Пять лет он жил и работал в Лондоне, будучи собкором РТР в Великобритании. Пока не получил предложение от Олега Добродеева стать ведущим программы «Вести». Вместе с супругой Ириной он переехал в родную Москву и, проработав в новом качестве всего год, получил почетную премию ТЭФИ.

31 января телеакадемики признали Сергея Брилева лучшим ведущим информационной программы по итогам прошлого года.

— Сергей, насколько неожиданной для вас была эта награда?

— Есть две категории людей, которые всегда говорят, что им совершенно не интересны рейтинги и трофеи, — это журналисты и теннисисты. На самом же деле они, по-моему, засыпают и просыпаются с мыслью о них. Сказать, что мне было все равно, — неправда. Конечно, я ждал этого. Еще одно важное обстоятельство. Награда ведущего — это всегда коллективный приз (за ним стоят еще 300 человек), но в данном случае она была тем более коллективной, потому что по не вполне понятным соображениям в тройку лучших информационных программ не попали «Вести», как не попали туда и новости НТВ. Для меня это до сих пор загадка, потому что реальная конкуренция осуществляется именно в этом треугольнике — имею в виду еще Первый канал. (За звание лучшей информационной программы в этом году боролись «Новости культуры» («Культура»), «24» (REN TV) и «Время» (Первый канал). Победила последняя. — «МКБ».) Так что в какой-то степени я надеялся на то, что у меня получится выиграть, — в том числе для того, чтобы был приз у «Вестей».

— Победу отметили достойно?

— В общем-то достаточно скромно. «Вестевской» командой мы собрались в одном ресторане в центре Москвы. Все было очень мило, даже с танцами. Но чувство меры мы знали, потому что уже на следующий день нужно было работать.

— Получая ТЭФИ, вы сказали, что благодарны коллегам, которые убедили вас, что «и в этой профессии есть что-то занятное». Что занятного в профессии ведущего?

— Я действительно не знал, стоит ли принимать предложение стать ведущим. За то время, пока я работал собкором, таких предложений было несколько. Я всегда отказывался. До тех пор, пока мне не позвонил Олег Добродеев. По-моему, любой человек, работающий на телевидении, может только мечтать о том, чтобы работать с Олегом Борисовичем. Я согласился. Ну и понеслось.

— Понеслось довольно стремительно. Вы работаете ведущим чуть больше года, а уже стали лучшим, обойдя даже мэтра Михаила Осокина.

— Да ничего стремительного здесь нет. Я в журналистике уже десять лет. Просто теперь превратился из корреспондента в ведущего. Жалко, что я, будучи корреспондентом, ТЭФИ не получил. Да и с годом мне, в общем, повезло. Он был довольно насыщен событиями. Потом, ко мне очень благожелательно относятся руководители, которые периодически придумывают для меня иные истории, чем ведение новостей. Я за год и на форт Боярд съездил, и прямую линию с президентом дважды провел. Вообще ведущий — это одна из специализаций журналиста. Просто раньше стоял в кадре, а теперь — сижу. Все равно программу-то корреспонденты делают. А моя основная задача измеряется не теми «двадцатью минутами позора», что сидишь в кадре, а теми часами, которые этому предшествуют. Когда пытаешься организовать корреспондентов, помочь ребятам ухватить тему. Это, наверное, самое интересное в работе ведущего. А элемент шоу-бизнеса… Знаете, «намазать» можно любого.

— Ну не скажите. Вам не приятно, когда вас узнают на улицах?

— Никто особенно не докучает — и хорошо. Соседи вот, правда, вычислили. Только что перед вами один заходил, принес бутылку коньяка в подарок. (Смеется.) Вообще для меня этот район — родной. Я здесь до 1983 года с бабушкой жил, когда родители уезжали за границу.

— Я тут у вас, кстати, обнаружила магазин, который называется почему-то «Боярд»…

— Да. Но самая забавная история связана даже не с «Боярдом», а с рестораном здесь неподалеку. Для меня он навсегда остался в памяти рестораном «Гавана». Но все дело в том, что в 60-е годы, когда его открыли, он назывался «Кристалл». Стоило моим родителям уехать в командировку в Гавану (где я и родился), вернулись — ресторан стал называться «Гавана». Потом уезжаем мы с Ирой в Лондон, приезжаем — он из «Гаваны» переименован в «Львиное сердце». Такой английский паб. Не знаю, куда надо ехать следующему поколению семьи, чтобы его еще раз переименовали…

— Ира, а чем занимаетесь вы?

Ира: — Мне повезло. Переехав в Москву, я умудрилась сохранить компанию, в которой работала. Я занимаюсь бизнесом, работаю в московском представительстве лондонской фирмы, торгующей сталью.

— Теперь в ее паспорте больше штампов, чем в моем. Потому что приходится часто ездить…

— Так вы поменялись ролями. Раньше муж ездил по командировкам, теперь — жена.

— Вообще мне иногда грустно становится. Сидишь у себя в комнатке, приходит какой-нибудь корреспондент и говорит: «Лечу туда-то…» Думаешь: «Вот зараза какая!» Я же очень много ездил, когда работал на корпункте. В Европе осталась лишь пара стран, где я не был. Поэтому теперь мы с Иркой ездим куда-нибудь на кудыкину гору.

— Я знаю, что в последний раз вы ездили в Уругвай по приглашению их президента. Как это получилось?

— Да, Хулио Мариа Сангинетти, президента Уругвая. Не могу сказать, что я с ним столь близок, чтобы бывать у него дома, но дружеские отношения у нас сложились. Он, кстати, сейчас уже экс-президент. Я оказался у него во дворце в день, когда у него была церемония прощания с официальным миром. Был следующим посетителем после местных главкома сухопутных сил и главкома ВМС. Уругвай для меня остается родной страной на карте.

— Там, кажется, работали ваши родители?

— Да, и там, в Монтевидео, я закончил институт иностранных языков.

Ира: — Сережа до сих пор говорит по-испански с уругвайским акцентом…

— Причем ярко выраженным. Недавно во Флориде был польщен. Там же много латиносов. Открываю рот, а мне говорят: «А, уругважо!» (Смеется.) Я патриот Уругвая. Например, могу с пеной у рта доказывать, что словосочетание «аргентинское танго» — нонсенс. Потому что все четыре главных па придумали у нас в Монтевидео.

— «У нас» мне очень нравится… Вы вообще себя гражданином какой страны считаете?

— России, конечно. Больше того, я не просто русский, а москвич. Я много поездил и родился за пределами нашего любезного Отечества. Но я москвич. Просто есть несколько стран, с которыми меня связывают теплые отношения.

— Как вы отдыхаете помимо путешествий?

— В силу своей комплекции я вынужден часть отдыха проводить в спортзале. Эти страдания для меня очень неприятны, но польза налицо.

— А модные сегодня горные лыжи? Не пристрастились?

— В этом смысле мы не отвечаем современным критериям. Я попробовал проехать на горных лыжах один раз в жизни — этого хватило.

Ира: — Единственный раз мы встали на лыжи вдвоем еще в начале 90-х, в процессе ухаживания. Сережа где-то час надо мной издевался, потом, когда я свалилась в сугроб, понял, что это бесполезно. Для нас отдых не связан с активными видами спорта. Мы любим экскурсии, выставки…

— При этом я — типичный зритель «Индианы Джонса». Мое кино. И книжки читаю — Джеффри Арчера, Роберта Ладлома… Чистой воды беллетристика. Зато, например, выписываю из Англии журнал «Economist», который читаю с огромным удовольствием. Хотя для многих это чудесное снотворное. Я считаю нормой, когда в книжном шкафу стоят книжки минимум на трех языках.

— У вас — английский, испанский и…

— Русский. В сегодняшней России говорить на грамотном русском языке — это в общем-то им владеть. Послушайте, как говорят на улицах, — ужас!..

— За годы жизни в Лондоне у вас появились какие-то бытовые привычки, которые вы перевезли сюда?

— Мы немножко шокируем людей в магазинах: здороваемся с продавцом. Я иду в палатку за сигаретами: «добрый день, будьте любезны, спасибо». Часто ловлю на себе удивленные взгляды.

Ира: — А я на дорогах стала замечать, что вожу машину по-английски, но с московской хаминкой. При этом мои пассажиры зачастую удивляются, когда я пропускаю машину или пешехода. А мне приятно.

— Для меня московские дороги — полный беспредел. Я очень люблю водить машину, но не в Москве. Здесь вождение автомобиля из удовольствия превращается в постоянное испытание и стресс.

— Кстати, ваша проблема с автомобилем решилась? Вы ведь долгое время ездили на папиной «пятерке»…

— Да, у нас появился верный друг «Пыжик» — «Пежо−307». Естественно, мы взяли на покупку кредит. А как еще? Меня поражает: приходишь в культурный магазин. Тебе называют сумму — 300 $. И говорят: «Вы как платить будете?» Отвечаю: «Карточкой, конечно. А вы что, всерьез полагаете, что я буду носить с собой 300 $? Я что, Саша Белый из „Бригады“?..» Если ты цивилизованный человек, платишь налоги — какие на фиг наличные?! Я очень «пластиковый» человек. И это тоже бытовая привычка, пришедшая из Лондона. Наличных ношу — минимум на сигареты.

— А какие-то хозяйственные наклонности у вас есть?

— Не скажу, что есть, но что-то я могу делать, к удивлению Иры. Хотя честно скажу: не большой любитель. Мне проще на моем фронте заработать и заплатить специально обученному человеку.

Ира: — У нас еще есть палочка-выручалочка — Борис Георгиевич.

— Да, это мой папа. У него золотые руки. Он умеет все, а я при нем — чернорабочим. То есть я несу доску, а делает с ней что-то — он.

— А вот супруга в командировку уедет — кто вам готовить будет?

— Готовить я, кстати, и сам могу. Я приучил себя в Англии к тому, что называется английский завтрак: бекон пожарить, колбаску, помидорину… Жуткая вещь, сплошной холестерин, но вкусно невероятно. Другое дело, что дома я ем только на свободной неделе. А на рабочей возвращаюсь настолько поздно, что уже не до еды. Хотя вчера Ирочка меня кормила. Я пришел замученный — она рыбку сделала вкусненькую, рюмочку налила…

— Вы знакомы уже 13 лет. Расширение семьи планируется?

Ира: — Да, в обозримом будущем.

— Мы работаем над этим вопросом. Мы действительно знакомы 13 лет, поженились 4 года назад, из них три года жили в Лондоне. При этом последнее только звучит красиво. На самом деле жизнь в Лондоне представляла из себя получемоданное состояние. А сейчас переехали в Москву, и здесь уже началась более-менее стабильная семейная жизнь. Вот недавно закончили ремонт. Так что теперь скоро займемся этим и другими вопросами. И как расширимся!..