Недавно в Египте он осваивал мастерство уличного чистильщика обуви. Теперь диапазон профессий Михаила Кожухова очень велик. Как он говорит сам, «от пресс-секретаря президента до стоптанных ботинок египтянина». Судьба его делала крутые повороты. Он занимался международной журналистикой, потом ушел в рекламу. Вернулся на телевидение с программой «Сделай шаг» (ТВ−6) и… был приглашен в Кремль на должность пресс-секретаря премьер-министра Владимира Путина. После — появился на ОРТ в четырех выпусках программы о странах СНГ «Верные друзья». А потом и вовсе исчез. Так что его появление на канале «Россия» с новой программой было довольно неожиданным.

«Как правило, одна наша экспедиция длится две недели, за которые нужно снять четыре программы. Это очень тяжело. Особенно, когда приходится не фонарики клеить, как в Китае, а выполнять настоящую физическую работу».

«Я не домашний человек, но некоторая нелюдимость во мне стала наблюдаться в последнее время. В одиночестве или в кругу немногочислен-ных друзей я чувствую себя гораздо лучше».

«Есть несколько человек в Администрации Президента, с которыми я в хороших отношениях. Но есть и люди, с которыми мне не хотелось бы встречаться».

Михаил Кожухов встретил нас на своей даче недалеко от Москвы. С виду небольшой дом оказался просторным внутри и очень уютным. А его хозяин вышел в знакомой синей шелковой рубашке, которую покупал в Китае на глазах у всех зрителей. Но сюрпризы на этом не закончились. Оказалось, мы стали свидетелями очень ответственного творческого процесса: вместе с дочкой Машей ведущий занимался изготовлением игрушек для будущей новогодней елки. Так вот, за чаем, клеем и цветной бумагой, и происходил наш разговор.

— Михаил Юрьевич, идея программы «В поисках приключений» принадлежит вам или на вас вышли ее производители в лице Андрея Челядинова и телекомпании «Экстрим» и предложили стать ведущим?

— Как всегда на телевидении, здесь все было коллективно. На съемках «Последнего героя» я познакомился с Андреем Челядиновым, который был режиссером-постановщиком проекта. А я руководил группой журналистов, работавших на острове. Андрей и предложил мне: «Давай ты будешь ездить по разным странам и рассказывать о них». На что я ответил: «Давай я лучше буду ездить и обучаться разным профессиям». Так родилась новая передача.

— Зачем вам это? Вы мало умеете в жизни?

— Знаете, раньше мы с друзьями часто ходили в тайгу, сплавлялись по разным рекам. Как-то в Саянах мы пробирались к истокам Терека. Сделали остановку в горах, разожгли костер, и вдруг из леса к нам вышел настоящий Дерсу Узала: какой-то азиатский охотник, шорец. Подошел к костру, стал рассказывать о себе. Под конец я спросил его: «Есть ли что-нибудь такое, что за свою долгую жизнь у вас так и не получилось сделать, но очень хотелось бы?» И он сказал странную фразу: «Я никогда не пас коз. Оленей пас, а вот коз…» И я еще тогда подумал, как это на самом деле классно — человек мечтает не Рокфеллером стать, а просто попасти коз. Поэтому я всегда был коллекционером ощущений, впечатлений. И идея такой программы для меня очень органична. Уж не знаю, как это воспринимается со стороны, но мне самому такая работа в кайф. Особенно, когда что-то делаешь по-настоящему. Например, в Финляндии я подковал лошадь. Такой гордый после этого был! Оказалось, очень интересное дело. Правда, физически довольно сложное. Жалко только, что кассета с этой записью оказалась бракованной. Зрители моих трудов не увидят.

— Вы кажетесь довольно смелым человеком. Обычно ваши коллеги хотят, чтобы их образ на экране был таким гладким и правильным. А вы не боитесь показать себя неловким, даже неуклюжим в каких-то ситуациях…

— Ну, насчет смелости не знаю… Мы вот когда в Египте были, так я там на пальму-то побоялся влезть. Оставалось метра полтора до верха, и я, честно говоря, подумал, что дальше не стоит… А вот за свой образ на экране я действительно не переживаю. Мне все равно.

— А как же имидж?

— Да пошел он! Жить придуманной, попсовой жизнью — мне это неинтересно. Хотя иной раз мы ссоримся с Челядиновым, когда он заставляет меня делать то, что я явно не умею. Например, прежде чем я вышел на арену в китайском цирке, был такой скандал! Я же знал, что все равно не смогу жонглировать и буду выглядеть глупо. Но вообще интересно ставить над собой эксперименты.

— Халат на вас, смотрю, знакомый. Вы в нем как раз в передаче про Китай снимались. Что еще привезли домой в качестве сувениров?

— Я из каждой страны привожу что-нибудь. Из Китая привез жемчуг для дочки. А из последней поездки в Финляндию — золотой песок, который там намыл. Правда, немного, щепотку.

— Так. В Финляндии вы, значит, золотоискателем были?

— Нет. (Смеется.) Я там вообще-то работал эльфом.

— Эльфом?! Ну и как, получилось?

— Конечно. Я теперь дипломированный эльф. Мне даже поручили привезти мешок подарков в Россию. На самом деле в передаче о Финляндии у нас, к сожалению, получилось много туристического. Но были и эксклюзивные моменты. Например, я участвовал в разделении гигантского оленьего стада в тысячу голов. А еще был дровосеком и воспитателем в детском саду. Оказывается, в Финляндии среди воспитателей есть мужчины. Поэтому мы решили попробовать эту профессию.

— Какие страны в перспективе?

— Сейчас уезжаем в Индию, а куда потом — пока непонятно. В далекие местечки, где хотелось бы побывать, попасть не так-то просто. Например, я никогда не был в Новой Зеландии, в Австралии и вообще в тех краях, в Океании. Туда, конечно, мне бы хотелось забраться.

— Как я поняла, у вас не было большого стремления вернуться на экран?

— Нет, не было. Более того, я обнаружил, что мне даже интереснее, когда я за кадром. Я снял одну программу как продюсер и получил большое удовольствие от организации съемочного процесса. Я придумал игру, где победитель уходит домой со щенком. Был уверен, что будет стоять очередь желающих ее приобрести, но ничего подобного не произошло.

— То есть вы плодотворно проводили время, пока мы не видели вас на экране?

— Ну, по-разному… Нет, был довольно трудный период, когда я даже подумал о том, что мне нужно что-то менять в жизни. Знаете, вот все говорят: телевидение — наркотик… У меня этого нет. То есть, с одной стороны, приятно, когда тебя гаишники отпускают, но я смогу прожить и без телевидения.

— Почему вы ушли из Авторского телевидения, производившего вашу последнюю программу, «Верные друзья»?

— С АТВ на самом деле история грустная. С одной стороны, у меня очень тяжелый характер — я совершенно не подарок. С другой — никакого Авторского телевидения вообще нет. Есть Театр Карабаса-Барабаса. И там остаются только люди, готовые работать в этом театре. С другой стороны, конечно, руководят Авторским телевидением люди, которые что-то делают для отечественного ТВ в целом. Но в финансовом смысле это сочетается с абсолютным принципом рыночных кидал — наперсточники такие. Все это привело к тому, что я с ними расстался.

— Сейчас у вас контракт с каналом «Россия»?

— Нет, с телекомпанией «Эстрим», производящей программу «В поисках приключений». Но, к сожалению, там есть пункт об эксклюзивности, поэтому мне пришлось отказаться еще от одного интересного предложения, которое мне сделали. Конечно, старые привычки давят. Я намекаю на то, что я еще с удовольствием посидел и поговорил бы о чем-нибудь умном в эфире.

— Так еще не все потеряно.

— Конечно. Судьба порою так неожиданно поворачивает, что все может быть.

— Вы когда-нибудь могли предположить, что у вашей собственной судьбы будут такие крутые повороты?

— Конечно, нет. Я учился в инязе, честно хотел всю жизнь заниматься Латинской Америкой и ни о чем большем вообще не мечтал. Потом пришел момент, когда я понял, что не осталось ни одного человека, который хотел бы выслушать мою точку зрения на причину последнего вооруженного конфликта между Перу и Боливией, и оставаться в профессии стало просто глупо.

— В передаче бывает слышно, как вы говорите по-английски. Знание языка сохранилось с института?

— Первый язык у меня был испанский. Когда-то я даже говорил, что единственное, что я умею делать хорошо, — это говорить по-испански. Но язык, как и деньги, тратится быстрее, чем хотелось бы. Когда я работал в Бразилии, то там уже сам выучил португальский. Английский изучал чуть позже, но он у меня тоже вполне рабочий. А если меня поймать и приставить нож к горлу, думаю, даже смогу сказать на фарси: «я друг, не надо меня убивать». Специально я фарси не учил, но за четыре года жизни в Кабуле чего-то нахватался.

— Вы сказали, что хотели бы делать серьезную программу. Значит, иногда вспоминаете свою политическую карьеру. А если бы вам предложили вернуться в Кремль, вы бы согласились?

— Думаю, нет. Знаете, в реке есть судак, а есть щука. И тот и другой — хищники. Но щука всегда в камышах, у берега, а судак — на середине реки. И дело не в том, кто из них злее или круче. Они просто разные. Я думаю, что занятие политикой — не мое совсем. Слишком много усилий требуется от человека, чтобы адаптироваться к этой среде. Я вряд ли на это способен. И если вы заметили, после того, как я ушел из Кремля, я не дал ни одного интервью. Понятно, что сознательно. Тогда мне не захотелось ничего говорить. Хотя было что сказать.

— Почему вы не стали пресс-секретарем Путина, когда его избрали президентом?

— Я не отвечу на этот вопрос.

— А если как-нибудь абстрактно?

— Абстрактно… Как бы так сформулировать, чтобы никто не догадался? (Смеется.) Потому что власть — это еще более командная история, чем телевидение, и…

— Вы не захотели стать членом этой команды.

— Нет. Некоторые из членов команды не захотели, чтобы я был ее членом.

— Вот это уже понятней.

— А поскольку я никогда в жизни не мечтал о том, чтобы быть большим начальником, и приглашение о работе в Кремле было для меня скорее вызовом судьбы, который я принял, то особенного желания всем понравиться у меня не было.

— В своей передаче вы пообещали китайскому художнику, нарисовавшему картину специально для нашего президента, передать ее Путину. Вы это сделали?

— Да. Как только я прилетел, сразу же передал картину в Администрацию Президента. Потому что художник был действительно высокопоставленный, а тем более недавно Путин ездил с визитом в Китай, и Дэн Сяопин мог спокойно спросить, понравилась ли ему эта картина. Мне такие приключения совершенно не нужны.

— Я знаю, что вы являетесь совладельцем московского ресторана «Петров-Водкин». Как поживает ваш ресторанный бизнес?

— Он продолжается. Но только не надо меня представлять эдаким Аркадием Новиковым. Я действительно вместе со своим одноклассником этот ресторан придумал, являюсь его идеологом. Более того, даже сам на собственной машине привозил для него обои из магазина. Но мое финансовое участие там всегда было очень скромным. Я появляюсь там примерно раз в две недели, на уровне посидеть-поужинать.

— Вы рады тому, что вы вернулись на телевидение?

— Конечно, я этому рад. Однажды я уже пытался уйти из журналистики. Занимался рекламой и даже был президентом целого рекламного агентства. Но потом понял, что не настолько люблю зарабатывать деньги, чтобы платить за это цену, которую приходилось платить. И был очень рад, когда вернулся в профессию с программой «Сделай шаг». Недавно я снова был близок к тому, чтобы уйти в PR, но не сделал этого. Потому что понял, что в силу каких-то природных способностей телевизионное дело у меня получается хуже, чем у некоторых, но лучше, чем у многих. У Акутагавы есть такая фраза: «Жизнь похожа на коробку спичек: обращаться с ней серьезно — смешно, а несерьезно — опасно». Я придерживаюсь этого принципа.