Исполнилось — страшно сказать! — четверть века с тех пор, как она выходит в эфир Первого канала. Самое удивительное в этой истории, что о знаменательной дате помнят многие, кроме… самой Ларисы. Почему для нее совсем не важны круглые даты, как ей удается много лет оставаться в идеальной форме и по какой причине со своим мужем она долгое время была на «вы», Лариса откровенно рассказала Виталию БРОДЗКОМУ.

Мало кто знает: в детстве родители Ларисы хотели, чтобы она стала дипломатом. Однако так расположились звезды, что Вербицкая выбрала телевидение. И об этом шаге нисколечко не жалеет…

Лариса Вербицкая: «Я не знаю, как бы сложилась моя дипломатическая карьера, но своей телевизионной я довольна. Нет ни капли сомнения. Вряд ли мне стоит о чем-либо сожалеть. Все хорошо!» (Смеется.)

В этом году знаменательная дата вашего пребывания на ТВ — четверть века в эфире. Будете праздновать?

Лариса: «Честно говоря, я этой арифметикой не занимаюсь».

Но круглые даты вы отмечаете?

Лариса: «Вообще-то нет! Время от времени, когда возникает производственная необходимость, начинаю прикидывать: в каком году я приехала в Москву, в каком начинала на ТВ, что там было. Это все так запутанно! Знаете, молодость живет мечтой, а старость — воспоминаниями. (Улыбается.) Я не тону в этом нафталине. Что было — то было. Но каждый день надо начинать с белого листа. Ведь твоя репутация может разбиться на мелкие осколки в одно мгновение. Нет проходящих эфиров. Нет проходных концертных программ. Зритель — он беспощаден. Но если любит, то любит искренне. И это дорогого стоит».

К эфирам теперь готовитесь как-то иначе, чем это было раньше?

Лариса: «Технология производства телевизионных программ год от года меняется. Появляются новые профессии: ассистенты, администраторы, гримеры, костюмеры, парикмахеры, водители. Это большой коллектив. Для меня важен конечный продукт. Моя репутация. Мое имя. Моя искренность и доверительность по отношению к телезрителям. Вот это для меня принципиально! Я поняла: не важно, что обсуждать, не важно, какие темы, важно — как об этом говорить. Что у тебя в глазах!»

Вы стали вести «Доброе утро» уже со второго выпуска программы. За время работы не возникало усталости от одного эфирного пространства?

Лариса: «Это пространство космическими темпами разрастается. Начиналось все с тридцати минут. Дикторы вели зарядку, читали какую-то высокую поэзию, рассказывали о погоде. Это была совершенно другая стилистика, другой подход. Но год от года программа становилась продолжительнее, менялись названия, но принцип оставался один: именно с этой программы начинается жизнь многих телезрителей у нас в стране, и не только. Для меня бывает приятным откровением, когда где-то во Вьетнаме или на Гаити в гостинице, включая ТВ, я слышу русское „Доброе утро!“ Скажу честно, в такие моменты испытываю большую гордость за то, что я делаю. Несмотря на фантастически огромное пространство Первого канала, я всегда обращаюсь к одному-единственному человеку, до которого хочу достучаться. Может быть, моя информация окажется для него самой необходимой. Главное, чтобы у него не возникало желания „бегать“ по каналам. С годами конкуренция становится больше, но это только радует. Это заставляет меня держаться в форме».

А вы сами принимали участие в изменении формата канала?

Лариса: «Этим всегда занимались профессиональные люди. Но к моим пожеланиям, конечно, прислушивались. Например, что касается лексики. Раньше было поветрие употребления жаргонизмов, смешения всевозможных стилистических жанров — высоких, патетических, криминальных. Появилась журналистская мешанина. Влиять на появление тех или иных тем я не могла, но вот каким языком я это делала, как подавала зрителям — было для меня всегда важно. Я очень серьезно к этому подхожу. Отслеживаю сценарий текста, переписываю какие-то кусочки. Чтобы было не стыдно произносить написанное».

Обычно спрашивают о первом эфире, все начинают с удовольствием о нем вспоминать, как будто следующий сильно отличается от предыдущего. Вы, например, свой второй эфир помните?

Лариса: «Если честно, все это журналистские байки — по поводу первого эфира. (Смеется.) Могу сказать, что это какое-то особое состояние. Я даже и не помню его».

Адреналиновая атака
Вы как-то сказали, что прямой эфир — это колоссальный адреналин, как у спортсмена на стометровке…

Лариса: «Да, учащается пульс, я слышу, как у меня выскакивает сердце, как я его удерживаю внутри своим костюмом».

Тогда почему вы стали участвовать в экстремальных телешоу? Вам не хватает адреналина в повседневной работе?

Лариса: «Можно сказать, что так все удачно совпало для меня. Но это не было легкими приключениями. На Гаити, когда я участвовала в проекте „Последний герой“, я вообще думала, пробуду всего три дня. И обратно в Москву. Тем более что приближался день рождения, Новый год. Знаете, как говорят: „У артиста — елки!“ Но все вышло иначе. И я нисколько не жалею. Я приобрела потрясающий жизненный опыт, о котором сказать, что я мечтала, было бы нечестно. Потому что ты просто не знаешь, что это такое. И когда все это проходит, а ты выдерживаешь, получается честный разговор с самим собой. Тогда тебе не стыдно за это время, которое ты прожил на острове».

Камеры не смущали?

Лариса: «Кстати, о телевизионных камерах я забыла, потому что они были везде — в пнях, в корягах, в песке… Микрофоны вмонтированы повсюду! По всему острову были проложены провода. И ты настолько сливаешься с дикой природой, что становится все равно, кто там за тобой наблюдает, подглядывает и подсматривает. Ты просто живешь и принимаешь это как данность».

Но ведь приходилось не только жить, но и выживать?

Лариса: «Выживает тот, кто, как это видно из исторического опыта человечества, надеется. У меня была надежда, что все когда-нибудь закончится. Хотя я и не думала о будущем, я просто жила. Да — комары, да — грязь, нет накрахмаленных простыней, иногда не кормили, но я привыкла».

Что кардинально изменилось в вас после этого путешествия?

Лариса: «Не могу сказать, что что-то кардинально изменилось. Были расставлены акценты в силу того жизненного опыта, который я приобрела в экстремальных условиях. А экстрим был каждую секунду. И это дорогого стоило. В самом начале меня смущали даже не комары и не голод. Я была как на выставке. Даже в коммунальной квартире у человека есть пятнадцатиминутное личное пространство, которое он занимает в душе, в туалете. Есть постель, в которой он спит один. Пространство, в котором он может закрыться и почувствовать себя защищенным. Там этого не было. Но нужно было это принять. И к 37-му дню я уже получала удовольствие. Я подумала: „Черт побери! А здесь вообще, наверное, вот так можно жить! Хорошо, классно и весело!“ Я начала видеть много положительных вещей в том минимуме, который меня окружал. Я начала радоваться тому немногому, что было. (Смеется.) Его ведь тоже могло не быть».

А ведь от мяса после этой поездки вы все же отказались.

Лариса: «Я думала, что откажусь от рыбы. Был один конкурс, когда нас на скорость заставили есть тухлую рыбу. Это было ужасно. Конечно, не обошлось без уловок съемочной группы, которая сделала в бамбуковых плошках второе решетчатое дно. А вот под ним действительно лежали куски тухлой рыбы. Я видела, как на них садились огромные изумрудные мухи. Это было ужасно. А поскольку не было ни ложки, ни вилки, приходилось опускать лицо в эту зловонную плошку и хватать ртом сырую рыбу. Думала, больше не прикоснусь к рыбе, как бы голодна ни была, но получилось все наоборот».

Встречаетесь со своими коллегами-робинзонами?

Лариса: «Мы стали близкими людьми. Если встречаемся, вспоминаем какие-то смешные моменты. Можем просто постоять рядом, и все становится ясно. Мы знаем, как это было. Для телезрителей — красивое шоу, в которое умудрились вставить еще и огромное количество рекламных блоков. А для нас — жизнь. Каждая серия — это три дня, прожитые в отсутствие цивилизации. А что это для человека, наделенного ее благами? Ты попробуй скажи туристу, что в отеле нет ни мочалки, ни зубной щетки, ни даже расчески, постели и комфортного туалета!»

Я смотрю, вам эта жизнь понравилась. Как теперь отдыхаете?

Лариса: «Первое время мне нравилось отдыхать диковато. Я брала минимум футболок. Сейчас у меня есть идея устроить сафари. Пожить там, в дикой природе. Как-то надоели эти цивильные отели. Все шумно, одинаково. Даже не поймешь, где Крит, где Мальорка. Ничего не меняется, кроме цвета кожи местных жителей. Что-то особенное есть еще в Индонезии, в Индии, в Латинской Америке. Очень хочу полететь на Гваделупу. Не знаю, что это такое, но почему-то кажется, что если и есть рай на земле, то он именно там».

А почему вы так решили?

Лариса: «Там ни у одного канала нет своего корпункта. Я никогда не видела оттуда репортажей. Очень мало информации о Гваделупе в Интернете. Но из того, что я прочитала о стране, думаю, там должно быть необыкновенно».

Секреты красоты
Говорят, в детстве вы были упитанной девочкой?

Лариса: «Крепкой такой. Как Аленушка на шоколадке».

И когда же произошло ваше чудесное превращение в изящную красавицу?

Лариса: «Я рано начала заниматься спортом. В шесть лет, поскольку я была очень гибким ребенком, меня пригласили в спортивную школу акробатики. Так началась моя любовь к спорту. Потом было еще много чего: и прыжки в воду, и художественная гимнастика. Я не на шутку увлеклась легкой атлетикой. Даже добилась неплохих результатов — выступала за молодежную сборную Молдавии по легкой атлетике. Прыгала в высоту. Мне есть что вспомнить!»

Интересная у вас жизнь: от Аленушки с шоколадки до статуса лица косметической фирмы Garnier. Как вы решились на такое сотрудничество?

Лариса: «Просто мне поступило элегантное предложение. Было бы глупо его не рассмотреть. Мне близка философия Garnier. Это высококачественная французская марка, пропагандирующая заботу о себе, о близких, о природе, в основе которой естественная красота, присущая любой женщине. Красивое предложение, ну что тут говорить? Кремами Garnier я пользовалась и до подписания контракта».

Для вас очень ответственно быть лицом большой известной косметической компании?

Лариса: «Я вообще ответственный человек. Но это приятная ответственность. Все очень элегантно».

Свои секреты красоты у вас есть?

Лариса: «Вы серьезно? Это нужно для читателей? Ну хорошо. Люблю всевозможные пилинги для тела. Делаю их и в домашних условиях, после чего, конечно, приятно отдохнуть, укутавшись в уютный халат или пижаму. Чтобы блестели волосы, если есть время, я их намазываю всякими маслами — пихтовым, пальмовым. После этого они прекрасно выглядят, даже если накануне у меня были немыслимые съемки с безумными прическами, с утюгами для волос, пенами и лаками. А это все вредно для волос. Масла их восстанавливают и приводят в нормальное состояние. Из бабушкиных рецептов было тоже все перепробовано: ромашка, шелуха лука, которая добавляет золотистости моим волосам. Но всем этим я баловалась в школьные годы. Сейчас много разных средств, удобных, действенных. Зачем сегодня заниматься отваром луковой шелухи или натирать голову луковым соком? Это, конечно, очень действенно, но… запах! Для меня немаловажны и эстетические последствия. А когда волосы дурно пахнут? Это непозволительно и нетерпимо! Я с этим больше не экспериментирую».

Как я слышал, вы так же нетерпимо относитесь и к пластическим операциям. Это правда?

Лариса: «Да. У меня есть свой взгляд на время. У каждого человека свои биологические часы. Лично у меня в доме не так много часов. (Улыбается.) Я не люблю знаки, которые бы мне напоминали о событиях двадцатилетней давности. Я не заложник этой информации. И специфика моей памяти такова, что она оставляет только эмоциональные следы. И это очень помогает. Мне нравится такой подход. А потом, когда перестаешь обращать внимание на время, ты его просто подчиняешь себе. Это я для себя сформулировала такую формулу. (Улыбается.) Она меня устраивает. Если будет изобретено что-то совершенно необыкновенное, что продлит нашу красоту и молодость, тогда подумаем. Но красота — это ведь кто и что хочет увидеть. Знаете, как одна известная француженка говорила: «Морщины? Да нет у меня никаких морщин. Только одна-единственная, и то я на ней сижу». (Смеется.)

Я не хочу сказать, что не замечаю их. Конечно, я слежу за собой. И мне нравится этим заниматься. У меня был период, когда мне приходилось работать в экстремальном режиме: я не высыпалась, уставала, случались перелеты, сказывалась разница во времени. Когда я подходила к зеркалу, то говорила: «Милая, у тебя сегодня нет никаких шансов, никаких вариантов, ты сегодня будешь отдыхать!» Мне очень нравится, когда мой зеркальный двойник формулирует планы на ближайший день. Это очень меня устраивает, если совпадает с моим графиком. В любом случае, если это не эфирный день, график я могу планировать и подправлять".

Всегда стильно и безупречно выглядеть вам тоже двойник помогает?

Лариса: «Что такое стильно, модно? Безусловно, это вещи твоего внутреннего состояния. Мое понимание моды такое: если ты соответствуешь времени, ситуации и атмосфере, в которую попадаешь, тогда ты вписываешься. И твоя одежда, которая является просто обрамлением, рамой, не кричит и не существует самостоятельно от тебя. Только тогда собеседник может разглядеть твои глаза и задуматься над тем, что ты говоришь, только тогда можно достучаться до сердца собеседника. А удобная и комфортная одежда только добавляет тебе уверенности. Ты не отвлекаешься на мысли, как там на тебе платьишко сидит или что, допустим, бантики не на том месте. Одежда не должна отвлекать ни окружающих, ни тебя самого».

Но вы всегда разная.

Лариса: «Ну-у-у! Наверное!»

Ваш супруг даже как-то сказал про вас, что у него…

Лариса: «…сто женщин! Да».

Цирковая история
Говорят, у вас с ним произошла цирковая история знакомства.

Лариса: «Да, мы с ним действительно познакомились в цирке. И если бы мне кто-то рассказал этот сценарий, я бы очень долго смеялась. В цирк я вообще хожу очень редко. Он требует особого эмоционального состояния. Это бутафорное специфическое искусство, к которому нужно быть подготовленным. Я пришла в тот день совершенно не на той волне, после ночной смены. Я не попадала в резонанс с шутками клоунов. Все это существовало со мной как-то параллельно. Но такой уж сценарий судьбы был прописан — не могло быть мое появление в цирке случайным. Ведь мы с моим мужем 23 года вместе».

А зачем вы тогда пошли в цирк?

Лариса: «Я пошла туда с сыном Максимом, которому на тот момент давно обещала это приключение. Но поскольку много работала, все не получалось. В тот день никаких отступных не было. Пришлось идти. Случилось так, что представление снимала московская группа, где оператором работал мой будущий муж Саша. Но первым меня на противоположной стороне арены разглядел режиссер, который и сказал Саше: „Видишь, кого надо снимать, а мы все время что-то ищем“. Так мы познакомились с Александром».

А после чего вы обратили на него свое внимание?

Лариса: «Он подошел ко мне и спросил, не ищу ли я мальчика».

Довольно смело!

Лариса: «Да нет. (Смеется.) Ребята из этой съемочной группы незадолго до нашей встречи предложили мне показать Максиму цирк изнутри, за кулисами. Ребенок, конечно, загорелся, откликнулся на это предложение. Я не стала противиться и осталась одна в ожидании сына. В этот момент ко мне и подошел Саша со словами: «Девушка, а вы не мальчика ищете?»

Наверное, Александр как-то особенно ухаживал за вами? По-московски, с размахом?

Лариса: «Письма писал, я отвечала. Звонил каждый день. Посвящал мне стихи. И через пять месяцев мы поженились. И подавали мы заявление в загс на заключение брака, будучи друг с другом на «вы».

А на «ты» когда перешли?

Лариса: «Только после того, как стали мужем и женой». (Улыбается.)

Как Максим отнесся к своему новому папе, настороженно?

Лариса: «У них сразу произошло абсолютное взаимопонимание. Максим был покорен Сашиным вниманием, участием, какими-то мужскими разговорами. Саша сумел его заинтересовать, например, моделированием планеров. Вспоминаю случай, который произошел незадолго до нашей свадьбы. Однажды, когда Александр уехал куда-то по делам и мы остались одни с Максимом, он мне сказал: „Наверное, мы у государства должны попросить папу!“ Для меня это было откровением. Ребенку ведь на тот момент было пять лет. И папа вскоре появился».

Какие у них сейчас взаимоотношения?

Лариса: «Прекрасные. Сейчас Максим — преуспевающий юрист. Решает очень серьезные проблемы. Если нам с мужем нужно посоветоваться на какие-то глобальные темы, он всегда помогает. Он всегда будет рядом, когда нужно. Он нежный, ласковый. В то же время — генеральный директор компании, которая выигрывает большие суды, заключает серьезные юридические сделки».

Но для вас он все равно остается Максимкой?

Лариса: «В любом случае я его называю Максимушкой, Макочкой, Максом».

На людях он не стесняется проявлений ваших чувств?

Лариса: «Нисколько, нет. Когда ему исполнилось лет двенадцать, я стала брать его с собой на фестивали. Со стороны мы смотрелись как брат и сестра. И мои знакомые, которые знали, что он мой сын, говорили ему: „Максим! Не называй Ларису мамой! Это нехорошо!“ А он, подначивая их, всегда очень громко звал меня мамой. Где-то шутил, но в большей степени гордился, что у него такая мама. Он же все видел. Видел, как нам было трудно, как многое было недоступно, когда родилась его сестра Инна. Я много работала, снималась. Когда после ночной смены мне надо было немного отдохнуть, Макс произносил священные слова: „Тихо! Мама спит!“ Он всегда трепетно и нежно относился к своей маме. Максим — это Максим!»

А почему вы отговорили его поступать во ВГИК?

Лариса: «Ну какой ВГИК? Да в то время, когда ему надо было поступать, все наше кино находилось в таком страшном состоянии!.. Мне кажется, что оно до сих пор в себя еще не пришло. Потом, чтобы сделать успешную карьеру в кино, нужно быть не просто талантливым человеком, этого мало. Необходим момент удачи. А для мужчины очень важно быть успешным, уверенным, уметь решать проблему независимо от случая. Талант, трудолюбие и случай — это понятно! Это три кита любой профессии. Но в творческой сфере случай играет колоссальную роль. Просто я не была уверена, что он сделает успешную карьеру в кино. А второй попытки уже не было бы».

Чем занимается ваша дочь Инна?

Лариса: «Она студентка первого курса. Поступила в Институт дружбы народов на факультет пиара и связей с общественностью. Это был ее выбор. Сейчас взяла второй иностранный язык — испанский. Как увлечение — работа в качестве модели, что я никак не поддерживаю, но и не мешаю. Для девочки это неплохой опыт: научиться преподносить себя, быть стильной, красивой, уметь ухаживать за собой. Я надеюсь, что большой карьеры она в этом бизнесе не сделает. Во всяком случае, мне бы так хотелось».

Дети дружат?

Лариса: «Конечно. Но у них большая разница — десять лет. Поэтому сейчас их интересы немного разошлись. Но они друг друга всегда поддерживают. Максим заботится об Инне. Делает ей серьезные подарки, участвует в решении ее проблем. Можно сказать, он ее балует. Я его постоянно останавливаю, пытаюсь одергивать, но…»

За большим семейным столом вы часто собираетесь все вместе?

Лариса: «Как правило, семейные праздники — это Новый год и дни рождения. Культа еженедельных обедов
у нас нет, потому что очень заняты. У всех сумасшедшие графики, ненормальные профессии. Муж — оператор, кроме того, он преподает студентам и увлекается ювелирным делом. Сам делает эскизы. У сына — свои приключения, свой бизнес, своя ответственность. Дочь, как я уже говорила, учится. Зато мы каждый день созваниваемся. Обязательно ездим отдыхать вместе. Правда, то с дочерью, то с сыном. Но при этом умудряемся выкраивать время, чтобы вдоволь пообщаться».

Вы готовы стать бабушкой?

Лариса: «Да нет, конечно! Но в то же время я просто об этом не думала!»

Остров на счастье
Вы с мужем вместе 23 года. Значит, все-таки можно прожить с одним человеком всю жизнь?

Лариса: «У меня получилось. (Смеется.) И 23 года — это не предел для счастья, я так считаю!»

В семье должен быть рулевой?

Лариса: «Существует много формул выстраивания идеальных семейных отношений, например: мужчина — это голова, женщина — шея, куда шея повернет, туда голова и смотрит. На мой взгляд, семья — это мудрое, трепетное сосуществование двух людей, каждый из которых должен испытывать уважение к делу, которым занимается его близкий. У нас это так и происходит. Потом, еще очень важна терпимость: что-то ты не замечаешь, к чему-то привыкаешь, и мир обеспечен».

Если возникают конфликты, кто первый идет на примирение?

Лариса: «Ну, а чего ссориться, все равно потом мириться! Мы можем, конечно, высказать свою позицию по той или иной проблеме. Но это не значит, что потом мы не находим по ней консенсуса».

Что нужно человеку для личного счастья в большом городе?

Лариса: «Ему нужен остров. Его необитаемый остров, где он может перевести дух, отвести душу, сосредоточиться. Где он может быть слабым. Где будет время поговорить с самим собой наедине. Даже если на этом острове не ты один-единственный, главное, чтобы в пространстве, которое занимает твой любимый человек, тебе было удобно.

Чтобы с этим человеком было комфортно просто помолчать. Поэтому я — счастливый человек. У меня такой остров есть!"