Его семья жила в тайге, в крохотной избушке, на берегу Охотского моря. Ровно за девять дней до его рождения случилось несчастье — утонул отец. А сам он появился на свет в лодке во время шторма — моряки не успели доставить маму до ближайшего медпункта. Они же и приняли роды: один перочинным ножиком разрезал пуповину, другой шнурком от ботинка ее затянул. Мальчик, что называется, родился в рубашке: мало того что выжил, да еще и здоровеньким получился. Назван был в честь отца Дмитрием. И вот с тех самых пор ему явно везет. Неспроста ведь с полным на то основанием Дмитрий Крылов утверждает, что всю его жизнь всегда решал случай. Естественно, счастливый.

 — Дмитрий, вы когда-то давно работали дворником. Карьера сумасшедшая — вы, наверное, единственный дворник, ставший телезвездой. Это тоже удача?
 — Несомненно. Да и когда я мел улицы, не думал, что буду этим заниматься всю жизнь. Просто так получилось. Придя из армии, решил поступать во ВГИК на режиссуру. И девушка, которая мне помогала готовиться к экзаменам (сейчас это известный режиссер-документалист, обладательница «Ники» Валя Гуркаленко), посоветовала позаниматься в студии при народном театре для овладения азами актерского мастерства, с которым у меня был полный провал. Но поскольку занятия проходили каждый день поздно вечером, а жил я тогда в Звенигороде, добираться домой было страшно неудобно, я вконец измучился. И как-то друзья мне подкинули эту мысль: надо устроиться в Москве дворником, чтобы предоставили бесплатно комнату для жилья. Так я и сделал. Причем занял должность дворника при Министерстве культуры. А его старое здание как раз находилось напротив моего народного театра. Все очень удобно устроилось. Но проработал я там недолго: осень, зиму, а весной пришлось уволиться.
— Почему?
 — То был конфликт на политической почве. Я в юности был несколько диссидентствующим молодым человеком. А тогда проходили какие-то очередные выборы, и начальство потребовало, чтобы я ехал и оформлял избирательный участок. Но я же дворник! С особым взглядом рабочего класса. Возмутился: мое дело — метлой мести, а не стулья таскать. В общем, слово за слово, задели за живое, крикнув, что с такими, как я, в 37-м быстро расправлялись. А у меня всех родственников и по материнской, и по отцовской линии расстреляли. Я, конечно, ответил грубо, и меня как члена партии тут же вызвали на партбюро, сделали выговор за антисоветские высказывания, и я уволился. Пошел работать в концертный зал «Россия». Трудился там 11 лет, сначала помрежем, а затем и режиссером. Окончил эстрадный факультет ГИТИСа. Потом преподавал в этом вузе…
— И как же вас занесло на телевидение?
 — В «Останкино» я попал благодаря своему приятелю Мише Задорнову. Однажды встретились, и он сказал, что ему известно: в литдраме имеется вакантное место редактора, и предложил мне туда пойти. Так вскоре я стал делать «Спутник телезрителя», анонсирующий программу передач. Можно сказать, что все сегодняшние короткие анонсы выросли из этой нашей «шинельки». Со временем я расширил рамки и переименовал передачу в «Телескоп», добавив туда еще беседы со «звездами» и всякие аналитические материалы. Получился такой телевизионный журнал. Справедливости ради хочу сказать, что подобных программ о телевидении не было ни до, ни после, к сожалению.
— А как появились «Непутевые заметки»?
 — В 91-м году, когда в Москве случился первый путч, я был в Лондоне. Я не мог спрогнозировать, чем эта вся история закончится, так как не являюсь политическим провидцем. Но было полное ощущение, что грядет крутой поворот назад, коммунисты вновь возьмут власть в свои руки, и больше не будет никакой возможности выехать за рубеж. Я решил, что, наверное, последний раз за границей, и нужно срочно все окружающее запечатлеть. На последние деньги купил видеокамеру и, впервые взяв ее в руки, наснимал часов десять. Вернувшись домой, отсмотрел материал, смонтировал четыре передачи, которые уже в начале 92-го года вышли в эфир. Так что в январе 2002 года моей программе стукнет ровно десять лет.
— То есть первые программы были сняты любительской камерой, да еще и непрофессиональным оператором. Как вам удалось сделать такой материал пригодным для телевидения?
 — Не знаю, вероятно, я что-то почувствовал, по ходу овладевал навыками. И сейчас, думаю, снимаю неплохо.
— А как придумалось название?
 — Ну существует жанр — путевые очерки. А «Непутевые заметки» — игра слов. Есть же в русском языке понятие «непутевый мужик» — имеется в виду, что я ни на что не претендую. И тогда на фоне официозной международной журналистики, которую представляли вполне уважаемые люди — Генрих Боровик, Валентин Зорин и другие наши мэтры, — моя программа выступила с неким свежим взглядом.
— На нашем телевидении у ведущих подобных программ у каждого своя ниша, свой имидж: бывалый исследователь в «Клубе путешественников», нелепый ученый в «Путешествиях натуралиста» и вы — эдакий ироничный наблюдатель…
 — У меня передача очень авторизованная, личностная. В каждом кадре отовсюду торчит моя борода. В том смысле, что кругом мои комментарии: что увидел, услышал. Все время подчеркиваю, что показываю картинку субъективную, делюсь собственными впечатлениями о стране. Все идет от ощущения: был в романтическом настроении — сделал лирическую зарисовку. Огромную радость испытываешь, когда эти твои чувства передаются зрителям. Когда встречаешь где-нибудь соотечественников, а они признаются, что приехали сюда лишь благодаря передаче, просто млеешь от удовольствия! Это как для артиста аплодисменты после спектакля.
— Тексты для себя тоже сами пишете?
 — Я все делаю сам: и снимаю, и монтирую, и тексты пишу. Но существуют временные рамки. Я могу ездить куда-то не более одного-двух раз в месяц. К сожалению, не каждая страна дает богатый материал на несколько программ. А наша задача — выходить каждый раз с чем-то свеженьким. Поэтому появилась параллельная группа — моя жена Татьяна и ее сын Дима, у которого совершенно неожиданно обнаружилось изумительное чувство камеры. До этого он никогда не снимал, и для меня было поразительно — вот мой сын Митька учится в художественной школе, прекрасно владеет композицией, рисунком, то есть в достаточной мере для 15-летнего мальчика образован. Но когда он берет в руки камеру, сказать «чайник» — это слишком мягко. А Димка совсем наоборот — очень быстро достиг успехов. Таня иной раз даже не может понять, кто из нас двоих это снимал. А иногда с гордостью говорит, что Дима что-то снял даже лучше меня.
— Вы исколесили, наверное, половину земного шара. А есть какое-нибудь излюбленное место, куда хочется вернуться?
 — Бали — настоящий рай. Особая атмосфера. Душевный покой. Я был там четыре раза и, казалось, уже знал все. Но, как выяснилось недавно, о многих вещах даже не подозревал. Например, озвучивая сюжет о Бали в новом проекте ОРТ о природе «Дикие штучки», узнал, что, оказывается, там проходят боксерские поединки сверчков. А перед боем им делают специальный массаж ножек.
— Вашей программе десять лет. Как думаете, передача о путешествиях в принципе приесться не может?
 — Трудно ответить. Не знаю, насколько правы американцы, но, по их телевизионным законам, игровая программа живет не более пяти лет. Конечно, случаются и парадоксы. Кстати, согласно тем же законам, чем выразительнее, характернее личность ведущего, тем быстрее он надоедает. Я тоже опасаюсь, что вдруг начну раздражать. Но все-таки надеюсь, что такого не произойдет.
— Есть свежие идеи?
 — Да. Но про них тяжело говорить. У меня был один проект под названием «Милый друг», который, к сожалению, не состоялся, правда, не по моей вине. В 96-м году я сделал три пилотных выпуска. Это были встречи в кафе, в очень интимной обстановке, с женами известных людей. Идея впоследствии растаскалась: Ира Зайцева стала делать «Без галстука», Урмас Отт начал беседовать в ресторане, Оксана Пушкина появилась с «Женскими историями». Причем на первые свои выпуски она сразу же забрала всех трех моих героинь. Ее даже, помню, в каком-то интервью спросили: дескать, зачем крыловскую идею стырили? На что она ответила по-своему правильно: «Но с тем же проектом ничего не получилось, а у меня программа пошла, и победителей не судят». Поэтому сейчас я уже немного боюсь говорить о планах. Но они есть. Другое дело, что пока все время занимают «Непутевые заметки», и делать одновременно еще что-то практически невозможно.
— Дмитрий, давайте поговорим о вашей жене. Это правда, что она была вашей поклонницей и сама нашла вас в «Останкино»?
 — Она не была моей поклонницей, просто периодически видела меня на экране. Потом у нее были две забавные встречи с моим двойником. Это был не я, а она думала, что я. И как-то раз, сидя у телевизора, решила позвонить в «Останкино» и сказать мне какие-то добрые слова. Самое удивительное, что она меня разыскала благодаря какому-то чуду, счастливому стечению обстоятельств, ей дали телефон монтажной аппаратной, в которой я находился совершенно случайно. Мы стали встречаться, правда, постольку-поскольку. Я ее приглашал на разные светские мероприятия, но у каждого на тот момент была какая-то своя личная жизнь. Ну, а потом однажды, как говорится, получил нож под сердце в виде любви и пропал…
— Но сегодня вы еще и работаете вместе. Это была ваша идея?
 — Да. Таня на редкость неамбициозный человек. Обладая приятной фотогеничной внешностью, никогда не желала «светиться». Я, еще когда делал «Телескоп», пытался ее там всунуть в кадр — она впервые выступала в непривычной для себя роли интервьюера разных знаменитостей. Смотреть со стороны на это, конечно, было очень забавно. Она жутко волновалась и, видимо, уже тогда как-то против всего этого настроилась. Поэтому в «Непутевых заметках» она работает только как редактор, корреспондент и крайне негативно относится к тому, что порой мелькает на экране.
— Тем не менее вы все равно ее снимаете.
 — Ага. Периодически получая недовольные окрики со стороны публики: мало того что устроился наилучшим образом, везде на халяву ездит, да еще и свою жену показывает. Но я реагирую на эти выпады в передаче — иронизирую. А что касается Тани, то для меня всегда было приятно и удивительно, что на разных светских раутах, где бывает множество звезд, она никогда не хотела познакомиться ни с одним популярным персонажем. Никакого благоговения перед ними нет и в помине. Таня настолько самодостаточна, что мне иногда даже кажется, что это уж слишком.
— Вы тоже не амбициозны?
 — Раньше так казалось. Но вот совсем недавно мне приснились все три наших президента, и это, наверное, говорит об обратном. Иначе с чего бы всю ночь доброжелательно беседовать на общечеловеческие темы с Горбачевым, с Ельциным, с Путиным? А в самом последнем сне был в гостях у Лужкова, почему-то в его коммунальной квартире. Я еще на прощанье сказал: «Теперь, Юрий Михайлович, должен пригласить вас к себе. Но только учтите: живу в пятиэтажной „хрущобе“, правда, вас, видимо, уже ничем не удивишь».
— Вы действительно живете в хрущевке?
 — Ну да. Почему нет?
— Возможно, это сон в руку, и ваши жилищные условия улучшатся?
 — Хотелось бы в это верить.
— Хорошо, Дмитрий. Вот у вас такой приятный тембр голоса, спокойные интонации. А вы вообще когда-нибудь кричите?
 — Это как раз тот случай, когда внешняя невозмутимость обманчива. Тихий омут. Выплески, разумеется, случаются, чаще на бытовой почве, из-за какой-то несправедливости, но сейчас все реже и реже. Раньше был более раздражителен. Хотя считаю такое поведение неправильным — это в определенной мере распускание себя. В минуты гнева, как правило, забываешь о том, что никогда нельзя терять чувство юмора, которое помогает воспринимать ситуацию адекватно и не дает наговорить глупостей, о которых потом сожалеешь. Так что как в поговорке: если не знаешь, как поступить, — поступай порядочно.
— А вам свойственно сибаритство, гурманство? Вы любите лениться?
 — Ой, да я только этим и занимаюсь! Свою лень постоянно приходится преодолевать. А сибаритство и гурманство все-таки подразумевают некое изысканное барство. Я не столь привередлив. За что, увы, Татьяна меня часто ругает. Но я не гонюсь за материальными благами, меня устраивает и так. Я не то чтобы дворняжка, но не породистый пес. Конечно, эстет и ценю в других людях красоту и изящество. Но та самая пресловутая лень все равно ведет к упрощенчеству моего образа жизни.
— Смешно спросить — но как вы отдыхаете?
 — В последнее время разрядкой для меня стала служить стрельба. Раньше после тяжелой работы я отвлекался алкоголем. Сейчас от него отказался, так как понял: он меня разрушает, появляется тяга, привычка, уже не можешь без этого обойтись… И я решил: если уж не получается пить умеренно, лучше совсем бросить. И придумал замену, вспомнив юношеское увлечение. Я занимался спортивной стрельбой из пистолета и револьвера. И вот теперь, придя вечером домой, я стреляю из пневматического оружия.
— Вы меткий стрелок?
 — Каждый день идет соревнование с самим собой. Вот сделал, допустим, из 100 — 96, теперь мечта выбить 97 очков.
— Дмитрий, а если вернуться к заграничным вояжам, что вы обычно привозите домой?
 — Кроме впечатлений и рассказов об увиденном всяких сувенирных кошек: деревянных, гипсовых, фарфоровых.
— Почему ваш выбор пал на этих животных?
 — Ну, во-первых, моя Татьяна — кошка по прошлой жизни. А во-вторых, я их просто люблю. Если когда-нибудь у меня будет свой дом, то обязательно заведу собаку и кошку.
— Кошку или кота?
 — Пускай будет и кошка, и кот, чтоб не решать эту проблему.