Архив

Виртуозная реальность

Маэстро Штокхаузен: «Сейчас никто не знает, кто на самом деле Люцифер»

«Твоя музыка всегда в моих ушах, я схожу от нее с ума!» — восклицал Мик Джаггер, да что там… вся прогрессивная западная попса была в шоке от экспериментов Штокхаузена 60—70-х гг. «Битлз», желая обрести иной имидж, неоднократно предлагали ему совместные проекты. Критики называли его дьяволом и шарлатаном; слова Губайдулиной — «этого циника для меня не существует», Шнитке, напротив, говорил, что не знает ничего более высокого, чем музыка Штокхаузена. С 1951 года он питал идеями весь музыкальный мир, создавая новый язык, и равного ему до сего дня не было и нет.

10 июня 2002 04:00
1222
0

Невероятно худой, одетый в черное и с живописно растрепанными патлами цвета воронова крыла, он похож на персонажа какого-то японского садомазохистского комикса. Он — это Мэтт Беллами, вокалист и гитарист модной английской группы «Muse», уже второй раз за новое тысячелетие посетившей с концертом наши края. Его музыка вызывает восторги слушателей и недовольное ворчание критиков — впрочем, не всех. Ударные гитарные риффы, резкий вокал и депрессивное настроение сделали их любимой командой меланхоликов на всех континентах мира — не исключая и бывшую одну шестую часть суши. Перед концертом в Москве Мэтт встретился с нашим корреспондентом и поделился своими соображениями — о музыке, успехе и жизни вообще.

 — Вы приезжаете в Россию второй раз за два года. Это ваше желание или какие-то маневры звукозаписывающей компании?
 — Нет, нам нравится в России. Особенно мы хотим посмотреть Санкт-Петербург, где мы не были.
— Вообще, некоторые английские группы из России просто не вылезают — «Nazareth», к примеру. Не хотите последовать их примеру?
 — Ну, если доживем до их возраста… Хотя в России нам действительно интересно — и публика у вас очень хорошая.
— А где еще нравится выступать?
 — В Японии нас принимают на ура — впрочем, я подозреваю, что там принимают на ура любую западную рок-группу…
— …И российскую, кстати, тоже.
 — Серьезно? Русские группы выступают в Японии? Не знал. Впрочем, Россия тоже находится к западу от Японии. Географически.
— Когда я первый раз услышал «Muse» — это было у моего друга, музыкального критика, году в 1999-м, — он сказал: «Вот отличные парни из Британии, почти «Radiohead». Послушав, я ответил ему: «Ты можешь считать меня идиотом, но эта группа звучит совершенно как «Led Zeppelin». Так кто был идиотом — он или я?
 — Да бог его знает… Трудно сказать. Может, и похоже. Я, честно говоря, «Led Zeppelin» особо не слушал никогда. К тому же музыкальные критики — это очень особенная порода людей. Они почему-то всегда слышат то, чего на самом деле нет.
— Но все эти сравнения с «Radiohead», очевидно, действуют на нервы?
 — Ха-ха! В начале нашей карьеры — да. Но потом даже критики сменили свою точку зрения… Особенно когда мы записали второй альбом. Он все же не очень похож на первый. И приняли его на ура — и в Америке, и в Японии, и в России, я надеюсь, тоже…
— После выпуска второго альбома вы стали настоящими рок-звездами. Сильно ли изменилась ваша жизнь?
 — Да не особо. На улицах нас не узнают… Мы остаемся альтернативной группой.
— Даже в вашем родном городке в Девоне?
 — Ну, туда я приезжаю, только чтобы навестить родителей…
— Но там-то вы точно звезды?
 — Не уверен… Да мне не очень-то и интересно. Там живут мои папа и мама, а остальное мне безразлично. Звезда я или нет — папа всегда будет иметь свою точку зрения на этот вопрос.
— Кто сильнее всего повлиял на тебя как на композитора?
 — Один русский парень по фамилии Рахманинов. (Улыбается.) Я пытаюсь сделать при помощи гитар то, что он сочинял для фортепиано. Надеюсь, выходит более-менее успешно.
— Твоя вокальная техника напоминает покойного Фредди Меркьюри. Ты брал специальные уроки вокала?
 — Нет, как-то само собой сложилось. Впрочем, я учился играть фламенко на гитаре, но это же не вокал…
— Почему именно фламенко? Рок-музыканту скорее подходит блюз…
 — Фламенко дает хорошую технику. Так, как играют испанские музыканты, вряд ли сыграет даже очень хороший рок-гитарист.
— А трудно играть замысловатые соло и одновременно петь?
 — Как сказать… Это моя работа, и работа любимая. Нет, наверное, нетрудно. Для меня, по крайней мере.
— Нет планов расширить состав? Хотя бы до квартета?
 — Пока нет. Мы же не «Pink Floyd», с которыми на сцене находятся еще три десятка человек, которые по большому счету и играют. Нам нравится играть свою музыку самим.
— А как ты относишься к брит-попу?
 — Я к нему не отношусь — тем более что брит-поп давно умер. Ты слышал последние диски «Oasis»? Только не говори, что тебе понравилось…
— Что-то слышал… Невнимательно, впрочем.
 — Вот видишь! Диски «Muse» так — невнимательно — слушать просто невозможно! Брит-поп вообще придумали журналисты, которым было не о чем писать. Обычный гитарный рок — «Status Quo» играют брит-поп уже тридцать лет, однако те же критики, что нахваливали «Oasis», почему-то морщили нос, когда слышали «Quo». А разницы, в общем-то, никакой.
— Ваша музыка несколько похожа на арт-рок семидесятых. Не устарела ли она для наших дней?
 — Может быть. Новизна ради новизны меня как-то не привлекает. Но, слава богу, мы не сдаемся! Я всегда буду делать то, что мне нравится, — вне зависимости от моды.
— Кстати, о Боге. Ты в него веришь?
 — Я? А ты?
— Я — да.
 — О боже… Ну, не знаю… Я не очень понимаю даже значение этого слова. К тому же мне кажется, что все конфликты в мире происходят из-за религии, особенно на Ближнем Востоке. В христианского Бога я не верю. В других, наверное, тоже.
— А как ты видишь будущее «Muse»? Разбежитесь, как «Beatles», или будете кататься по бесконечным турне, как «Rolling Stones»?
 — Не знаю. Обе эти группы… Они суперзвезды. А мы — альтернативная команда…
— Ну нельзя же исключить, что «Muse» тоже станут суперзвездами.
 — Ни за что! Мы, возможно, изменимся, но в кочующих по стадионам стариканов с гитарами превращаться не собираемся. Мне не нравятся все эти миллионеры в рваных джинсах. В шестьдесят лет изображать из себя «бунтаря без причины» — это довольно глупо. Надо быть честным — и перед собой, и перед слушателями.
— В греческой мифологии муза — вдохновительница поэтов и художников. А кто же муза «Muse»?
 — Сейчас — наверное, моя подружка. Она довольно странная, кстати. Немножко не от мира сего.
— Песни «Muse» довольно депрессивны. Твоя подруга — злая муза?
 — Да нет. Просто так получается. (Смеется.)
— Кстати, когда моя подружка впервые увидела фото вашей группы, она сказала: «Боже! Эти парни будто вышли из концлагеря!» Нет планов потолстеть?
 — (Озадаченно.) Как-то не думал… Не сейчас, по крайней мере.
— Последние несколько вопросов: алкоголь или наркотики?
 — Зависит от настроения.
— Любимый фильм?
 — «Быть Джоном Малковичем».
— Любимая группа?
 — «Rage Against the Machine».
— И что бы ты сказал москвичам, которые ждут «Muse» на концерте?
 — Спасибо за ваше гостеприимство и доброту! Но не скажу, конечно.