Точно про него придуман анекдот: «А как вы расслабляетесь?» — «Да я не напрягаюсь». Какая-то непринужденность и спокойствие чувствуются во всем: в поведении, в манере говорить… О том, что ему свойственно опаздывать, предупредил задолго до интервью. И не обманул. Задержался ровно на час. Вошел в заставленный и завешанный всевозможными наградами и призами офис, который они делят вдвоем со Степаном Михалковым, весь в черном, с загорелым черепом, на ходу громко напевая незатейливую песенку: «Голова ты моя бедовая…» Сердиться после этого было как-то неловко.

 — Знаете, что означает ваше имя?
 — Дар Божий.
— Вы специально интересовались?
 — Нет, знаю об этом с детства.
— Со стороны производите впечатление самодостаточного человека. Это не иллюзия? Вам наедине с самим собой не бывает скучно?
 — Наедине с самим собой я засыпаю, потому что крайне редко бываю один.
— Вам свойственно постоянство?
 — Ну, в общем да.
— И друг вы, наверное, надежный?
 — Конечно.
— А насколько вы провокационны и любите ли эпатировать окружающих?
 — Ну может быть, раньше эти качества как-то сопутствовали моей судьбе, а сейчас нет.
— Для творчества вам требуется уединение? Где обычно вас посещают гениальные мысли?
 — Да везде. На первом курсе ВГИКа у нас было задание — подслушать обыкновенный разговор и перенести его на бумагу, сохранив при этом прелесть непосредственного общения, то есть не заключенную в литературные рамки. Я, например, свою беседу услышал в электричке. Говорю это к тому, что любые рабочие идеи приходят неожиданно, в суете, среди людей, и я не сижу и не сосредоточиваюсь специально в тишине, к тому же у меня нет такой возможности.
— Фестиваль видеоклипов «Поколение», инициатором создания которого вы являетесь, не разочаровывает? Много видите способных режиссеров, идущих вслед за вами?
 — Фестиваль давно не проходит в связи с тем, что у компании «Арт-пикчерс», которую мы со Степаном Михалковым возглавляем, просто не хватает на организацию этого мероприятия времени.
— Но вы же не забросили этот проект окончательно?
 — У нас есть несколько предложений по возобновлению, но все равно ведь основная нагрузка будет ложиться на нас. Когда-нибудь в будущем, возможно, и возвратим былую традицию. А что касается способностей, то вижу, как работает мое поколение. А за нами пока никого нет. Сами посудите: сейчас в шоу-бизнесе те люди, которые начинали лет 10—12 назад. Хэдлайнеров 3—4 человека, которые на руках диафильмы делают. А вообще сверхталантливым было предыдущее поколение, труды которых сейчас никто, к сожалению, не видит. Сегодня по формату, наверное, не подходят.

 — Сейчас вас больше занимает уже кино? Клипы — пройденный этап?
 — Совсем нет. Хотя кино, безусловно, интереснее, так как я все-таки по образованию режиссер кино и телевидения. Но это нельзя сравнивать, просто формы разные.
— И чем же вы заняты сейчас? Слышала, что вы доделываете свой фильм «Девятая рота».
 — Не совсем верно. Я нахожусь в постоянной пролонгации с этим фильмом, не хватает денег.
— Неужели?
 — Просто картина сложнопостановочная, речь идет о сумме в несколько миллионов долларов. А что касается моих актерских работ, то недавно закончил сниматься в «Мужской работе−2» Тиграна Кеосаяна. Лента выйдет в октябре, сразу десять серий. Полагаю, что на этом я закончил свой эксперимент с сериалами. Параллельно еще вплотную занимаюсь продюсерскими вещами, фильмами, которые выходят на экран. Например, «В движении» Филиппа Янковского, который получил недавно на Выборгском фестивале приз за лучший дебют, потом «Гололед» Брашинского, «Дневник камикадзе» Месхиева.
— Если брать актерскую ипостась, вы ассоциируете себя с персонажами?
 — Ну, у меня в багаже есть скандальный образ князя Мышкина… Вообще сейчас я часто отказываюсь играть преступников — надоело. С бандитами покончено. И, бесспорно, я больше режиссер, нежели актер. Я же снимаю сам с утра до вечера, обожаю это дело. Если меня от него отлучат, умру.
— Вы дебютировали в качестве ведущего в программе «Кресло». Телевидение — ваше новое увлечение?
 — Совершенно верно. Это спортивный интерес. Нужно же стараться добиться высот в разных направлениях шоу-бизнеса, пробовать себя.
— Как я понимаю, вы не сами рвались в телевизор, а просто поступило предложение и вы его с готовностью приняли.
 — Все пошло от Игоря Толстунова, которого я очень уважаю как человека и продюсера. Так как он, по-моему, один из немногих в нашей стране, кто с полным правом может называть себя продюсером. Производство у него организовано всегда на высшем уровне. Даже в посткооперативный период в России, когда выходило в свет два с половиной кинематографических произведения, он сумел каким-то образом вывести на рынок достойную продукцию: и картины совместного производства, такие, как «Восток—Запад», и огромные блокбастеры типа «Русского бунта». Так вот, он позвонил, и у меня даже не возникло сомнений по поводу положительного ответа. Хотя до этого было много предложений, связанных с телевидением, но не устраивало ни качество материала, ни уровень.

 — В одном из своих интервью вы сказали, что бабушка вас воспитала «в канонообразной вере»…
 — Ну да, как все бабушки воспитывают, давая уроки религиозного образования. Все очень просто — читайте на ночь «Отче наш».
— И вы это делаете?
 — Конечно, и дети мои тоже. В церковь по воскресеньям ходим, если время позволяет.
— Вашему сыну Сергею в декабре будет одиннадцать. Задатки деда, в честь которого он назван, обнаруживаете?
 — Почему только деда? Может, и отца. На самом деле я буду счастлив, если Серега пошел в него. Но лицом он все-таки больше напоминает бабушку, Ирину Скобцеву.
— Как вы планируете его образование?
 — Я хорошо помню, как мне прочили дипломатическую карьеру. Поэтому не хочу его ломать и подожду, куда сына будет тянуть года так через три. Хотя сейчас можно уже с уверенностью утверждать, что мальчик очень артистичный, что-то играет постоянно, показывает. Единственное, на чем, наверное, стану настаивать, так это на образовании, связанном с иностранными языками. А о чем-то специальном подумаем позже. Но только ни в коем случае не на актерский факультет. Правда, туда он и сам не хочет.
— Скорее продолжит династию режиссеров?
 — Он все время говорит: «Я буду, как папа», хотя толком не понимает, чем я конкретно занимаюсь, потому что у меня всегда бесчисленное количество дел. И он перемещается со мной то в ресторан, то на съемки ролика, то на переговоры по вопросам рекламной кампании и видит меня постоянно то на экране телевизора в фильме, а то на рекламном щите программы канала СТС. И от всего этого находится в полной растерянности.
— Любимые игры с детьми имеются?
 — Так как я редко бываю дома, с младшей, трехлетней Варей люблю просто находиться рядом. Тесное общение с дочкой доставляет массу удовольствия. А с Серегой нас объединяют экстремальные спортивные увлечения — мотоцикл, охота. Причем он парень подвижный, и мне зачастую даже приходится остужать его пыл.
— У вас есть какая-нибудь определенная система воспитания?
 — Есть у меня одна идея-фикс: хочу отдать сына в военное училище. Но вовсе не для профессии военного. Хотя сам он категорически против, но ведь это не важно…
— Вы, оказывается, еще и диктатор.
 — Где-то да. Чтоб как положено: сына — в училище, а дочку, соответственно, в балет! Шутка.
— Домашних животных держите?
 — Сейчас у нас живет уже второй по счету лабрадор, которого, как и первого, зовут Батей. А вот кошек никогда не заводил, у меня на них жуткая аллергия.
— На одном из эфиров «Ночного полета» вы на вопрос Андрея Максимова «что вы читаете?» ответили, что ничего. Он тогда как-то иронично на вас посмотрел…
 — В моем поведении была определенная доля иронии. Ну не могу важно сидеть и отвечать на бытовые вопросы. К тому же мой юмор понятен далеко не всем.
— Ну, а все же, какая литература вам ближе?
 — Гоголь однозначно, Булгаков, Достоевский, правда, не весь, а его рассказы «Белые ночи»; из поэтов — Пушкин, Гумилев, Блок, Ахматова, Вознесенский, Бродский. А что касается современных прозаиков, распиаренных донельзя, то, откровенно говоря, все это детский сад.
— Спортивную форму как-то поддерживаете?
 — Когда выдаются свободные часы, хожу в спортзал. Вот мой друг детства и постоянный деловой партнер Степа Михалков — экстремал по жизни: то он сноубордом увлекается, то его в горах с вертолета выкидывают, то он по целине за какой-то лавиной летает, то на доске с парусом мотается в поисках нужного ветра и т. д. Когда успеваю за ним — составляю компанию.
— Любите рисковать?
 — Ну я бы не сказал. Допустим, Степа прыгал с парашютом — я не стал. Страшно боюсь высоты и не собираюсь этот страх преодолевать. В воздухе многое зависит не от тебя лично, и ситуация, которую ты не можешь контролировать, раздражает. А вот побороть страх погружения, спуска, скорости — другое дело.

 — Ваша мама, Ирина Скобцева, всегда была первой красавицей и на экране, и в жизни. А вам хотелось, чтобы жена была похожа на маму?
 — Конечно. Но мама и Света очень разные, хотя одновременно в чем-то схожи.
— Вы вместе уже 16 лет. Ориентируясь на свой опыт, можете сказать, что ранний брак — это хорошо?
 — Это сложно. Просто происходят естественные возрастные изменения организма. Первоначальный период крайне трудный. Дальше уже все идет более или менее понятно.
— Ларошфуко писал, что постоянство в любви бывает двух родов: мы постоянны либо потому, что все время находим в любимом человеке новые качества, достойные любви, либо потому, что считаем постоянство долгом чести. В вашем случае это что?
 — На этот вопрос я даже не буду отвечать, так как есть реальное понимание ситуации, которое не хочется выводить на общественный суд. Но Ларошфуко, безусловно, прав.
— Чем занимается ваша жена?
 — Света — домохозяйка, у нее множество дел, ведь мы живем за городом и у нас двое детей.
— А кто она по образованию?
 — Она моя жена. Я же ее взял буквально со школьной скамьи.
— И она не стремится к общественной жизни, работе?
 — Постоянно. Но я это желание подавляю.
— И считаете, что поступаете правильно?
 — Нет. Но как по-другому?!
— Экий вы домостроевец! Вот у вас как будто бы все есть: дом — полная чаша, жена, двое детей, любимая работа. А чего не хватает?
 — Полного метра. Запуститься с фильмом нужно срочно. Я ведь безумно долго искал сценарий, наконец нашел и вот теперь стремительно ищу средства.
— То есть ощущения полной реализованности нет?
 — Конечно. Это же надо быть с отклонениями, чтобы заявлять, лениво сидя в кресле: «Жизнь удалась!» Но я счастливый! А как же?!
— А какие-нибудь подвижки с последней работой отца — «Тихим Доном» — есть?
 — На мамин юбилей вышли две здоровенные статьи: одна в «Культуре», другая в «Литературной газете» совершенно не с нашей подачи. Дело в том, что какие-то определенные шаги мы делаем, но я не хочу про них говорить, так как люди, участвующие в истории, сугубо частные.
— Наши воспоминания так же, как кино, состоят из картинок. Когда вы вспоминаете отца, какая чаще всего встает перед глазами?
 — Я расскажу об этом когда-нибудь потом, позже. Поймите, это личное, сокровенное.
— Видимо, напишете в мемуарах. А писать вообще любите?
 — Обожаю. Но не хватает на это часов, к сожалению. Помню, свой последний дневник я закончил писать в поезде, когда ехал из Красноярска в Москву со службы, десять лет назад.
— А стихи сочиняли?
 — Ну стихотворения три, наверное, написал сам и четыре присвоил. У меня был друг, который строчил круглосуточно, а я некоторые выбирал и декламировал девушкам как будто под собственным авторством.

Родился 9 мая 1967 года в семье известных кинематографистов — режиссера Сергея Бондарчука и актрисы Ирины Скобцевой. Окончил ВГИК. Снимался в фильмах
«Кризис среднего возраста» (1997 г.),
«Восемь с половиной долларов» (1999 г.),
«Даун Хаус» (2001 г.), «Мужская
работа» (2001 г.) и т. д. Как режиссер снял картину «Люблю» (1993 г.) и множество видеоклипов. Вместе со Степаном Михалковым возглавляет компанию «Арт-пикчерс». На канале СТС ведет программу «Кресло».