Улыбка всегда была ее визитной карточкой. Однако никто из нас, часто видя на экране эту эффектную женщину, даже не подозревал, что скрывается за ее внешним благополучием. Улыбку Линочки обожали и обожают мужчины, однако оба ее продолжительных брака — по 16 и 13 лет — все же закончились разводами. Улыбку тети Лины любили дети всего Советского Союза, но вырастить своих собственных детей ей так и не удалось. Она перенесла несколько тяжелых операций и была на волосок от смерти. Врачи уже сообщили родственникам, что те могут прийти попрощаться с нею, но она выжила назло всем болезням. Теперь-то ей уже точно не страшно ничего. Даже ледяная прорубь Царицынских прудов, в которой известная телеведущая Ангелина Вовк купается каждую зиму. Там-то и состоялось наше интервью…

 — Впервые я встала под холодную воду зимой у источника Сергия Радонежского под Загорском. Я болела, плохо себя чувствовала и поехала туда просто набрать святой воды. Заехала за своей приятельницей, а она мне говорит: «Ну вот, наберем воды, а заодно и искупаемся». Я ей: «С ума сошла! Зима, мороз, только что бронхит прошел, а я в воду полезу…» Приехали, я посмотрела на этот источник и почему-то сразу же вспомнила свою поездку в Японию. Там было такое забавное гадание: съедаешь печенье, а внутри него находится записочка с каким-нибудь шуточным предсказанием — что тебя ждет сегодня или что ты из себя представляешь. В моей было написано: «Ты — цветок в струях водопада». И вот смотрю я на этот «водопад», на снег вокруг и думаю: «Ну, раз я цветок, то надо это оправдать». И встала под струю… Конечно, первый раз удовольствия было мало. Я кричала, потому что температура на улице, извините, минус два градуса, а вода бьет с самой глубины. Было так страшно! Но зато как я потом была счастлива, что преодолела себя!.. Второй раз я уже была не цветком в струях водопада, а бревном в крещенскую ночь. Истинно верующие считают, что на Крещение Господь очищает все воды на земле, поэтому в эту ночь нужно обязательно купаться в проруби. Опять же было страшно. Я тогда все еще тяжело болела, даже ходила с трудом. Думаю: «Вдруг нырну и уже не вынырну?..» Было темно, сначала побежали мужчины, потом женщины. Я ухнула прямо с головой, глотнула воды, льда. Потом прибежала в избушку, где мы грелись, и думаю: «Что ж они печку-то погасили?» Огонь-то продолжал гореть, просто у меня озноб был ужасный.
— Все эти эксперименты себя оправдали?
 — Купание в ледяной воде — это своего рода маленькая ступень к более высокой духовности. Ты снимаешь с себя всю плохую энергетику, становясь в результате добрым, красивым, мудрым и здоровым. Сейчас такая температура меня не пугает, я уже закалилась. Значит, защитные силы организма улучшились. Во-вторых, когда человек способен окунуться в ледяную воду, он уже и духом более закален, более мужествен. Это своеобразное самовоспитание. Тело — это храм души, и надо за ним следить, чтобы душа жила. Почему у нас много живых трупов? Потому что душа покидает тело. А я не хочу быть живым трупом — я хочу быть живой душой.
У меня было еще одно памятное купание, во время паломнической поездки к Серафиму Саровскому. С поезда, невыспавшихся, уставших, нас посадили в автобус и повезли к источнику. Мороз — 30 градусов, раздеваться — на улице… Я стою и думаю: как же это?! А рядом со мною раздевается маленькая девочка, лет восьми. Причем так храбро. Мама ей говорит: «Доченька, смотри, какой мороз! Может, не будешь купаться?..» Она: «Нет, мама. Если я решила, я сделаю это обязательно». Думаю: а я чего боюсь?! Если умру — значит, на все воля Божья. Так и окунулась, в 30-градусный мороз.
— Ангелина Михайловна, судя по нашему разговору, вы очень верующий человек. Вы сами пришли к вере, церкви, или это следствие воспитания?
 — У меня бабушка была истинно верующая. Она была добрая со всеми без исключения, никогда не повышала голос, всем улыбалась. И верила в Бога. А я-то была несмышленой пионеркой и, конечно, впитала то, что Бога нет, и бабушке запрещала верить. Помню, когда она начинала поститься, я все время хотела накормить ее чем-нибудь: разжимала ее рот и пыталась запихнуть туда шоколадку, чтобы как-то поддержать ее силы. Она на это не сердилась, но всегда с улыбкой отводила меня. А однажды к бабушке пришли гости, и я решила напугать старушек. Вхожу в комнату и заявляю: «Вы знаете, я сегодня шла по улице и видела, как открылись небеса и там стоял Бог». Они думали — ребенок, светлая душа, обманывать не может. Смотрят на меня во все глаза, потом бабушка спрашивает: «Ну и как же он выглядел?..» Я говорю: «Да как на твоей иконе!» По-моему, они потом догадались, что я их обманула… Когда повзрослела, сама стала заходить в церковь, а в советские времена вообще считала себя истинно верующей: пришла, свечку поставила и ушла. Ну, а потом уже стала ходить постоянно. Один год вообще ходила по церквам, как на работу. Был у меня такой период… Сейчас мне приходится совмещать духовный рост с мирской жизнью. Но по большим праздникам, конечно, я бываю в церкви обязательно.
— Вы потрясающе выглядите. Дает знать о себе купание в проруби, или вы сидите на модных диетах, посещаете фитнес-клубы, как любая современная женщина?
 — На фитнес-клуб у меня, к сожалению, не хватает времени. Но я занимаюсь собой. Во-первых, пользуюсь специальными кремами, делаю маски. Во-вторых, есть такое направление — космическая косметология. На лицо накладывают электроды, и мышцы, которые потеряли тонус, начинают сокращаться. 5—6 процедур — и все натягивается. Для крупных морщинок уже нужны более радикальные методики. Раньше я делала специальные инъекции, но, видимо, попала к непрофессиональному косметологу: результат меня не устроил. Сейчас хочу попробовать сделать глубокое шелушение.
Вообще, я не сторонница радикальных косметических операций, да и грех это. Но в силу профессии приходится. Хотя до крайностей доходить, я считаю, тоже не надо. Бывало, смотришь на актрису — а она уже даже глаза не может поднимать от операций! Ну и зачем это?.. Девочек играть она все равно уже не будет. Нравиться мужчинам? Все ее и так любят. Губы себе такие накачала, рот сексуальный сделала… Что она, сексом, что ли, до сих пор интересуется?!
— Многие женщины обычно скрывают, что делают косметические операции, а вы так открыто говорите об этом…
 — Ну, все же знают, что я уже не молоденькая девочка и даже не молодая женщина. Что я буду скрывать? Вот Алла Борисовна сделала себе операцию. Скрывай, не скрывай — все об этом говорили на каждом углу. И даже нужно об этом говорить, чтобы других женщин предостеречь от ошибок. Мы все знаем, что если женщина, которой за сорок, хорошо выглядит — это большей частью результат косметологических приемов. Поэтому вся эта пыль в глаза никому не нужна. Есть, правда, люди, у которых прекрасная душа — у них и лица прекрасные. И никто не считает, сколько там морщинок. Но я могу понять актрису или телезвезду: это наша работа. Нам обязательно нужно что-то делать с собою, чтобы не терять форму. Я у духовного отца своего спрашиваю: «Батюшка, вот по пятницам нужно предаваться скорби, а я, допустим, веду концерт. Что делать?» Он говорит: «Успокойтесь, Ангелина Михайловна, у вас такая работа».

 — Вы уже много лет являетесь бессменной ведущей «Песни года». Говорят, вы когда-то спасли эту программу от закрытия?
 — Да. «Песня года» — это в какой-то степени мое детище, потому что в свое время мне удалось вернуть ее к жизни. Когда фестиваль стал никому не нужен, а нужен бизнес, «Песню года» решили убрать и создать «Хит-парад «Останкино». Не знаю кто — Лисовский этим занимался или какие-то другие люди… Так вот, когда закрыли нашу программу, все, кто над ней работал, боялись ходить к руководству и отстаивать свою позицию — все ждали меня под лестницей. А почему? До меня ведь только потом дошло. Потому что время было бандитское. За любой «выход на чужую территорию» можно было пулю заработать. А я ходила, так как была уверена, что фестиваль нельзя снимать с экрана. Что это действительно программа, которую все ждали, ждут и любят. Несправедливо просто взять и погубить ее.
— И как решился вопрос?
 — Во-первых, помог Егор Яковлев — человек, который столько хорошего сделал в жизни. Он сказал мне, что фестиваль будет продолжаться. И, конечно, Горбачев. Я думаю, он тоже очень любил этот фестиваль, и ему хотелось, чтобы программа осталась. Ведь народ уже привык, что 1 января всегда появляется «Песня года». Зачем же отказываться от своих традиций?
— Но помимо Яковлева и Горбачева вы ведь еще и солидный кредит от «Газпрома» получили на восстановление программы?
 — Да. Все деньги, которые я получила, я отдала Игорю Крутому. Какая-то бешеная по тем временам сумма.
— Кажется, речь шла о 50 миллионах рублей…
 — По-моему, да. Но точно я не помню, это было лет пятнадцать назад. Приятельница мне тогда сказала: «Я не понимаю тебя. Ты всегда всем добываешь деньги. А ты возьми их и сделай свою программу». Я тогда считала: как это я буду просить кого-то вложить деньги в мою программу? А теперь думаю — ну и зачем же я их тогда отдала Крутому? Ему сейчас и так, наверное, денег некуда девать. А я бы могла сделать свой фестиваль, на который никак не могу наскрести средств.
— Значит, мысли о собственном проекте у вас существуют?
 — Да, но я не хочу пока об этом говорить. Я делаю большую ставку на этот год. Если в этом году не получится — тогда уже я опущу крылья. Потому что как только я договорюсь о времени на канале — меняется начальство на телевидении. А потом исчезает спонсор. И так все время. То в одну сторону у меня неудачи, то в другую…
— А самой «Песней года», которую вы пробивали с таким трудом, вы довольны? Ведь если раньше в финал выходили действительно хиты, то сейчас в январской программе появляются песни и исполнители, которых все вообще впервые видят и слышат…
 — Да! Вы понимаете, это удивительно! Не знаю… О «Песне», честно вам скажу, даже и говорить не хочется! Конечно, я могу вам сказать: (деланным голосом): «Вы знаете, это такая огромная работа! Мы прослушиваем фонограммы, отбираем песни. Побеждает сильнейший». Ну это же я буду врать… Что об этом говорить, если я все равно ничего изменить не в состоянии? Если бы это была моя программа — тогда да. Мне нужно было в свое время ушами не хлопать, а сориентироваться. Понять, что здесь люди могут сделать не то, что ты хочешь и отстаиваешь, а просто делать бизнес. Поэтому если вы хотите про «Песню» — возьмите интервью у Крутого. Мне даже интересно: что он вам скажет на эту тему?..
— А что за молоденькая парочка ведущих появилась сейчас в программе? Готовят смену вам с Евгением Меньшовым?
 — «Песню года» сейчас делает «АРС» — фирма Крутого — и «Love-радио». Видимо, поэтому и взяли эту пару ведущих — представителей радиостанции. Они, в общем, хорошие ребята, но опять же: раз взяли, надо им какую-то роль определить. А то получается: мы с Женей — на сцене, они — за кулисами. Это же не выход. Я совершенно не против их появления в кадре. Да и сама понимаю, что когда-нибудь не буду вести эту передачу. Но мне кажется, что выбрать ведущих на смену нам с Женей не так-то просто. Это очень сложный вопрос.
— Ангелина Михайловна, а вести «Спокойной ночи, малыши!» вас, случайно, не приглашали? Они ведь сейчас на РТР переходят.
 — К сожалению, нет. Хотя в свое время я тоже приложила много сил, чтобы защитить и саму программу, и ее героев. Помню, когда хотели запретить Хрюшу, я ходила к Леониду Петровичу Кравченко (он тогда был на ТВ первым замом), и Хрюшу удалось отстоять. Потом вообще хотели убрать эту передачу. В тот момент спасением программы занялись все ее ведущие, и я тоже приняла посильное участие. Мне опять помог Егор Яковлев. Дал самое дорогое время на первом канале — перед информационной передачей. Потом был период, когда «Спокойной ночи…» бедствовали. А я ведь по знаку — Дева, призвана помогать всем нуждающимся. Нашла им спонсоров-банкиров. Они туда такие деньги вбухали! Сумма для меня так и осталась тайной, но я поняла, что она немаленькая. Потому что, когда я потом приходила в детскую редакцию, все вставали и здоровались со мной.
— Но если бы вдруг поступило предложение, вы бы его рассмотрели?
 — Я бы с огромным удовольствием. Но люди же быстро забывают хорошее. Когда в программе поменялась власть, туда пришла редактор Валентина Просолова. Помню, захожу к ней как-то, говорю: «Валя, а почему вы меня не берете на программу?» Она говорит: «Лин, плати нам…» Я опешила. То есть я должна им платить за то, чтобы вести эту передачу, — после того, как я им привела спонсора, который обеспечил их всем, начиная от эфирного времени и кончая столами и стульями. После этого я просто перестала там появляться.
— Среди телеведущих существуют два разных мнения. Одни говорят, что телевидение — это наркотик. Другие считают, что это наркотик для тех, кто не умеет делать ничего другого. А чем является телевидение для вас?
 — Я думаю, что без телевидения уже не смогла бы. Для меня это как близкий, родной человек, с которым прожил всю жизнь. В свое время, когда я закончила ГИТИС, конечно, рвалась в театр. Но мой мудрый первый муж говорил: «В театр тебе идти нельзя — ты там пропадешь. В театре нужны когти, зубы и локти, а у тебя ничего этого нет». И действительно, он прав. Театр — это та школа жизни, которую я, наверное, не смогла бы пройти. А когда я пришла на телевидение, у меня был какой-то синдром независимости, что ли. Мне не надо было спать с режиссером, чтобы вести передачу. Не надо было кого-то соблазнять, чтобы работать в эфире… Мне просто нравилась и нравится моя работа.

 — Вы прекрасно водите машину. Давно за рулем?
 — Права я получила давно, в 1982 году. А по-настоящему за руль села лет семь назад. Продала старую «девятку», добавила денег и купила свою «Полину» — «Фольксваген-Поло». Она у меня уже давно, но машина замечательная. И вы знаете, что бы ни говорили, а у машины есть душа. Она все слышит, все понимает. Причем такая вредная!.. Только я подумаю, что надо бы мне новую машину купить, — «Полина» тут же попадает в аварию. Причем я за все время ни разу не была виноватой — всегда били нас. Вот так я и езжу на ней.
— Прямо как настоящая бизнес-леди. Сами за рулем, каждый день расписан по часам — звонки, встречи, съемки…
 — Вот то, что «бизнес», — это вряд ли. Одно время я, правда, была арт-директором одного московского клуба, но потом ушла с этой должности. А вот то, что я — леди своего времени, действительно так. Вы знаете, есть такие женщины, которые — как игрушки для мужчин. Их холят, лелеют, сдувают пылинки, подарки дарят всякие… А я — не из этой категории. Такая уж у меня судьба, что я должна, как в Библии сказано, в поте лица добывать свой хлеб. Вот я и добываю. Причем не только для себя, а еще и очень многим людям помогаю.
— Раз уж речь зашла о мужчинах… Ангелина Михайловна, вы были замужем дважды. Исключаете для себя возможность еще одного брака?
 — Вы знаете, пожалуй, исключаю. Объясню почему. Мужчинам нужен секс, а меня секс уже не интересует. Конечно, если бы мне встретился человек, с которым мы были бы близки по духу, как H2О… Тогда другое дело. А иначе — это смешно. Когда в моем возрасте люди венчаются… Не знаю. Мне кажется, есть возраст любви, а есть возраст других ценностей. В каждом нужно находить свои прелести. Женщине действительно тяжело одной — по себе знаю. Гвоздь забить у меня не всегда получается: то по пальцу ударю, то еще что. Но выходить замуж только из-за того, чтобы, как многие говорят, в доме пахло мужчиной или чтобы он мне гвоздь забивал… Лучше уж я себе пальцы разобью, но буду свободным человеком.
— С первым мужем после развода вы не общались. А со вторым сохранили какие-то отношения?
 — Дружеские — да. Мой второй муж, чех по имени Индржих, работал художником-постановщиком на киностудии «Баррандов». Он очень доброжелательный человек. Вообще, я считаю, что развод — это не повод для ненависти друг к другу. Нужно найти какой-то цивилизованный способ решения этой проблемы. Если два человека по-настоящему любили друг друга, эта любовь никак не может превратиться в ненависть. Ну как я могу ненавидеть своего первого мужа? (Актер Геннадий Чертов. — «МКБ».) Конечно, я его люблю. Да, бывали обиды, как у всех, но эти обиды проходят, а любовь остается. Ненавидят друг друга люди духовно неразвитые.
— Вы вели многие детские программы, были любимой тетей Линой всех детей Советского Союза. А вот своих собственных вам так и не удалось вырастить. Что это — злая шутка судьбы?
 — Да, своих детей у меня нет, но зато есть 11 крестников… Конечно, я понимаю, что существуют объективные причины — мои болезни, которые помешали мне осуществить это предназначение. Одно время я очень переживала, что у меня нет детей. А потом даже радоваться стала. Наверное, я была бы сумасшедшая мама. Во-первых, избаловала бы своих детей, потому что мне хотелось бы дать им все то, чего я сама была лишена в детстве. А во-вторых, детьми надо заниматься серьезно. Возьмите наш цех. Вот Анна Николаевна Шилова. Был у нее сын — и что в результате? Трагедия. Спился, развелся, в газетах писали, что он ее и убил… Возьмите Сазонову: сын пил и избил мать. Лучше вообще не иметь детей, чем иметь вот таких уродов… Но если уж ты родила ребенка — будь любезна, воспитай, дай ему знаний, философию жизни. А при моей работе, боюсь, я тоже могла бы стать матерью такого вот урода. Зачем же мне это?..
И со временем, знаете, я стала понимать, что у каждого человека действительно своя судьба. Если этому верить, то, может быть, мне действительно не надо было иметь детей. Может, Господь специально не дал мне их, зная, кого бы я родила… У меня бесконечное количество вопросов в жизни. Я все время задаю их себе и не нахожу ответа…