Есть такой анекдот. Выиграл дорожный инспектор миллион в лотерею. Его спрашивают: «Что вы будете теперь делать?»
— «Куплю перекресток и буду работать для души».
Должность генерального продюсера телекомпании «ВиД» дает Андрею Разбашу массу преимуществ. Он может руководить за зарплату, а работать — именно для души. С другой стороны, для души лучше вообще не работать. Разбаша, однако, тянет в небо: с декабря он ведет программу об авиации «Крылья», воплощая таким образом свои нереализованные детские мечты. Что ж, у богатых свои причуды.

 — Андрей, ты решил стать автором и ведущим «Крыльев», потому что тебе надоело оставаться за кадром?
 — Нет. Я не планировал вести «Крылья» — это для меня стало приятной неожиданностью. На ОРТ всем давно известна моя любовь к авиации и вообще к железкам, поэтому, когда возникла необходимость в авторе и ведущем такой программы, — Эрнст обратился именно ко мне. К тому же, согласитесь, у меня есть небольшой телевизионный опыт. Я понимаю, что нужно делать, чтобы зрителю было интересно. Правильность идеи подтвердил МАКС (Московский авиационно-космический салон), только на закрытие которого пришло более 700 тысяч человек.
— Работая над программой, ты ориентируешься на профессиональных летчиков или на мальчишек, мечтающих о полетах?
 — «Крылья» — это непрофессиональный рассказ об авиации как о приключении. Авиация — это воздух, полет, в этом много романтики. Моя аудитория — это все те, кто немножко тоскует по ощущению свободы, полета, синего неба и красоты. Передачу внутренне я посвящаю отцу, который почти всю жизнь пролетал в полярной авиации. Когда я представляю себе того, кто смотрит мою программу, я представляю его. Пытаюсь, чтобы и человеку, который много лет провел в авиации, было бы тоже интересно.
— В последнее время на самолетах стало небезопасно летать.
 — Летать было небезопасно всегда, как и ездить. Просто стало больше доступной информации. Самолеты падают в среднем не чаще, чем раньше.
— Но говорят, что авиационный парк России весь изношен…
 — Это так, но 80% ЧП случается по вине людей, а не по вине техники. К сожалению, часто трагедию используют и в конкурентной борьбе. Через это проводятся групповые интересы, борьба компаний, PR и т. д. Профессиональная статистика говорит: 80% катастроф — это человеческие ошибки. Человеческим ошибкам в авиации будет посвящен отдельный выпуск — «Катастрофы».
— Ты делаешь программу, которая близка тебе по тематике. Обязательно для этого быть генеральным продюсером «ВиДа»?
 — Для этого — необязательно. Магия ТВ состоит в том, что люди, которые его любят, могут пройти путь от простого осветителя до непростого генерального директора канала. Наглядный пример тому — Иван Демидов. Да и я начал с монтажера. Если ты попал на ТВ и любишь его, то у тебя есть все шансы достичь практически всего, чего ты хочешь. Ведь когда-то самые большие зубры нашего ТВ были трепетными юношами — просто Костей, Сашей, Олегом, не помышлявшими о больших кабинетах, а просто любившими ТВ до безумия. Да, отчасти все зависит от случая. Но, выигрывает тот, кто к нему готов.
— Считаешь ли ты, что эта передача дает тебе возможность раскрыться как личности?
 — На ТВ сразу видно, интересно ли человеку то, что он делает, или нет. Тема авиации мне близка и вызывает неподдельный интерес. «Крылья» — это возможность делать то, что нравится. Вообще, я стараюсь жить так, чтобы доставлять себе и близким как можно больше удовольствия. Зрители для меня — это абсолютно близкие люди.
— Четыре года назад ты получил лицензию летчика. Ты уже тогда готовил себя к телевизионным полетам?
 — Летать я мечтал с детства. До сих пор помню повторяющиеся сны, в которых я совершал полеты под брюхом серебристого сверхсамолета. Ощущение жутко-холодящей скорости, переходящей в восторг, будоражит меня и сейчас. Лицензия летчика — это воплощение детской мечты.
— Что же помешало тебе стать профессиональным пилотом?
 — Не что, а кто — Вовка Семенов. Когда я учился во втором классе, он попал мне снежком в правый глаз. К десятому классу я видел по тестовой врачебной таблице только вторую строчку сверху. На помощь мне пришла мама. Она подошла и сказала: «Ты всю жизнь хочешь ходить с этими стекляшками?..» Затем сняла с меня очки и выбросила их с четвертого этажа. После этого я стал пытаться восстанавливать себе зрение. Тренировками довел правый глаз почти до единицы. После окончания МАИ, в возрасте 26 лет, я решил вернуться к детской мечте: пошел в аэроклуб. Но там мне дали от ворот поворот: «Мы уже мастеров и перворазрядников выгоняем в этом возрасте, а тебя только принимать!..» И лишь в 1996 году я получил долгожданную возможность летать. Леня Якубович открыл мне Мячково и клуб «Аист» с братьями Маркаловыми. Вячеслав Маркалов — мой учитель. Так что, если бы не зрение, то я бы пошел не в МАИ, а в летное училище — и был бы пилотом.
— Твоя передача выходит два раза в месяц. Сколько рабочего времени она у тебя отнимает?
 — Тексты пишу в течение трех дней, потом снимаем в 2—3 местах, монтируем и озвучиваем. В итоге на одну программу уходит 10 рабочих дней.
— Итого — 20 дней в месяц. Должность генерального продюсера ушла на второй план?
 — Телекомпания за 12 лет своего существования превратилась в машину, которую можно лишь подруливать. Рулить уже невозможно. Основной партнер «ВиДа» — ОРТ. С ОРТ у нас существует договоренность, по которой все креативные вопросы — от идеи программы до декорации и ведущего — решают продюсеры канала. Сейчас мы выступаем как телевизионное производство. Надпись «По заказу ОРТ» приобрела правдивое звучание.
— При съемках «Крыльев» ты сам совершаешь полеты. Не проще было бы рассказывать об авиации, находясь на земле?
 — Это проще, но скучнее. Зрителю приятнее получать информацию и эмоции из первых рук. Конечно, как любому мужику, мне приятно выпендриваться, но это не основная причина. Если бы я как продюсер брал на такую программу другого ведущего, то я бы требовал от него, чтобы он сам летал, чтобы он был в разных ситуациях, чтобы он работал не только языком, но и руками, головой, ногами. Это должен быть экшн. Зритель больше доверяет ведущему, который сам хотя бы отчасти принадлежит тому, о чем рассказывает. Говорить об Африке с человеком, который там никогда не был, не хочется, неинтересно…
— Говорят, что ты очень любишь и ценишь хорошую картинку на ТВ. В ближайшее время «ВиД» собирается чем-нибудь удивить телезрителей?
 — Я думаю, что в ближайшее время на ТВ появится много новых вещей, свежих, в том числе и новое качество «картинки». Не берусь сказать точно, что это будет, но вот вам один из примеров: стереокартинка, возможность увидеть в объеме изображение. Подобные эксперименты мы делали при помощи немецкого патента. Совсем недавно удалось раскусить его суть, и я уже знаю, как все можно сделать, не прибегая к патенту. Зрители смогут увидеть на обычном экране изображение в виде голограммы, смогут почувствовать объем. Это просто новое измерение! Скоро третье измерение покорит ТВ реально, а не виртуально.

 — Для тебя быть сексуально привлекательным — это важно?
 — Отношение к слову «секс» у меня сформировалось еще в школе. Для нас «секси» означало «клево». Сексуально — это значит «правильно по жизни». Жизнь во многом основывается на взаимоотношении полов. Поэтому для ведущего передачи «Крылья» быть мужчиной в кадре — правильно и важно.
— Что для тебя значит быть мужчиной?
 — Прежде всего быть честным. Для женщины — надежным и нужным, а для себя быть профессионалом. Мужчина должен делать что-то лучше других. На этом основывается его самоуважение. Ведь хочется себя любить. Часто с мужчинами происходят страшные вещи, когда им не за что себя полюбить.
— Ты сам за что себя любишь?
 — За то, что во мне присутствует чувство отцовства. Я испытываю совершенно непередаваемые ощущения, когда беру на руки ребенка, даже чужого. Я по жизни отец, и это мне нравится, хотя моей заслуги в этом нет никакой. Это от папы с мамой.
— Какую роль по жизни ты играешь лучше: роль отца или мужа?
 — Сказать по правде, в каждой женщине прежде всего я вижу ребенка. Поэтому роль отца сильно окрашивает эти взаимоотношения. Но я не думаю, что мои дети и моя жена когда-нибудь будут выяснять, какую роль я играю лучше.
— В свое время ты занимался детскими передачами, и у тебя это неплохо получалось. Детские передачи лучше выходят у тех, кто любит детей?
 — Это так. На ТВ имитировать что-то, а тем более любовь, невозможно. Сережа Супонев любил детей искренне. Поэтому и был самым лучшим детским ведущим. Жалко, что был… Я всегда думал, что такие люди, как Сергей, не подвержены глупым случайностям, что жизнь отвечает им их же светом и добром. Оказалось, не так.
— Работа продюсера по большей части строится за счет полезных связей. Почему же тебя редко можно увидеть на светских мероприятиях?
 — Глубоко ошибается тот, кто думает, что полезных людей много. Если человек нужен, то ему можно позвонить и устроить деловую встречу. Тусовки — это антураж, это PR-пространство, но не бизнес-действие. Производить впечатление на тусовках важно и нужно начинающим, или тем, кто не уверен в себе, или тем, кто предлагает себя как товар (певцы, художники, сценаристы и т. д.). Ничего плохого в этом нет. Это все полезно. Но люди, которые реально управляют процессами, на тусовках не частые гости. Им некогда, им не до этого.
— Ты производишь впечатление уравновешенного человека. Ты всегда владеешь собой?
 — Меня может взорвать только что-то экстранеординарное. Я не хочу уподобляться человеку за рулем, которого раздражает муха и который вместо того, чтобы следить за дорогой, начинает гонять ее. В результате — катастрофа, и несколько жизней прекращаются. Уподобляться человеку, который так ощущает себя в мире, — это глупо. Вызвать бурю у меня может либо большая несправедливость, либо большая ложь. Например, меня возмущает, что Пугачева, которую я люблю, как и многие, оценена государством выше Улановой. Какие-то придурки, не понимающие, что такое заслуга перед Отечеством, решили, что Уланова — это прошлое и что важно только то, что мы слышим по радио сегодня. Когда я об этом думаю — у меня вскипает кровь.
— Тебе кто-нибудь может отдать распоряжение в приказном тоне?
 — В последний раз это было в 1979 году, во время моей службы в армии. Будучи лейтенантом, я был выведен из строя и отчитан майором за неуставные носки. После этого я демонстративно ходил по территории воинской части в джинсах и рубашке, чем вызывал бурю негодования моего начальства. После армии меня приглашали в КГБ, но я инстинктивно почувствовал, что если соглашусь, то попаду в ситуацию, когда не я буду выбирать себе жизнь. Я отказался.
— А своим подчиненным ты часто отдаешь приказания?
 — На ТВ приказные методы не проходят — здесь другая среда, почти творческая. Единственный раз я взбесился, когда директор одной из программ произнес в мой адрес: «Какая разница, что он сказал». Человек был уволен в течение 40 секунд. Он не сделал дело. А это непозволительно.
— В одном из интервью ты сказал: «Я всегда очень любил экзамены в институте. Потому что это кайф: знать, что дороги назад нет». Дороги назад нет — это твой жизненный принцип?
 — Дороги назад не бывает. Это нужно с самого раннего возраста вдалбливать детям. Каждая минута твоей жизни должна приносить тебе удовольствие. Недавно я познакомился с человеком (он давно живет за рубежом), который каждую минуту проживает со смаком, он говорит только то, что ему важно сказать, у него нет пустот. В своей фирме он подобрал таких людей, которые доставляют друг другу удовольствие. Их домашнее и рабочее время так плотно наполнено хорошим, и они умеют наслаждаться каждой секундой своей жизни. Я уверен: удовольствие — это основной наш корм. Можно прожить очень долго без еды, без воды, без секса, а вот без удовольствий можно сойти с ума.
— Значит ли это, что ты потакаешь всем своим желаниям?
 — Каюсь, потакаю почти всем своим желаниям. Набор желаний таков, что пока все получается. У многих желаний иду на поводу сознательно, они руководят мной. Больше того, мои желания — это и есть я. Без желаний меня нет.
— Тебе принадлежит фраза: «Когда появились громадные возможности, люди разделились на две категории: одними движет власть, другими — любовь». Что движет тобой в этой жизни: любовь к любви или любовь к власти?
 — Я люблю любить. Я люблю получать удовольствие от того, что считаю хорошим. Власть сама по себе не может приносить удовольствия. Удовольствие всегда связано или с общением с себе подобными, или с результатом этого общения, когда мы производим на свет то, что мы вместе задумали. Это самый большой кайф. Власть — это руль, это просто способ управлять. Я не из тех, кто любит руль, даже самый роскошный.
— Каков образ жизни Андрея Разбаша 2002 года?
 — Нужно много работать, поэтому собираюсь очень внимательно заняться здоровьем, так как стукнет уже полтинник. С увлечениями все по-прежнему: автомобили, фотосъемка, обожаю летать, нырять с аквалангом, кататься на горных лыжах. Всему этому я хочу научить своих детей.
— С недавнего времени ты стал любителем, как ты выражаешься, «нескучных автомобилей». Что такое нескучный автомобиль в твоем понимании?
 — Нескучный автомобиль — это автомобиль, который тебе нравится не потому, что он есть у другого, а потому, что что-то в нем тебя зацепило. На автомобиле я люблю пилотировать, то есть поездить так, чтобы было ощущение наслаждения от управления. У меня три интересных автомобильчика. Сейчас я езжу на «Subaru Impreza Turbo». Я люблю его за то, что он танцует, как очень умелая партнерша. Мой любимец, а когда-то и автомобиль мечты, — это «Jaguar Mark II» 1965 года. Если «Импреза» умеет танцевать, то «Ягуарчик» умеет производить впечатление. Пройти мимо него нельзя. Когда прохожие видят его серебристый металлик и жутко благородную форму — они сворачивают голову. Еще у меня есть большой «Jaguar XJ40».
— Ты женат второй раз, а до этого жил в гражданском браке. Ты считаешь, что жизнь слишком длинна для одной любви?
 — Универсальных рецептов нет. Каждый сам строит свою жизнь. В браке можно работать на созидание или на разрушение. Я думаю, что я никогда не разрушал. Просто, когда нет уже сил укреплять то, что не крепится, почему-то находятся силы начинать с нуля. Я уродился таким человеком, который за свою жизнь хочет попробовать и успеть многое и разное. Если двое не развиваются вместе — кому-то из них рано или поздно станет неинтересно. Дело не в сексе или в материальных вопросах, а в том, насколько людям интересно вместе. Брак в итоге приходит к этому: интересно вместе или нет. Для меня это главное.
— Влада Листьева ты считал своим другом или приятелем?
 — Не могу назвать себя его другом — мы были товарищами. У нас было много общего в делах, отдыхали вместе. Друг — это очень серьезная душевная штука, товарищ — проще. Влад был очень хорошим товарищем, очень понятным и очень прозрачным. Я даже внутренне улыбался: «Вот какой наивный парень. Как здорово у него все получается от того, что он наивен и не задумывается над тем, что он делает. Делает то, что хочет, и получается».
— Как-то твоя нынешняя жена сказала: «Я не верю в любовь с первого взгляда». А тебя такое чувство посещало?
 — Я допускаю влюбленность с первого взгляда, которая может перерасти в любовь легко и просто. Но у меня пока серьезных вещей никогда не было с первого взгляда. Обычно наоборот: лучше схожусь с людьми, которых я сначала не принимаю. А потом противоположности начинают сходиться.
— Да, говорят, противоположности притягиваются, но до поры до времени. Обычно интересно людям, которые чем-то похожи друг на друга. Не в этом ли причина твоего постоянного поиска?
 — Если ты имеешь в виду женщин, то постоянный поиск и есть природа мужчины. Мне кажется противоестественным искать что-то, что на тебя похоже. Привлекает незнакомое. Чем глубже человек, чем он объемней, чем он больше — тем длительней поиск. А если он не застывает и меняется, то может вызывать интерес очень долго.
— Переживал ли ты когда-нибудь любовь болезненную, мучительную?
 — Любовь как болезнь случилась у меня в 33 года. Это было совершенно животное и неосознанное чувство. Несколько месяцев — бури инстинкта и жуткое расставание. Встретились два существа, которых внешне можно было признать за людей, но их любовь была на уровне животного мира. Я не могу сказать, что мне было интересно с этой женщиной, — почему меня к ней тянуло, объяснить невозможно. Потом все рассыпалось. После расставания днями и ночами я чувствовал в своей груди жжение. Кроме шуток — правда, было физически больно.
— Ты бы хотел пережить что-то подобное еще раз?
 — Хотел бы. Но для такого испытания нужна очень хорошая физическая форма, а я далеко не юноша. Могу не потянуть.
— У тебя четверо детей. Как часто ты с ними видишься?
 — У старшего, Ильи (ему 23 года, он пресс-секретарь Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг), уже своя семья. Когда он работал в «ВиДе», виделись часто. Теперь он совсем взрослый и отважился сделать меня дедушкой. Моему внуку Сашке два года. А младшему сыну, тоже Андрею Разбашу, — 8. Больше всего он любит на большой скорости выталкивать меня с трассы картинга, куда мы ходим по воскресеньям. Такого безжалостного гонщика я еще не видел. Что-то будет дальше… Дочке Ксении — 17. Она увлекается фотографией и иногда помогает мне в работе. Средний сын, Сашка, ему 15, — мой любимый разгильдяй. Классно играет в футбол и шахматы. С ним вижусь редко, но говорю больше, чем с другими: сотовая связь как средство воспитания…
— Когда ты ушел из семьи, как дети это восприняли? Кто-нибудь говорил тебе, что ты их бросил?
 — Слава богу, получилось так, что, перестав быть мужем, я остался отцом и главой семьи. Так что дети никогда не говорили, что их кто-то бросил, — просто со временем семья стала разрастаться. Вот и все.

Разбаш Андрей Леонидович. Родился 15 декабря 1952 г. в п. Усть-Кара Архангельской области, за Полярным кругом. Окончил Московский авиационный институт (МАИ) по специальности радиоинженер. Служил в армии офицером, управлял космическими аппаратами различного назначения: спутниками-шпионами и орбитальными станциями. Демобилизовавшись в 1980 г., пришел в Телевизионный технический центр им. 50-летия Октября, где работал видеоинженером, монтажером, оператором.
В 1983 г. начал сотрудничать с детской редакцией ЦТ, режиссер около десятка выпусков программы «До 16 и старше…». С выходом в эфир в октябре 1987 г. программы «Взгляд» — ассистент режиссера, потом и режиссер программы. В 1991 г. — продюсер и режиссер первого телепроекта совместно с ABC и Wittle Communication (США): международный образовательный телемост между советскими и американскими школьниками — прямой эфир на 10 000 американских школ. С 1993 г. — заместитель председателя телерадиокомпании «Останкино». С возникновением ОРТ вернулся в телекомпанию «ВИД». С 1995 г. — генеральный продюсер телекомпании. С 1996 г. — автор и ведущий программы «Час пик». Продюсер проектов: «Угадай мелодию», «Поле чудес», «Звездный час», «Серебряный шар», «Тема» с Юлием Гусманом, «Чердачок», соавтор идеи проекта «Как это было».