Василия Ивановича Шандыбина особенно представлять не нужно. Его лысая голова уже много лет украшает отечественную Думу, как, впрочем, и образная, с характерным выговором речь. Но даже такие убежденные коммунисты и ярые защитники пролетариата поддались модному веянию — составлению родословной — и теперь имеют собственное генеалогическое древо. Пусть и рабоче-крестьянское.

Из ревизской сказки за июль 1782 года Орловского наместничества Трубчевской округи деревни Темной: «Аким Степанов по последней ревизии 53 года, умер в 1772 году. У него жена Матрена Родионова по последней ревизии 35 лет, умерла в 1770 году. У них сын Влас, ныне 41 год. У него жена Анна Егорова взята той же деревни, дворцовая, 30 лет. У них дочери родились ныне после ревизии»…

— Василий Иванович, с чего вы решили заняться своей родословной?
 — Вы знаете, это была не моя инициатива. Я сам из Брянска. И вот тамошние архивариусы предложили мне найти мои корни. Фамилия Шандыбин довольно редкая, поэтому в архиве мою родословную восстановили легко. Вот она, смотрите. Удалось найти по церковным книгам родоначальника — Степана, 1690 года рождения. Но о нем больше ничего не известно. А первые упоминания начинаются с Акима Степанова, который родился в 1710 году. Сам я выходец из крестьян. И все мои предки на протяжении четырех веков были крестьянами. Но не простыми крепостными, а удельными. Что это такое, знаете? Это были царские подданные, которых не так угнетали, как помещичьих, и которые имели некоторую свободу. Им выделялся на семью надел, или, как раньше говорили, удел. Как я понял из записей, все отличались отменным здоровьем. А если брать более близких родственников, то мой прадед до революции был старостой и имел в деревне большой авторитет.
— Деревня большая была?
 — 400 дворов. Если учесть, что каждая семья в среднем имела по 5—10 детей, то и считайте — трехтысячное население получается. Когда в деревне случался какой-то скандал — спор из-за межи, драка соседей и т. д., — то дед надевал медаль и судил.
— Что за медаль?
 — Раньше старостам специальные медали давали. Так сказать, символ законной власти. И на уровне своей деревни старосты обладали большими полномочиями, решали многие вопросы.
— Говорят, ваш дед знаменитому командарму Семену Буденному кружку на заказ делал?
 — Не дед, а дядька. У отца средний брат был очень хорошим бондарем. Он даже скрипки мог делать, не говоря уже о домашней утвари и мебели. Такое терпение имел. Возьмет досочку и шлифует до тех пор, пока она, как стеклышко, просвечивать не станет. И вот когда дядька служил в Красной Армии, то Буденный попросил его кружку ему сделать, пивную. И он сделал. Командарм, как мне рассказывали, удивился шандыбинскому мастерству и повсюду подарок возил с собой… Мой отец, Иван Александрович, погиб в 1944 году, защищая Белоруссию. Хорошо помню тот день, когда принесли похоронку. Мама потеряла сознание, а потом долго плакала.

Из метрических книг Соборной Троицко-Преображенской церкви за 1889—1919 годы: «1 ноября 1890 года у крестьянина д. Темная Александра Александровича Шандыбина умер сын Иоанн, 2 лет, от скарлатины… 27 января 1908 года крестьянин д. Темной Филипп Александрович Шандыбин, 20-ти лет, бракосочетался с крестьянкой той же деревни Мариной Кондратьевной Киюйловой, 18-ти лет»…

— Судя по этим метрическим записям, вы теперь можете проследить практически всю линию отца. А линию матери?
 — Не настолько хорошо, как отцовскую. У нас же род ведут по мужской линии.
— За составление родословной вы платили деньги?
 — Нет.
— Какие вы предоставляли данные, чтобы начали поиски ваших предков?
 — Полные фамилию, имя и отчество. Год и место рождения, название деревни. Вот и все.
— Насколько мне известно, в том же брянском архиве пытаются найти корни Владимира Владимировича Путина. Хотя он, как известно, родился в Ленинграде, а его родители из Тверской области.
 — У нас есть деревня Сагутьево. Так там полдеревни Путиных. Когда были президентские выборы, все до одного за Владимира Владимировича проголосовали. Я думаю, что корни его там есть. Кроме того, в Сагутьеве живет крестная мать Людмилы, жены Путина. И она все время ко мне обращается, чтобы нынешняя первая леди навестила свою крестную. Я думаю, что госпожа Путина согласится когда-нибудь. Правда, в Сагутьево дорога плохая, ее нужно асфальтировать.
— Если будут найдены какие-то корни Путина на Брянщине, может такое случиться, что у вас с президентом окажутся общие родственники?
 — Я ничего на это не могу сказать… В жизни всякое может случиться. Может быть, где-то наши пути и пересекались. Но так, десятая вода на киселе. Такого прямого родства у нас не получится.
— Как отнеслись коллеги по партии к появлению в рядах КПРФ «родовитого товарища»?
 — Никто этим не интересовался.
— А знакомые, родственники?
 — Да никак. Ну, я русский. И что? Меня часто еврейская пресса ругает. Если бы у меня было даже 3 капли еврейской крови, я бы писал себя евреем. Но нету. Вот в Госдуме половина депутатов евреи. А пишутся русскими или еще кем-то. Но если в тебе течет эта кровь, чего стыдиться? Такие люди одинаково позорят как еврейскую, так и русскую нацию.
— Когда составляли родословную, не боялись, что ваша крестьянская кровь будет «подпорчена» каким-нибудь барчуком?
 — Нет. Я догадывался, что у меня крестьянская, не испорченная кровь. В нашем роду никто не сидел. Как я уже говорил, все были долгожителями. Как раньше сватались? Смотрели: какими болезнями болели, сидел ли кто в тюрьме, какая наследственность и т. д. Вот по таким принципам выбирали мужа или жену. И семьи были крепкими, не то что сейчас — по статистике, 70% разводов.
— Василий Иванович, как вы считаете, родословная — это привилегия богатых?
 — Ну сейчас стало модно искать свои корни. Особенно дворянские. А крестьянского происхождения все стесняются. Крестьяне кормят всех. Даже в Думе защищают то военных, то учителей. Но редко кто говорит: давайте рабочему человеку или крестьянину-кормильцу жизнь улучшим…
— Как вы думаете, стоит ли восстанавливать свое генеалогическое древо?
 — Я не знаю. Это право каждого человека. Если кто хочет — пожалуйста.
— Не страшно, что у вас такие далекие родственники появились?
 — Радоваться надо. Вот возьмите Индию. Там свой род до 12-го колена знают. У нас же, если бабушку с дедом помнят — хорошо, а прадеда или прабабушку — уже с трудом имена назовут. Мы же должны знать свои корни.