он выяснил, кто главный, поговорил с ним, сказал, что у нас завтра концерт, что предложения (даже в баню) в такой грубой форме не делаются, и меня отпустили. Мы быстренько оделись, сели в автобус. Но водитель замешкался, и орава хулиганов вернулась. Один, покорябанный и избитый, стал требовать, чтобы я его поцеловала. Его свои же ребята оттащили. Конечно, было страшно — за Вову, за девочек на подпевках, за музыкантов, за себя. Но любой артист подвергается похожим опасностям в чужом городе».
Зачем вам все это надо, вы же мама?
Т. О.: «Честно говоря, даже мысли о страхе не возникает. Я была в Чечне, в Косове, в Степанакерте, в других неспокойных районах. Но твердо знаю, что принимающая сторона хорошо заботится о моей безопасности. Помню, для меня было очень важно приехать в Ханкалу 23 февраля, поздравить наших солдат с праздником. Они же рискуют жизнью, получают ранения, гибнут. Мы предложили ребятам обзвонить их матерей, чтобы сказать им: все в порядке с вашим сыном, он жив-здоров и был у меня на концерте. Так и сделали… Кстати, НАТО наградило меня медалью миротворца за выступления в Косове. Есть у меня и медаль „За воинскую доблесть“ I степени — за концерты в Чечне. Я очень горжусь этими наградами».
Ну неужели у вас нет каких-нибудь простых женских слабостей вроде шопинга или страсти к украшениям?
Т. О.: «Мне кажется, у меня мужской характер. Я бы с большим удовольствием постреляла в тире, чем потратила время на магазины. Я вот еще мечтаю закончить школу скорости, чтобы красиво и быстро ездить на своей новой спортивной машине.
Что касается драгоценностей… Самые убийственно красивые и дорогие (подарок поклонника) у меня украли. Это были копии императорских колье и браслета со ста тринадцатью бриллиантами. Но я не особенно расстроилась. Я всегда говорю Игорюшке, что у его будущей жены, моей невестки, будет много украшений. К счастью, это случится нескоро».