Среднестатистический гражданин в пору летних отпусков, как правило, хочет поваляться на пляже, для чего отправляется в теплые края. Ведущий программы «Диалоги о животных» (РТР) Иван Затевахин — человек уникальный. Ему и его творческой бригаде пришло в голову зачем-то поехать летом на Северный Ледовитый океан. Мало того, через неделю та же честная компания отправляется на Дальний Восток. И, как вы догадываетесь, совсем не рыбу ловить. Так что поговорить есть о чем.

«Во время нашей экспедиции на Баренцево море я погружался под воду с операторами десятка полтора раз, чтобы дать задание, что снимать. Основная работа велась на глубине до 30 м».

«Спортом я увлекался с детства. Занимался водным поло, был даже чемпионом Москвы. Но профессионалом не стал, хотя был на подступах к этому».

 — Иван, вы же только что с корабля, в прямом смысле этого слова, и опять туда же?
 — Мы действительно только что вернулись с Северного Ледовитого океана, точнее, с Баренцева моря, и теперь едем на съемки на самый Дальний Восток нашей страны, в бухту Витязь. Дело в том, что Российское телевидение заказало нам снять цикл программ под условным названием «Искатель». В рамках проекта организован ряд экспедиций, в том числе и на Северный Ледовитый океан, Японское море, Дальний Восток и остров Врангеля.
— Чему была посвящена экспедиция, откуда вы только что вернулись?
 — Мы работали в Баренцевом море, в той части Северного Ледовитого океана, которая уникальна тем, что никогда не замерзает, потому что туда доходит одна из ветвей Гольфстрима. Поэтому там созданы все условия для буйного произрастания жизни. Там очень много животных — сопоставимое количество я видел только в Антарктиде. Много морских млекопитающих, рыбы, огромные птичьи базары. Мы попытались выяснить некие взаимосвязи: от обитателей суши до жителей морских глубин. Туда ведь недавно заселили камчатского краба. Было интересно, как он там себя чувствует, как себя ведет. Это и была цель экспедиции. Много съемок велось под водой, а вы, наверное, можете себе представить, каково там работать.
— Удалось снять что-то необычное, чего вы даже сами не ожидали?
 — По камчатскому крабу мы отсняли просто уникальные вещи. Их образ жизни, формы поведения, которые я до этого в описаниях про них, например, не встречал. А вообще необычное там все, потому что в этой части океана раньше под водой никто и никогда не снимал. Это ж наша родная природа! Норвежцы работали где-то у себя, вели подводные съемки, но достаточно фрагментарно. А у нас получилась своеобразная энциклопедия северного моря, из которой даже можно сделать учебный фильм для студентов, с перечислением всех видов животного мира, которые там обитают.
— Про краба я уже усвоила, а кто вам еще встретился?
 — Всевозможные актинии — это такие полипы, или мягкие кораллы, щупальца которых похожи на цветок. Интересные наблюдения мы провели за птицами. Наблюдали стайку малых полосатиков — киты ходили вокруг нашего корабля просто как на работу, на треску охотились. Но снять их под водой, к сожалению, не удалось. Операторы наши не раз прицеливались, но полосатики — очень мобильные животные, самые шустрые из усатых китов. Хвостом махнул — и он уже в 30 метрах от тебя! Видели всевозможных тюленей, но они не являлись объектом нашего интереса. Это тоже хитрое животное: на суше лежит спит, а под водой мелькнул — и уплыл.
— Подозреваю, что такая экспедиция стоит явно недешево. Кто занимался ее финансированием?
 — Все расходы оплачивал канал РТР. Я разговаривал на эту тему с гендиректором Антоном Златопольским, он поддержал нашу затею и продолжил то, что было начато еще предыдущим гендиректором Александром Акоповым. Ведь мы впервые ездили в подобную экспедицию еще в прошлом году. Совершенно очевидно, что про русские просторы надо кому-то рассказывать. Большинство программ о животных, и я в том числе, показывает фильмы про Африку, а ведь и наша природа не менее интересна. И пока она еще осталась, надо про нее рассказывать и показывать. А показать есть что, уверяю вас.
— Я знаю, что вы бывали во многих экспедициях — на Урале, Чукотке, в Арктике, Антарктике. В шторм один раз попали…
 — Ну, в шторм я попадал не один раз. В море это обычное дело. Есть такие места, где вообще все время штормит. Например, мы однажды работали у берегов Намибии — там море меньше пяти баллов вообще не бывает. Все время качает.
— А вы, судя по всему, морской болезнью не страдаете. Дайте совет, как вести себя во время шторма?
 — Могу дать совет на уровне байки. Есть три типа людей, страдающих от морской болезни. Одни во время нее ведут себя так, как и положено вести во время морской болезни. Другие спят, а третьи все время едят. Так вот, я обычно сочетал в себе два последних типа поведения, если уж совсем работать было невозможно. (Смеется.)
— Иван, как случилось, что, будучи всего год от роду, вас угораздило попасть на обложку журнала «Огонек»?
 — Это была история понятная, наверное, любому журналисту. В «Огоньке» работала одна моя дальняя родственница, и вот в один момент случился у них пожар — завтра сдается номер, а обложки еще нет. Некого ставить. Она металась туда-сюда, и вдруг вспомнила, что есть одно забавное юное создание. Позвонила моей бабушке, приехала и сфотографировала меня.
— Так что известность к вам пришла еще в детстве.
 — Не помню! (Смеется.) На мое будущее факт появления на обложке влияния не оказал. С тех пор как меня сфотографировали, этот мальчик на картинке жил самостоятельной жизнью. Советская власть тиражировала мой образ как хотела, без моего ведома. На одном из домов Садового кольца висел плакат с моей фотографией с надписью «Спички детям не игрушка». Потом те же самые мои портреты были в женских консультациях с надписью «Остерегайтесь случайных связей». Художник только еще такую испуганность в глазах дорисовывал. (Смеется.)
— Любовь к животным, наверное, тоже была у вас еще с детства?
 — Конечно. У меня всегда в доме были какие-то животные. Одно время даже ежик жил. А вообще я с самого раннего детства хотел быть биологом. Когда в 1972 году началась передача «В мире животных» с Николаем Николаевичем Дроздовым, не пропускал ни одного выпуска.
— А я читала, что ваши родители медики, и вы хотели поступать в медицинский…
 — Это было уже потом. Но позже мои интересы немножко сместились. А потом, когда я учился в университете, они сместились обратно. (Смеется.) В общем, я поступил на географический факультет в МГУ, но специальность у меня была — биогеография, она изучает распределение животных. В процессе я заинтересовался поведением животных, в частности — черноморскими дельфинами. Со второго курса работал в лаборатории морской биоакустики Института океанологии, писал диплом.
— И вашим научным руководителем был тот самый Николай Николаевич Дроздов, передачи которого вы смотрели с детства.
 — Да. При этом журналисты часто спрашивают меня: «Вы не считаете Дроздова своим конкурентом?» Ну какой же он для меня конкурент? Я действительно его ученик, в прямом смысле слова, диплом у него писал. И в жизни не думал работать на телевидении, просто обстоятельства так сложились. Наоборот, мы с Дроздовым часто советуемся, созваниваемся. Он, кстати, сейчас тоже куда-то улетел, правда, в южные края. А самого Николая Николаевича на эту тему еще больше пытают. Он нашел универсальный ответ, который я полностью одобряю: «Чем больше таких передач — тем лучше». Так что мы совсем не конкуренты.
— Есть какое-то животное, которое вы никогда не снимали, но очень хотелось бы?
 — Чтобы очень хотел, наверное, нет. (Задумался.) Хотя вот человекообразных обезьян я бы поснимал. У нас они не водятся, к сожалению. Так что уехать на годик в джунгли — это моя несбыточная мечта.
— Так вы поговорите в руководством. Может, спонсируют?
 — А кто ж тогда будет передачу делать? (Смеется.) Еще, наверное, хотелось бы поснимать косаток. Я вот надеялся на Баренцево море, но там их не было. Они, наверное, чуть западнее, у норвежцев. Косатки — это вообще мой любимый вид, самый крупный хищный представитель семейства дельфинов. По-другому их называют киты-убийцы.
— Вы как-то сказали, что можете найти общий язык с любым животным. Как бы вы искали общий язык с косаткой, окажись с нею в открытом море?
 — Ну это разные вещи. Одно дело, когда ты животных дрессируешь. Другое дело — когда снимаешь их в природной среде обитания. Тут ты должен быть как можно более невидимым и не привлекающим внимания. Какой уж там общий язык? Только попытаешься — сразу по голове ластой получишь. От коллеги.
— После изучения дельфинов вы как-то плавно начали заниматься собаками…
 — Нет, собаками я занимался с раннего детства…
— Я имею в виду профессионально.
 — Профессионально — да, за деньги. Потому что кушать очень хотелось. Вы только напишите, что я занимался дрессировкой собак, а не торговлей. (Смеется.)
— И познакомиться с женой вам опять-таки помогла собака?
 — Да. Лена ходила ко мне заниматься со своей собакой. Я практически сразу решил, что занятия с хозяйкой значительно интересней занятий с ее собакой. Она согласилась с этой мыслью.
— Супруга разделяет ваши увлечения животными?
 — Конечно. У нас дома есть собака, кошка и черепахи. Практически все это на ней. Сейчас вот, правда, она уехала отдыхать, так что с собакой приходится гулять мне.
— А какое участие принимают в воспитании животных ваши сыновья?
 — Никакого! (Смеется.) Они просто с ними живут.
— Не обидно, что ваше увлечение не передалось им?
 — Немножко, наверное, обидно. Но я же понимаю, что у каждого человека свой путь. Моему старшему сыну Диме 18, он увлечен экономикой и изучением английского. Хотя он еще молодой парень, и все может поменяться. А Игорь, ему 12 лет, пока увлекается спортом, играет в водное поло и больше ни о чем не думает. При этом он очень любит природу и животных. Но профессионально пока об этом не заговаривает.
— Как вы считаете, есть такое животное, на которое вы сами очень похожи?
 — Да все мы приматы на самом деле! (Смеется.) Без исключения. Причем этот культурный слой очень тонок. Это только кажется, что нас от них отделяет пропасть. На самом деле нет.
— Значит, вы последователь дарвинизма?
 — Естественно. Человек произошел от обезьяны. Это даже смешно оспаривать.
— Соответственно, вы атеист?
 — Нет, я однозначно не атеист. Одно другому не мешает.
— Объясните мне, как в вашу мирную животно-биологическую жизнь вписывается увлечение карате? У вас ведь даже черный пояс есть.
 — Карате-до — это философия. Я занимаюсь им уже 20 лет, но делаю это совершенно не для того, чтобы набить кому-то морду. Просто это определенный уклад жизни. Тренируюсь регулярно, но не так часто, как раньше. Да и как энергичный 19-летний юнец заниматься уже не могу. Травм накопилось много, прежде всего за время экспедиций и периода, когда дрессировал собак.
— А в жизни приходилось применять приемы?
 — По молодости бывало, а с возрастом агрессивность потихонечку уходит. Если 19-летний юноша ищет приключений, то солидный дядя старается их обойти. Вообще, чем мастерство выше — тем больше человек старается избегать всяких драк.
— Разговаривая с вами, я ловлю себя на мысли, что вы счастливый человек. Ваша профессия так удачно совпала с вашим увлечением.
 — Человек вообще должен работать по той профессии, которая ему нравится. Зачем делать работу, которая не приносит удовольствия? У меня действительно все совпало очень удачно. Мне очень нравится делать передачи о животных. Это моя жизнь.