«Я Лев и Петух, сочетание убойное, — заверил он меня с ходу, — особенно для женщин, поэтому в последнее время ограничил общение с ними, но, правда, и с мужчинами не расширил». Разговор с самого начала завязался весьма несерьезный и легкомысленный. А перевести его в другое русло у меня то ли сил не хватило, то ли желания не было. Оттого воспринимать все написанное далее следует, вероятно, с иронией. Хотя, справедливости ради, — местами собеседник бывал и серьезен.

 — Кирилл, в моем понимании вы — классический самец…
 — Да?! Не барочный, не ампирный, не рококошный? А какие черты у классического? Вы мне опишите, может быть, я не все знаю?
— Ну, отсутствуют свойства женского характера.
 — Вы имеете в виду Моисеева? Так он же не мужчина.
— Да я веду не к тому, просто прочитала одно из ваших интервью и была сильно удивлена тем, что вы там говорите: что любите использовать женщин и быть альфонсом. И более того, считаете, что им это нравится. С чего вы взяли такую чушь?
 — Тогда я пошутил, а написали так, что читалось буквально. Но на самом деле все мы, классические самцы, в душе альфонсы, так как тем и отличаемся, что используем женщин во все тяжкие. Да и отчего не сэкономить, если предоставляется такая возможность?!
— А если серьезно?
 — Я не классический самец и совсем не альфонс. Просто люблю, чтобы вокруг были женщины, которые делали бы мой быт приятным: одна приносит чай, кофе, другая — зовет к телефону… Я в этом смысле их использую, потому что дальше — лень.
— Вы думаете, дамы были счастливы с вами? Какие воспоминания вы по себе оставляли?
 — Это надо у них спросить. Наверное, нет, не счастливы были. А когда расставались со мной, полагаю, безумно радовались, что не увидят больше никогда (кроме как на экране. — «МКБ»). Но почему вы считаете, что у меня было множество романов и я постоянно всех бросал?! Я, между прочим, женился первый раз в 19 лет. О чем вы говорите?! И вообще, думаю, я не лучший кавалер. Есть мужчины гораздо богаче, сильнее, смелее, веселее и ширше натурой.
— Но что-то хорошее в вас все же имеется?
 — Наверняка. Кое-кто же уже покупался. (Смеется.) Но этих замечательных свойств характера намного меньше, чем можно подумать со стороны, я понимаю. Кстати, часто с этим обстоятельством сталкивался и всякий раз удивлялся: до какой же степени, в самом деле, я снаружи не похож на того, что внутри. Сверху — броня, а под ней — я обыкновенный, ранимый, скромный, застенчивый и боязливый.
— Раз вы ранимый, значит, женщины без труда обнаруживают ваши больные места, а потом с легкостью вами манипулируют. (Молча кивает с печальным выражением лица. — «МКБ»). Это так? И что это за больные места, хватит ли смелости о них рассказать?
— Уже много лет болит спина — застарелая травма. В последнее время я увлекся вином, и это немедленно сказалось на печени. К тому же дают о себе знать переломанные пальцы рук… Ну и еще есть несколько больных мест, которые, как вы правильно сказали, женщины чувствуют. (Смеется.)
— Ни разу не хотелось, как героям «застеколья», пообщаться с психологом?
 — К психологам я обращался дважды, в переломные моменты своей жизни. Причем они являлись моими друзьями, и мне помогали не столько их советы, сколько сами беседы по душам, возможность высказаться. Это то же, что для церковного человека представляет собой исповедь — желание опереться на кого-то, выплеснуть свои мысли…
— Исповедь не для вас?
 — Я неверующий и некрещеный. Но не хотел бы касаться этой темы, а то в нашей стране всегда дается команда быть принципиальным: либо все атеисты, либо теперь все верующие.
— Хорошо, Кирилл, вернемся к разговору о прекрасной половине человечества. Среди персонажей программы «За стеклом» вы особенно выделяли Ольгу. Значит ли это, что вам нравятся энергичные спортивные блондинки?
 — Цвет волос и глаз для меня никогда не имел значения. Просто я люблю такой тип людей, как Ольга, заряжаюсь от них энергией, — которые всегда идут по жизни с высоко поднятой головой, с улыбкой, даже если очень больно и тяжело.
— Вообще, я хотела бы спросить: какой тип женщин вы предпочитаете?
 — Моя большая беда состоит в том, что мне нравятся умные, а их мало. Еще меньше умных с красивыми ногами и правильной фигурой. И уж совсем немного умных с красивыми ногами и правильной фигурой, которым нравлюсь я. (Смеется.) Поэтому, как сами понимаете, сектор обстрела чрезвычайно узкий.

 — Сейчас вы женаты вторым браком?
 — Я стараюсь не педалировать эту тему, чтобы не ранить сыновей. Ведь из-за Маши я расстался с их мамой. Так получилось, что еще 13-летним мальчиком влюбился в одноклассницу. Но она нравилась очень многим юношам в школе, а меня не замечала. И вся моя история любви проходила на глазах нашего дружного класса. Конечно, я понимал, что мне не на что рассчитывать, поэтому появились другие увлечения, а потом я довольно рано женился и у меня была нормальная семья. Но однажды события повернулись так, что наши пути пересеклись, и стало очевидным, что определенно судьба существует. Счастливы те люди, которые называют себя фаталистамиѕ Ну не умею я вести философские разговоры! Мой интеллектуальный уровень не позволяет, тем более с красивыми женщинами. Давайте, может, сейчас к Бертрану Расселу перейдем или Чаадаеву?!
— Кирилл, лучше все же к Маше. Сколько лет вы вместе?
 — В нашей сегодняшней действительности это слово полисемантично, имеет 25 оттенков. Что вы имеете в виду? Если говорить о том, сколько мы живем одной семьей, то более пяти лет.
— А кто она по профессии?
 — По основной специальности Маша — экономист, но так как жила с родителями в Швейцарии и знает английский, французский, итальянский, то в советское время трудилась главным редактором издательства и литературным переводчиком (например, альбом «Жак-Ив Кусто» — ее работа). Но в один прекрасный день мне предложили должность коммерческого директора Ленинградского телевидения. Однако у меня тогда «на выданье» было «Адамово яблоко», и я отказался, правда, пообещал привести вместо себя достойных юношу и девушку. И привел Машу и своего соседа по парте, лучшего ученика в классе — Сашу Полесицкого. Саша стал начальником, Маша — его заместителем. Сейчас Александр Моисеевич — генеральный директор сети радиостанций «Европа плюс Россия». У нас вообще интересный класс: еще трое ребят — председатели правлений банков… А Маша тогда осталась в этой сфере, была директором разных медиа-брокерских агентств, делала большие успехи на рекламном рынке. Теперь вместе с подругами организовала консалтинговую компанию.

 — Когда представляетесь, вы обычно называете себя телевизионщиком?
 — Не люблю, когда говорят «телевизионщик», а также «киношник» или «корреспондент». А слово «ведущий» — просто ненавижу. Нарочно всегда произношу его с двумя буквами «в». И даже когда я время от времени беру в руки микрофон и еду что-то снимать, считаю, что выполняю работу репортера. Это наиболее точное определение, по-моему. Конечно, я телевизионный работник. На каком-то примитивном уровне, руководствуясь опытом, даже могу выступить в качестве режиссера. Но скорее всего я все-таки продюсер. Хотя обладаю не слишком большими организаторскими и коммерческими способностями. Хитрую финансовую схему сам не придумаю. Но представить себе, что и как делать, в каком направлении двигаться, могу.
— От чего вы испытываете большее удовольствие: от подготовки программы, от прямого эфира или от монтажа?
 — Знаю людей, которые «торчат» от монтажа. Я же его терпеть не могу, можно сказать, физически не переношу. Но, к счастью, на правах маленького начальника могу прийти и сказать: это выкинуть, там добавить, все переделать. Таким образом, наметив основную идею, уйти пить пиво. (Смеется.) Это была шутка, разумеется.
— В прошлом вы спортивный журналист и можете со знанием дела ответить: спорт и телевидение роднит желание во что бы то ни стало, любой ценой победить, ведь так?
 — В спорте, как и на телевидении, много всякой дряни. Есть и допинг, и подлость. Но все-таки процент случаев заслуженного успеха там несоизмеримо выше. Хотя мерзости везде хватает. Что, в театре или кино атмосфера лучше?!
— Друзей среди коллег много?
 — Настоящие друзья у меня все из других областей деятельности. К тому же я считаю, что лучшие друзья в основном приобретаются в юном возрасте и уже дальше идут с тобой по жизни.
— Все ваши программы — что «Служба спасения», что «Один день» — достаточно динамичны. Создается ощущение, что интервью на диване для вас слишком инертно, требуется движение. Это действительно так?
 — Сложно ответить. Не знаю, как зритель это видит. Могу только сказать относительно работы: давно заметил, что наилучшая производительность труда у меня — когда немного устал или чуть-чуть не выспался. А относительно отдыха — люблю лежать на диване, хотя не ленив.

 — С виду вы жесткий, нахрапистый и наглый. Это потому, что судьба редко делала подарки и вы привыкли все брать сами?
 — Не согласен с вашей оценкой. И судьба мне досталась лучше, чем очень многим. Честно признаюсь — жизнь давала мне авансы. Я явно не отношусь к тем людям, которые сделали себя полностью.
— Со своим «Адамовым яблоком» вы явились первооткрывателем настоящего мужского телевидения. Почему сейчас нет подобных программ?
 — Да, незаполненная ниша. Мужиков не осталось. Для кого работать?!
— Кирилл, давайте поговорим о ваших мужчинах, то есть о потомстве.
 — Младший сын — Петр, 12 лет. Обожает компьютер и телевизор. Но, сволочь, не хочет спортом заниматься! А кабан какой, уже 45-й размер ноги! Старший, Виктор, 24 года, наоборот, с малых лет играл в баскетбол, был одаренным спортсменом, дорос до мастера спорта. Сейчас вымахал выше меня ростом — 2 м 6 см.
— Чем он занимается?
 — Несколько лет назад, уже учась в Ленинградском университете на факультете международных отношений, совершенно без моего содействия попал на телевидение. Сначала работал ведущим «Сегоднячко-Питер», затем редактором утренней программы. А сейчас заканчивает вуз и находится в состоянии мучительного выбора: что делать дальше. Лично мое мнение — ему не надо заниматься этим телевидением.
— Чисто внешне сыновья на вас очень похожи. А вот по характеру?
 — Младший — моя копия, такой же капризный. Правда, моя мама меня успокаивает, говорит, что я был еще хуже, просто невозможным. Действительно, помню, был жутким говном, гнилым абсолютно.
— То есть товарищей подставляли?
 — Это нет. Ударить сзади, украсть не мог. А вот приврать любил. А что вы хотите? Избалованный, единственный, поздний ребенок. Не нарадовались на меня. Ну, вырос, естественно, чмо.
— Как вы о себе! До такой степени самокритичны или на комплимент нарываетесь?
 — Скажем, самокритично нарываюсь на комплимент.

…И уже на прощание: «Чувствую, я вас не удовлетворил. Но вы не расстраивайтесь, многие женщины уходили от меня в похожем состоянии». Вот и поговорили.