Еще недавно такими заголовками пестрела почти вся бульварная пресса. Ни сама Дина, ни ее муж — музыкант Луи Франк — никаких комментариев принципиально не давали. Сегодня впервые они вместе согласились рассказать, что скрывалось за слухами, почему у них было две свадьбы и на какое расстояние к Дине могут приближаться посторонние мужчины.

Мы сидим в уютном кафе. Внешне Дина и Луи очень разные. Но то, как они смотрят друг на друга, как подхватывают начатую мысль, не оставляет сомнений: разговоры о разводе — всего лишь слухи. Но откуда-то они появились?

О вашем якобы разводе написали почти все газеты…

Дина КОРЗУН: «И самое главное, у нас самих ничего не спросили! Этот год вообще какой-то «разводный» — вокруг семейные пары рушатся одна за другой. Но о нас сообщить поспешили. В шутку могу предложить версию о том, что Луи, наверное, просто нужна моя квартира в Братееве, поэтому мы живем вместе в Москве и разводиться не собираемся. А вообще ситуация, конечно, смешная. Сидим с мужем в ресторане в Париже, а мне на мобильный звонят из одного известного московского глянцевого журнала:

— Мы хотели бы сделать интервью о том, как вы развелись с Луи Франком, а также о ваших драматических переживаниях по этому поводу.

— Да? Но мы не разводились. Кстати, муж сейчас рядом.

— Ой! — оторопела девушка. Чувствовалось, что разочарование ее велико, даже голос дрогнул. — Но… Если вы все-таки надумаете, то мы сделаем эксклюзив…"

Луи ФРАНК: «Может быть, люди думают, что мы разводимся, потому что никогда не видят нас вместе? Мы над этим хорошо подумали и решили, что действительно видимся недостаточно часто. И уже начали это исправлять».

СО СВОИМ САМОВАРОМ
Именно поэтому в контракте актрисы Дины Корзун появился новый пункт: муж и сын в любое время могут приехать к ней на площадку. В какой бы точке мира ни происходили съемки. Для Дины этот момент принципиальный: сейчас она очень востребована как актриса, постоянно снимается и поэтому не имеет возможности часто видеться с близкими людьми.

Дина: «За первую половину 2008 года я уже снялась в четырех картинах. Все время перехожу из одного образа в другой, переезжаю с одной съемочной площадки на другую. Даже хотелось бы немного сбросить темп, чтобы понять: какая же я на самом деле, Дина Корзун?»

Вы говорили, что были с мужем в Париже. Тоже на съемках?

Дина: «Да. Это была необыкновенно интересная работа — фильм Farewell французского режиссера Кристиана Кариона. Мало того что я (довольно неожиданно для себя) играю роковую женщину и служащую КГБ, так еще и моим партнером по фильму является Эмир Кустурица. Его герой — русский, сотрудник КГБ, который не за деньги, а за идею шпионит, работает на французов».

И как вам работалось с самим Кустурицей?

Дина: «Когда мы только познакомились, он выглядел эдакой европейской звездой, суровым мачо, и я подумала, что, наверное, будет сложно работать. Оказалось наоборот: Эмир отличный партнер и человек с огромным чувством юмора. Мы с ним играем любовников. Вообще кино — это грандиозная иллюзия. Красивый обман. Особенно если история о любви. Люди видят на экране сумасшедшие страсти, но если б они знали, что при этом происходит на площадке! На наших с Кустурицей репетициях народ умирал от смеха. «Сопротивляйся здесь, — предлагает он мне в любовной сцене.

— Это добавит напряжения". — «Но я просто не могу вам сопротивляться, Эмир». И все смеются. Актерам такие шутки очень помогают переживать рождение иллюзии".

Луи, а вы в Париже были по делам или просто повидаться с Диной?

Луи: «Хотя у меня в Париже живет большая часть моей семьи, в этот раз я приехал, чтобы поддержать Дину во время съемок. А еще я очень люблю оставаться в личной гримерной Дины, потому что это один из самых редких моментов в моей жизни, когда мне никто не мешает: я могу работать, писать или сочинять музыку… Ладно, признаюсь, на съемочной площадке моя основная функция — разгонять мужчин, которых согласно сценарию вокруг жены всегда много!

У меня есть специальная линейка в тридцать сантиметров — это максимальное расстояние, на которое они могут приблизиться к Дине. И вот я хожу с этой линеечкой… Мне даже разницы нет, Кустурица это или кто-то еще".

Дина: «Когда Луи сопровождает меня, я чувствую себя уютно. Стоит ему появиться на площадке, как сразу для всех он становится лучшим другом: его все угощают кофе, берут номер телефона. Очаровывает он людей, одним словом. А в Париже Луи мне помогал общаться с костюмерами, потому что они плохо говорили по-английски, а у Луи французский — родной язык. Гримеры между делом его подстригли…»

СМУТНЫЕ ВРЕМЕНА
А ведь когда больше десяти лет назад они решили жить вместе, многие восприняли этот союз как типичный мезальянс. Она — никому не известная провинциалка, постигающая азы актерской профессии в большой и шумной Москве. Он — представитель древнего и вполне обеспеченного рода. Бельгиец по происхождению, Луи Франк приехал в Россию в 95-м. Он не знал ни слова по-русски, но мечтал учиться театральному искусству в Школе-студии МХАТ. Привыкнуть к Москве и понять загадочных русских иностранцу оказалось нелегко.

Луи: «Это было странное, темное время. Буквально темное. Во-первых, на дворе стояла зима и смеркалось рано, во-вторых, на улицах тогда совсем не было световой рекламы. В общем, первое впечатление от Москвы было не очень позитивным».

Вы приехали в Москву совсем один. Были какие-то знакомые, которые вам помогали?

Луи: «Да, тылы здесь уже были. В аэропорту меня встречала подруга моего папы Наталья Сикорская, родственница известного конструктора вертолетов. Мы отправились к ее друзьям — академику Сергею Алимову, который нарисовал мультфильм „Каникулы Бонифация“, и его жене Наталье Михайловне Августинович (мадам Наташе). Они жили на Смоленской набережной, в квартире со старинной мебелью и огромным количеством картин. Туда и предполагалось меня поселить: мне нужно было жилье на полгода. Но, как объяснила мне Сикорская, мадам Наташа не против, а вот ее муж совсем не понимает, почему я должен жить у них дома. Поэтому я остановлюсь у Алимова пока только на пять дней, а потом мне подыщут другую квартиру. Как сейчас помню, дверь мне тогда открыла мадам Наташа, она улыбалась. Сергей Александрович встретил меня более прохладно, так что сразу никакого welcome не было».

Получается, ваше первое впечатление о русских людях было неблагоприятным?

Луи: «Оно было неоднозначным. Этой же ночью меня повезли в гости к друзьям в очень странную квартиру. Там живет художник, который пишет иконы. У хозяина дома, как принято в русских сказках, три дочери с косами по пояс. Остальное — просто кино про средневековье: все одеты в черное, на плите кипит несколько кастрюль и кастрюлек разом, дым коромыслом. Мы сели за круглый стол, который просто ломился от закусок. Я объелся холодца и ничего не понимал из разговоров, потому что ни слова по-русски не знал. Пили так же много, как и ели. Позже пришел еще один гость. На его пальце мрачно сверкал бриллиант каратов на десять, на руке — часы „Ролекс“, на шее красовалась толстая золотая цепь, а глаза у него были такими, будто он своими руками убил десять человек. Плюс, в России тогда все любили яркие пиджаки, носили Версаче и выглядели полными гомосексуалистами. „Он — точно мафия“, — догадался я. Оказалось, еще студентом этот человек учился с дочерью хозяев. Они дружили. И когда позже он стал мафиозо, дружбы не забыл. Так в первую ночь Россия через общение с людьми приоткрыла мне свои такие разные лики — от духовности до жестокости, от гостеприимства до двойной морали. Это, конечно, только по моим ощущениям, потому что мне никто не переводил с русского на английский, и можно было только догадываться о сути вещей, которых я не понимал».

Где вы в итоге поселились?

Луи: «В конце концов меня оставили жить на полгода в семье Алимоваи и Августинович, познакомили со всеми друзьями. Мадам Наташа — моя «русская мама», хотя я, признаться, плохой сын. Редко теперь бываю у нее. Но я их очень полюбил и благодарен за гостеприимство.

А тогда, в 1995-м, мы каждый вечер ходили в гости. Так я узнавал Россию. Один из друзей академика Алимова очень меня поразил. Он — талантливый доктор-нейрохирург. Оперирует человеческий мозг. Однажды на вечеринке он сильно напился. Ужас! На следующий день ему предстояла операция. И я думал: как же он завтра с такой головой будет работать? Золотые руки — это, конечно, здорово, но как сделать так, чтобы они не дрожали? Так вот, он спал на диване всю ночь, потом встал в шесть утра совершенно свежий и прекрасно уехал на операцию. Я был в шоке, не мог понять: как этому русскому доктору все удается? В действительности, я не очень понимаю философию пития.

В Великобритании людям нравится пить, сидя в пабах, в России — на кухнях. Мне никогда не казалось интересным ни то, ни другое. Хотя при этом я поклонник книги Венедикта Ерофеева «Москва-Петушки».

КАК У БУЛГАКОВА
Луи и Дина оба были студентами Школы-студии МХАТ и познакомились на одной из вечеринок в своей альма-матер. С тех пор влюбленные не расстаются, несмотря на все преграды, которые с самого начала стояли на пути их отношений.

Луи: «Я прекрасно помню, как встретил Дину, во что она была одета и как вошла в комнату. Было странное ощущение, что вся моя жизнь вдруг изменилась. Я даже не могу сказать, что увидел ее. Скорее, я ее почувствовал среди всех. Будто меня кто-то стукнул по голове. По сей день я не могу объяснить, что произошло со мной в тот момент».

Как родные восприняли новость о появлении у вас русской подруги?

Луи: «Я тогда жил в семье Алимова в Москве и не очень посвящал своих «русских родителей» в тайны моей личной жизни. Только однажды сказал, что встретил свою Маргариту.

— Какую Маргариту? — спросила Наталья Михайловна.

— Как у Булгакова.

— Таких женщин и таких отношений на самом деле не существует! Это литература, Луи! — ответила она.

Конечно, они ведь думали, что ответственны за мою жизнь в Москве. Когда я все же немного рассказал им про Дину, они разволновались уже не на шутку. Решили, что меня пытается окрутить актриска, которая только и мечтает, как выехать за рубеж".

Дина: «И тогда было решено позвонить родителям Луи, чтобы сообщить об этой неприятности: Луи каждый день встречается с некоей русской актрисой и, что особенно ужасно, выглядит влюбленным».

Луи: «Меня мадам Наташа тогда даже попыталась познакомить с дочкой знакомых, чтобы отвлечь. Рыжая такая девушка была. Приглашали в гости, чтобы наладить контакт. Но я пришел туда вместе с Диной».

Паника прошла, когда ваши близкие увидели Дину?

Дина: «За три года до нашей официальной свадьбы Луи познакомил меня с родными на даче на юге Франции. Это семейная традиция — праздновать бабушкин день рождения именно в том доме. Собирается вся семья. Там, чуть выше Авиньона, очень красиво — когда-то было море, а теперь холмы, но даже сейчас можно найти много окаменевших ракушек. А я с детства очень люблю собирать всякие камни. Когда мы вместе с Луи отмывали и раскладывали эти мои окаменелые ракушки, его бабушка, глядя на нас, удовлетворенно кивнула: «Луи, она мне нравится!»

Луи: «Бабуле уже 94 года. Она знает жизнь. И Дина, сама того не понимая, нашла самый короткий путь к ее сердцу — своей вышивкой. Современные женщины ведь не умеют ни готовить, ни вязать. Бабушка, когда увидела Дину за этим занятием, воскликнула: «Смотрите, да она вышивает!»

Дина: «Вот такая я девушка-белошвейка! На уроках труда в моей смоленской школе нас научили, c тех пор я этим занимаюсь. Действует успокаивающе. Так что приняли меня доброжелательно. Может быть, только с мамой Луи поначалу были небольшие проблемы…»

Луи: «Дело в том, что моя мама — итальянка. А это, поверьте мне, особенные матери. Поскольку ей не посчастливилось выбирать жену ни для меня, ни для моих братьев, конечно, определенные переживания у нее были. Кроме того, Дина была русская невеста. А россияне, которые ездили в конце девяностых за границу, где моя мама их встречала, часто не являлись лучшими представителями своей страны. Это были хитрые большие люди, грубые, с огромными пачками денег и женами, очень похожими, извините, на проституток. И у мамы существовало не самое лучшее мнение о русских. Плюс, она сама родилась в Америке и слишком долго жила с идеей „холодной войны“. Но время все расставило по местам. Мама узнала Дину и теперь ее полюбила. А мой отец, искусствовед и галерист, вообще, кажется, относится к моей жене даже лучше, чем ко мне. Он ездит на все ее премьеры, очень пристально следит за ее творчеством, собирает газетные статьи о ее фильмах и говорит, что Дина страшно талантлива».

Говорят, что до официальной свадьбы у вас еще была и неофициальная?

Дина: «Можно и так сказать. Все произошло под Новый, 1998 год в Югославии. Луи туда прилетел из Канады снимать свое коротко-метражное кино. А я летела к нему из Москвы и была, если не считать стюардесс, единственной женщиной в самолете. Югославские строители, которые работали в России, летели встречать этот праздник в Белград.

Началось все с того, что рейс 31 января задержали на семь часов. Новый год я встретила в воздухе. С погодой творилось что-то несусветное — страшный туман и метель. Говорили, что Белград не принимает самолеты, и Луи, как потом выяснилось, вообще не был уверен, что я прилечу. Мобильных телефонов у нас тогда не было. А я не записала ни адреса, ни телефона, потому что Луи должен был меня встретить. Он и его друг Филипп весь вечер и новогоднюю ночь прождали меня в аэропорту и как раз отъехали выпить чаю, когда сел мой самолет. Помню, я стою в зале ожидания одна, а люди вокруг разбегаются как муравьи. Наконец, не осталось почти никого.

Я даже запаниковала, потому что было совершенно непонятно, куда же мне теперь идти. Но тут появились Луи и Филипп проверить ситуацию. Это был решающий Новый год".

Луи: «Этот самый Филипп сказал, что нас надо срочно поженить. Вообще-то мой друг актер, а не священник. Поэтому бракосочетание, им организованное, было сплошной импровизацией. Зато какой! Свадебные наряды заменили костюмы из спектаклей: Дине достался веночек Джульетты, мне — парадный котелок тоже из какой-то постановки по Шекспиру. И на бессмертной пьесе «Ромео и Джульетта» мы поклялись друг другу в вечной любви.

— Согласен ли ты взять Дину в жены? — строго спросил Филипп.

И я выпалил:

— Да!

Дина тоже долго не раздумывала. Гости, человек десять друзей, аплодировали. А потом все ушли гулять и оставили нас одних. Позже мы, конечно, поженились официально в Женеве. Но ту свадьбу в Югославии я считаю главной".

Дина: «Кстати, «официальная свадьба в Швейцарии» звучит скучновато. На самом деле с ней связано одно из самых моих счастливых воспоминаний. Накануне бракосочетания мы пошли в горы. Ежедневные семичасовые прогулки по горам стали предсвадебной проверкой. Шучу, конечно. В июле Альпы необычайно красивы. Мы были в их итальянской части, в местечке Аква Кальда — «Холодная вода». Отель располагается в далеком ущелье, и добраться до него можно только несколько месяцев в году, потом все подъезды заметает снегом. Мы приехали под вечер, и я помню облака, которые лежали на улице густым туманом. Казалось, тут какое-то мистическое место.

Я даже испугалась и подумала: «И зачем мы сюда приехали?..» Но с утра выглянуло яркое и пронзительное солнце. Мрачная картинка растворилась. Открылись великолепные горы, ледяные ручьи и невероятно пахучая альпийская трава. Эти наши прогулки повлияли на мое отношение к Швейцарии. Раньше я ошибочно представляла ее скучноватой и чопорной. Но на самом деле, если вы любите сельскую природу, то альпийская Швейцария покорит вас.

Представляете, идешь-идешь по горам, и кажется, на десятки километров никого вокруг, но вдруг по склону гораздо быстрее тебя поднимается старичок-фермер с палочкой, обгоняет и кивает тебе: «Грюцце!» И коровы, которые вообще непонятно как оказались на таком высокогорье… Кто за ними ухаживает? Одним словом, в моем сердце Швейцария — это райский уголок".

Луи: «Дина рассказывала мне, что однажды уже приезжала в Женеву — как актриса, на кинофестиваль. И ей там очень не понравилось. Тогда я решил показать моей любимой настоящую Швейцарию. Горы — это особенный мир. Я сам учился и жил в школе в горах, там недалеко до сих пор живет моя бабушка. Нет ничего лучше, чем просыпаться и видеть, как солнце встает из-за гор, или на закате плавать голым в озере во время джаз-фестиваля — поверхность воды отражает звуки музыки. Дина даже сказала, что там, в горах, особенные муравьи, очень большие и какие-то счастливые, со швейцарским достоинством».

Дина: «А потом мы сошли с гор вниз и поженились. Моя тетя Оля, мамина сестра, два месяца на крючках вязала мое свадебное платье из тонких белых ниток к этому событию. Луи надел белый пиджак и белые джинсы. Мы были воплощением антипафоса и антигламура. Не было никаких гостей, кроме брата Луи. Мне кажется, это здорово».

СМЕНА ОРИЕНТИРОВ
Когда влюбленные уже были женаты и наслаждались семейным счастьем, Дина вдруг неожиданно решила уехать волонтером в Непал. На целых два месяца. Там она работала в детском доме: играла с непальскими малышами, учила их английскому и математике и была им самым настоящим другом. А муж Луи и сын Тимур терпеливо ждали ее в Москве.

Дина: «Почему я уехала в Непал? Мне только исполнилось тридцать три года, когда я решила отправиться в Катманду работать в детском доме. Случилось, как у многих в этом возрасте, что я потеряла прежние ориентиры в жизни, нужно было найти новые, я не очень знала, чего хочу от жизни. Хотя на тот момент у меня вроде бы все было хорошо — семья, друзья, работа, квартира».

Луи: «Еще у тебя были стиральная машина и холодильник».

Дина: «Правильно. Кто-то мог бы тогда сказать: „кризис среднего возраста“, другие — „бесится с жиру“, но мне просто нужно было понять себя. Отправиться в Непал тогда было дважды непростым поступком, потому что я никогда никуда не выезжала одна. Сначала для меня все делала мама, потом наши каникулы и путешествия организовывал Луи. Поездки на съемки за границу — это когда мне вручают билет в Москве, а в другой стране встречают с табличкой в аэропорту. Тогда, несколько лет назад, я вообще сама не могла ориентироваться в том, как устроен мир. Не знала даже, как купить билет. Слишком долго меня водили за ручку. Однако у меня уже был взрослый сын. Наконец я почувствовала, что непременно хочу все уметь и делать сама!»

Это работа в Непале сподвигла вас на создание фонда помощи больным детям?

Дина: «Когда я вернулась в Москву, мы встретились с моей подругой Чулпан Хаматовой. Пили чай. Я рассказывала о своей поездке. А Чулпан мне — о маленьких пациентах врачей-онкогематологов, которых можно вылечить и спасти, но нет возможностей. Она узнала об этой проблеме после того, как ее попросили быть ведущей одного небольшого благотворительного концерта… Тогда мы с Чулпан с помощью многих известных и талантливых артистов и музыкантов организовали наш первый концерт для покупки машины по облучению донорской крови, но далеко в будущее не заглядывали. А потом подумали, что можно купить много таких машин, собрать деньги на лекарства, но лечить детей все равно будет негде. В нашей огромной стране нет ни одного специализированного детского лечебного центра.

Переоборудованные отделения в больницах — не самое лучшее решение проблемы. Детишки лежат там месяцами, а то и годами, потому что помещения неприспособленные и часто из-за нестерильности развиваются осложнения. Всего этого можно избежать, если лечить детей в специализированных медицинских центрах. Вдумайтесь в цифры: в год пять тысяч детей получают страшный диагноз, но только около половины из них могут получить помощь. В РДКБ могут сделать около сорока операций по трансплантации костного мозга. Это капля в море".

Чем сейчас занимается фонд помимо текущих дел? Готовятся ли какие-то благотворительные акции, проекты?

Дина: «Каждый год фонд «Подари жизнь» проводит акции, концерты, аукционы. В этом году 1 июня, в День защиты детей, мы, наконец, заложили первый камень будущего медицинского центра, где будут лечить детей от рака крови.

Землю под строительство получили давно, но то воевали с бюрократами, то ждали, когда утвердят проект, то решался вопрос денег… Теперь, кажется, строительство начинается! А в конце октября в Кремле должен пройти первый аукцион по продаже картин современных художников, вся выручка от которого поступит на лечение детей с онкогематологическими заболеваниями. У нас это первый такой опыт, но есть люди, которые поддерживают нашу идею и помогают. Симон де Пюри, лучший аукционист мира из Sotheby’s, согласился провести эту акцию безвозмездно.

Замечательный музыкант Юрий Башмет со своим оркестром «Солисты Москвы» обязались бесплатно играть. И мы надеемся собрать гораздо больше денег, чем на обычных концертах".

ХАОС И ПОСТОЯНСТВО

Пока Дина занималась благотворительностью, Луи старался найти себя в творчестве. Однажды музыканты группы «Океан Ельзi» предложили ему снять клип на их новую песню. На съемках ребята очень подружились. Настолько, что клавишник и бас-гитарист «Океана» вскоре стали музыкантами новой группы — уже во главе с Луи. Команда Esthetic Education быстро завоевала любовь слушателей, и поэтому Луи пришлось переехать в Киев. Уже несколько лет он буквально разрывается между Киевом и Москвой.

Луи, то, что вы живете на несколько городов, не влияет на отношения с Диной?

Луи: «В наших отношениях с Диной я знаю наверняка только одно: это — навсегда. Сто процентов. Даже после смерти. Вся моя жизнь — это хаос. И только Дина в ней — постоянство».

Дина: «Мне кажется, я сама — еще тот хаос! У меня семь пятниц на неделе. Хотя я и пытаюсь выстроить из всего этого некую константу, но пока не очень выходит. Может быть, потому, что у нас в жизни все в принципе меняется ежесекундно.

Глупо что-либо стараться удержать в неизменном виде. Все меняется: отношения, принципы, наши мысли и восприятие. Все находится в постоянном движении, это и есть хаос. Я тоже всегда меняюсь. Хотя в этом году мы с Луи пришли к выводу о чрезмерной спонтанности нашей жизни.

Планирование у нас отсутствует в любых видах. Даже в смысле хозяйства. Пока у нас хаотически-артистическая философия жизни. Мы кочевые музыкант и артистка. Позавчера, например, мне Луи говорит: «Ты не можешь дозвониться до Жени Гришковца? „Нет проблем. Давай мы к нему сегодня полетим, я узнал, билеты есть“. Раз! — и мы в самолете на Калининград».

Луи: «Мне очень нравится летать с Диной, потому что она совершенно не боится самолетов (чего я не могу сказать о себе). И как только я оказываюсь рядом с ней, сразу же успокаиваюсь. Ее прекрасное спящее лицо рядом меня умиротворяет».

Дина: «Да, я тоже люблю спать на твоем плече в самолете. А если продолжить тему о спонтанной жизни, у нас нет планирования, и это не всегда хорошо. Мы над этим работаем. Например, теперь, если у меня съемки где-то далеко в другой стране, тогда я зову Луи поехать со мной. Если у него концертный тур с группой Esthetic Education, я еду за ним. Сейчас, мне кажется, мы на правильном пути, потому что задумали совместный творческий проект, чтобы быть рядом».

Луи (со смехом): «Нет планирования… нет и клонирования».

Это в смысле продолжения рода, Франк?

Дина: «Чтобы завести ребенка, наверное, сначала надо покончить с нашим кочевым образом жизни. Хотя не знаю, что за чем должно последовать. Может быть, с появлением ребенка образ жизни поменяется кардинально сам собой…»

Луи: «А мне иногда хочется, чтобы у нас с Диной были в самом деле настоящие клоны. Они бы тогда ездили в туры и снимались в кино вместо нас. А мы бы сидели себе вдвоем, такие счастливые, дома или где угодно, читали книжки, чай бы пили и родили много-много маленьких прекрасных детей».

Луи довольно долго работал как режиссер и актер. При этом он прекрасно играл на пианино, импровизировал, но ни от кого не слышал, что ему следует заняться музыкой. Однажды в Киеве он познакомился с музыкантами, которые предложили ему создать свою команду.

Группа, которую организовал Луи Франк, называется Esthetic Education — «Эстетическое образование». Кроме него туда входят басист Юрий Хусточка и клавишник Дмитрий Шуров — бывшие музыканты «Океана Ельзi». Стиль называют «инди» — «независимым поп-роком». Группа активно гастролирует по Европе. На своем концерте в Киеве знаменитый Моби предложил ребятам выступить на «разогреве». Сейчас коллектив работает над новым альбомом.

В фильме «40 оттенков грусти» американца Айры Сакса, завоевавшего Гран-при фестиваля в Санденсе, Дина Корзун сыграла одну из главных ролей — русскую жену некогда культового музыканта. Критики безоговорочно восхитились ее игрой, отметив еще и невероятную красоту.

«Страна глухих» Валерия Тодоровского, снятая в 1998 году, принесла Дине всенародную известность. Роль глухонемой танцовщицы Яи оказалась пропуском в «большое кино», за которым, однако, последовали годы молчания. Интересных предложений не поступало. И только приглашение в 2001 году сыграть в британской ленте «Последнее прибежище» распахнуло перед актрисой двери в европейское и американское кино.