Фекла просто окружена особой аурой и некой атмосферой старины. Чувствовать ее начинаешь еще при подходе к дому на Большой Ордынке. Потом едешь в древнем лифте и наконец оказываешься в недрах квартиры, где, кажется, буквально каждый квадратный метр пропитан историей: в углу — кресло дочери Льва Толстого Татьяны, на полках — бокалы XVIII века и бюсты великого писателя, а на стене — его портрет. Но на самом деле поражает даже не раритетная мебель, а огромное число книжных шкафов. Поверьте, такого количества литературы я не видела ни у одной телезвезды.

 — Фекла, готовясь к нашей беседе, обнаружила в прессе практически полное отсутствие интервью с вами. Странно, почему вы не пользуетесь популярностью у журналистской братии?
 — Опыт общения с акулами пера действительно небольшой. Иногда я разговаривала с журналистами, но материал в итоге не выходил, так как не очень мне нравился. Я вообще очень придирчивый человек. Требовательна к коллегам-журналистам, потому что, помимо ведения телевизионных программ, еще пишу в газете под названием «Газета». Так что не понаслышке знакома с профессиональной кухней. А мне всегда задают ряд стандартных, стереотипных вопросов: почему имя необычное? тяжело ли жить с такой фамилией? как родственники относятся к вашей работе в шоу-бизнесе? — и так далее.
— Но, думаю, вопросов о родословной нам с вами не избежать, все-таки не каждый день приходится общаться с праправнучкой самого Льва Толстого. Скажите, кто ваши родители?
 — Родители всю жизнь занимались наукой. Они оба филологи-слависты. Папа, Никита Ильич, был академиком. Он умер шесть лет назад. Мама, Светлана Михайловна, всегда работала с ним, они вместе ездили в экспедиции, писали книги. Теперь это их общее дело осталось на маме. У нас семья вся филологическая. Мой дед преподавал сербский язык и написал сербско-хорватско-русский словарь, и мы с моей старшей сестрой Марфой окончили славянское отделение филфака МГУ, она учила сербский, а я польский. Но так получилось, что я единственная в семье, кто изменил этому занятию.
— Не жалеете?
 — Нет. Думаю, наука ничего не потеряла. Не знаю, приобрело ли что-то телевидение, но мне, во всяком случае, стало гораздо легче. Почему телевидение? В детстве я много снималась в фильмах, которые, правда, не стали знаменитыми. Тем более я играла не главные, а второстепенные роли, но практически каждое лето проводила на съемках. А это ведь та отрава, от которой потом невозможно вылечиться.
— То есть планировали стать актрисой?
 — И да, и нет. Но отец не считал театральный вуз образованием, и поэтому я как-то очень естественно сначала пошла по семейным стопам. При том что всегда с удовольствием учила языки, окончила английскую спецшколу. В МГУ получила диплом переводчика с польского языка. Последний год училась в Варшавском университете, затем в аспирантуру даже поступила и преподавала в РГГУ. Сейчас мои студенты — уже известные молодые ученые, и трудно представить, что я имею к ним какое-то отношение. Помню, я принимала экзамены у себя дома, и так как была старше своих учеников всего лишь года на три, то мне казалось, что я какой-то несолидный педагог, и, чтобы не сочли формалисткой, для очистки совести держала их вместо двух часов, чего было бы вполне достаточно, часов, наверное, шесть.
— Почему вы выбрали для изучения именно польский язык?
 — Ну сербская линия у нас в роду и так очень мощная. Папа родился в Сербии, 20 лет там прожил и всегда был очень близок к Югославии. Кстати, именно поэтому он нам с сестрой дал такие редкие, исконно русские имена.
— Какие-нибудь личные вещи Толстого у вас сохранились?
 — Немного, в основном мелочи типа пресс-папье, потому что семья жила в эмиграции. Есть портрет Льва Николаевича, возможно, прижизненный, с очень интересной судьбой. Его история изложена у Милорада Павича в книге «Пейзаж, нарисованный чаем». Павич бывал у нас здесь на Ордынке. Они с отцом как-то сидели, выпивали, и папа ему рассказал историю портрета. Павич запомнил и потом вставил ее в свой роман.

 — Интересно, как воспитывают в таких семьях? Наверное, вас заставляли учиться с утра до вечера? Детство вообще было?
 — Слава богу детство у меня было. И родители, как я сейчас это понимаю, были очень демократичны. А я была страшной хулиганкой. Любила играть с мальчишками в футбол. Получала пятерки, но не отличалась примерным поведением, оттого и школу закончила без золотой медали, в отличие от сестры и родителей.
— Тем не менее среди коллег вы славитесь своими энциклопедическими знаниями.
 — Полагаю, это несправедливо.
— Ну отчего же? Не является секретом ваша неуемная тяга к новым знаниям. Долгое время вы являли собой такой тип вечной студентки, вот еще ГИТИС закончили, режиссерский факультет…
 — Решение в 24 года поступить в ГИТИС пришло совершенно спонтанно. Моя подруга Анна Борисовна Ардова, из той самой знаменитой семьи, натолкнула меня на мысль поменять профессию и вообще жизнь. «Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть», — сказала она.
— Но театральным режиссером стать так и не удалось. Вместо этого вы вышли в эфир программы «Времечко»…
 — Во время учебы на курсе М. А. Захарова меня пригласили попробоваться в этой передаче. Я согласилась и благополучно отработала там несколько лет. Но телевидением на тот момент не заболела, оно еще не являлось основным моим занятием.
— А мощное режиссерское начало вы в себе чувствовали?
 — Ну, наверное, нет. Иначе бы сейчас занималась другим делом. Это очень трудная профессия, требующая сильнейшего характера. Хотя режиссером на телевидении работала. А что касается театра, то я человек слишком включенный в современную жизнь для этого ремесла. Смотрю новости, читаю газеты. А сцена — это все-таки определенное сектантство. Журналистика как раз отвечает моему любопытству к сегодняшнему дню.

 — Честное слово, когда видела вас в программах Авторского телевидения, думала: какая умная, обаятельная женщина, а зажата в такие узкие рамки… Но, как бы то ни было, это стало вашей телевизионной школой, наверняка начали узнавать…
 — Ошибаетесь. Меня на улицах не узнают, и, по-моему, это очень хорошо. Иногда, правда, говорят: «Голос у вас какой-то знакомый…» А по поводу «Времечка» скажу, что это замечательная по идее программа. Я испытывала там по-настоящему счастливые моменты, когда удавалось помочь тем, кто нам звонил. И это убеждало в осмысленности твоей деятельности. Я благодарна Малкину, что он меня вытащил, постоянно теребил, заставлял что-то делать новое, очень хотел, чтобы я снимала как корреспондент. Но что-то у меня это не пошло.
— Страха перед камерой не было?
 — Мне с моим театральным прошлым сначала было непривычно не видеть ничьих глаз — лишь красный огонек. И нужно было уже представить себе, что там кто-то есть.
— Расскажите, как возник проект «Все сразу».
 — Меня позвал продюсер НТВ Сергей Леонидович Шумаков соведущей к Пете Фадееву. Идея была такова, что ведущие должны быть абсолютно разными, не только по полу, но и по характеру, настроению.
— И вы действительно с Петей так не совпадаете?
 — Да, точно. У нас разные вкусы и пристрастия. И мы всегда горячо спорим, какой сюжет нужно ставить, смешно перебраниваемся: Петя мне кричит, что свои мысли я могу предложить каналу «Культура», а я в ответ, что его идеи больше подходят для СТС. Все в таком духе. Но в результате, разумеется, побеждает здравый смысл. «Все сразу» меня привлекло свободой. Это тележурнал, где можно заниматься тем, что интересно, и ты никак не ограничен рамками жесткого телевизионного формата.

 — Программа «Стань звездой», которая в новом телесезоне вышла на канале «Россия», — ваш новый телевизионный этап. Забавно: вы трое, отбирающие, возможно, будущих кумиров публики, находитесь, значит, вне подозрений в компетенции и профпригодности. Подразумевается, что уж ваш талант никто не оспаривает. Не задумывались, на каком таком основании вершите чужие судьбы?
 — Я не сама пришла в программу, меня выбрали режиссер и продюсер. Почему, лучше спросить у них. Но я вижу некую логику в распределении ролей и таком выборе. Поскольку мы отбираем людей для музыкальной группы, в команде ведущих имеется один опытный продюсер — Алексей Макаревич, который провел немало кастингов, когда набирал группу «Лицей». Второй — профессиональный музыкант Сева Новгородцев, прекрасно знающий мировую эстраду и умеющий объективно оценивать. Сева смотрит на участников, «глядя» из Лондона, а не изнутри нашего шоу-бизнеса. И это очень ценно. И я — третья, лицо телевизионное (но и школу музыкальную закончила). Я оцениваю этих ребят как их первый зритель.
— Каким образом вы совмещаете множество работ?
 — Мне так удобно. Но я обычно ничего не успеваю. Друзья знают, что, если я пообещала приехать к ним в 11 вечера, значит, буду не раньше часа ночи. Вот и супруг меня ругает, призывает к порядку.
— А вы давно замужем?
 — Ну, на самом деле мы не расписаны. Но живем вместе уже 7 лет. Василий — тоже журналист, издает журналы «Цветной телевизор» и «Сериал».
— А в эти издания вы пишете?
 — Нет, но его сотрудники меня знают, потому что, когда они только запускались и круглосуточно находились в редакции, я привозила Васе чистые рубашки, бутерброды и энергетические напитки.
— Вы — добрая душа, помогающая страждущим. Знаю, у вас уже 11 лет живет дворняга по имени Дуня, которую вы подобрали во дворе…
 — О, это была целая история. Напротив нашего дома находится посольство Гвинеи-Бисау, и наша Дуня, тогда еще дворовый щенок ордынской породы (от названия улицы), с радостью играла с африканскими детьми. Но однажды попала под машину, помочь ей оказалось некому, кроме нас. Лежала она у нас тут в квартире, истекая кровью. Врачи уверяли, что уже не жилец, а если и выживет, то ходить не сможет. Но мой приятель Саша Карпиловский, актер, режиссер ныне, а тогда доктор, ее спас.
— Какие положительные эмоции поддерживают ваш тонус? Занимаетесь ли спортом для сохранения формы?
 — Каждый понедельник я даю себе слово пойти в зал или в бассейн. Знаете, как говорил мой папа: «Последняя трудная неделя…» И так всегда.
— Ну как все-таки отдыхаете?
 — Стараюсь выбираться на дачу под Дмитров и там предаюсь любимому делу — мастерю и вожусь с деревяшками.
— ???
 — Дело в том, что папа, видимо, очень хотел, чтобы я родилась мальчиком, и поэтому научил меня всему: гвоздь забить, дров наколоть. Последнее время накупила всяких нужных инструментов: лобзики, рубанок, маленькую циркулярную пилу. В квартире вот сделала книжные стеллажи.
— Машину тоже сами чините?
 — Нет, хотя моя бедная «Нива» уже вся разваливается. Сегодня, например, прогорел глушитель, и теперь с хорошим звуком езжу.
— А отчего же новый автомобиль не купите?
 — Знаете, я жуткий консерватор — трудно привыкаю к новому, а старые вещи собираю и никогда не выбрасываю. Эта черта от папы досталась. Просто меня тянет к вещам, к которым уже прилипли воспоминания.
— Новых людей тоже не спешите пускать в свою жизнь?
 — Я совсем не тусовщица. Не понимаю, что делать на презентациях и клубных вечеринках. Лучше я поеду к близким друзьям и поболтаю с ними на кухне с пивом или останусь дома и полежу пару часиков в ванне.