Когда на канале СТС впервые вышел сериал «Кадетство», зрители недоумевали: почему в роли курсанта суворовского училища Ильи Синицына — известный репортер НТВ Борис Корчевников, лауреат премии Союза журналистов «Новое имя в журналистике». Лишь некоторое время спустя, когда вышло множество интервью на эту тему, все разъяснилось: оказывается, случайностей не бывает, и быть в центре внимания Борис привык с детства. В возрасте семи лет он впервые вышел на сцену МХАТа, где замдиректора работала его мама, и не тушевался играть рядом с самим Ефремовым. В девять лет уже стал ведущим «Там-там-новостей», затем молодежной программы «Башня». Между журналистикой и актерством он, кажется, разрывается до сих пор…

— Борис, в начале весны телезрителей ждет подарок — новые серии ставшего уже суперпопулярным «Кадетства». Судьба вашего героя будет претерпевать серьезные изменения?
 — Скорее логичные. Вообще продюсеры описывали «Кадетство» как историю взросления, процесс, когда мальчики превращаются в мужчин. Во втором сезоне — и в поступках героев, и в принимаемых ими решениях — этот процесс взросления станет очевиднее.
— Согласно сценарию, ребятам лет пятнадцать-шестнадцать, вам же в июле этого года стукнет ровно четверть века, хотя вы и выглядите значительно моложе. Любопытно, как в вашей жизни протекал этот самый процесс становления и возмужания?
 — Я не фиксировал своего состояния на этом пути. Но, если все же повзрослел, то это, наверно, сложилось из чувств, которые переживал, из ситуаций, которые чему-то учили, из людей, которые на меня влияли. Это еще в театре началось, а потом и в работе продолжилось — я всегда среди тех, кто гораздо старше.
— Ваш герой, по сюжету, любит и любим. Как в дальнейшем будут развиваться отношения этой пары?
 — Они даже потеряют на время друг друга. Для Синицына это будет болезненно еще и оттого, что жизнь-то представлялась иной: в которой все по-военному правильно и определенно (он ведь из семьи потомственных военных): одна девушка, она станет женой, у них будет семья. И это на всю жизнь. А тут вдруг разрыв. Это рушит целую систему его представлений о том, как следует жить.
— Существует некая параллель в характере между вами и Синицыным?
 — Вероятно, режиссер Сергей Арланов не утвердил бы меня на эту роль, не будь совсем никакого сходства. Я ведь не актер и очень сильно в работе от себя самого вряд ли умею отступать.
— Вы играете курсанта, жизнь которого проходит не без конфликтов. В реальности вам приходилось драться?
 — В детстве, когда в школе задирали, я пару раз давал сдачи. А на журфаке пошел в секцию самбо, получил разряд и дрался уже только на соревнованиях.
— Съемки проходят в Твери, вы, наверное, уже стали местными героями?
 — Да, нас, кажется, там теперь держат за своих. Про съемки сериала уже все знают и, встречая, разговаривают как с добрыми соседями. Это приятная интеграция в чужую жизнь — пускай и в роли суворовцев. Хотя недавно меня прохожий там спросил: «Вы к нам репортаж снимать приехали?»
— Кстати о телевидении: вы его не оставляете?
 — Нет, сейчас снимаю сюжеты для программы Антона Хрекова «Главный герой».
— Звезды были к вам благосклонны с детства: вы жили недалеко от Кремля, всего лишь перейдя дорогу от дома к Камергерскому переулку, вы попали под свет рампы и даже на учебу в университет ходили пешком. Сверстники не особо любят таких счастливчиков. Вам не приходилось сталкиваться с откровенным недоброжелательством?
 — В школе можно было услышать что-нибудь вроде: «А, зазнался!» Но это расхожая реакция людей не публичных на людей публичных: соринку в их глазу раздувают до невероятного бревна… Чаще было много друзей.
— Известно, что вы поступили сразу и на журфак МГУ, и в Школу-студию МХАТ, но выбрали все-таки журналистику. Почему не хотели совмещать вузы?
 — Я сам себя часто про это спрашиваю. Наверное, когда сдал экзамены и поступил — вдруг включилось какое-то детство. Безответственное что-то. Мне, конечно, следовало совместить два вуза, но я вдруг подумал, что с театром совмещать ничего нельзя, и к тому же про него я все уже давно знаю, раз там вырос. И вот сейчас выбросило в актерскую профессию, а я ею не владею.
— Вы живете вместе с мамой, постоянно упоминаете ее в разговоре, простите, но таких обычно называют маменькиными сынками…
 — Я скорее мамин сын. И точно не маменькин сынок. Это определение ведь подразумевает отсутствие собственной воли. Я такого не чувствую, а чувствую присутствие лучшего замечательного друга — мамы.
— Наверняка вы знакомите маму со своими девушками…
 — Ну пару раз знакомил. И мама, кстати, никогда не ошибалась в своей оценке. Я это после понимал.
— Мало того что вы известная личность, вы еще и просто симпатичный молодой человек с жилплощадью на Тверской. Должны отбоя не знать от женщин. Вы сейчас свободны или заняты?
 — Я не женат, и я один. Это та зона жизни, о которой не надо говорить, потому что она ближе к чему-то небесному, и земные слова мало что способны в ней точно описать… А что касается «не знать отбоя от женщин», то такого вроде никогда не замечал.
— По какой причине разрушались ваши романы?
 — Не помню. Природа так устроена, что все плохое ты забываешь. К тому же говорить про эту часть прошлого некрасиво перед людьми, которые со мной его делят… Но если я, вспоминая что-то, понимаю, что сейчас бы так не поступил, не сказал бы тех слов…
— Вот мы сейчас сидим с вами на кухне, пьем чай с халвой, вы никуда не торопитесь — и создается впечатление, что умеете найти баланс и жить при своем жестком графике не суетно.
 — Вам правда так кажется?! Я бы хотел жить не суетно. Больше времени тратить на прием, а не на передачу.
— Вы ведете дневник, а в наше сумасшедшее время этим точно мало кто увлекается…
 — Когда я начал его вести — это было упражнением на умение писать. А теперь — на честность. С самим собой. Просто переписываешь весь свой день и стараешься оценить его предельно искренне.

ЧТО ЖДЕТ ГЕРОЕВ СЕРИАЛА «КАДЕТСТВО» ВО ВТОРОМ СЕЗОНЕ?