Некоторые гражданки любят порассуждать в том смысле, что мы живем в мужском мире, и поэтому нам так неуютно. Можно было бы посоветовать им обратить внимание на женские коллективы, представляющие собой не что иное, как модель женского мира, каким бы он мог быть, если бы был исключительно женским.

Это только кажется, что начальник-мужчина повысит зарплату скорее, чем женщина-начальница, которой ваши джинсы и так кажутся слишком шикарными. И не надо представлять себе девушек монстрами, хотя мы и не знаем ни одной женской группы, которая бы не распалась вдрызг. «Просто ей стало неинтересно, и она ушла», — комментируют оставшиеся исчезновение еще одного красивого лица с бывшей общей афиши. А потом, на какой-нибудь юбилей, они собираются, обнимаются и плачут — потому что, если их сольные судьбы сложились примерно одинаково удачно, и вправду не помнят, из-за чего когда-то разошлись.

Мы добрые! Просто во взаимоотношениях в женских коллективах слишком много личного. Много эмоций и страстей, не израсходованных, может быть, в какой-то другой жизни и проявляющихся здесь, в совместном времяпрепровождении красавиц, каждая из которых в глубине души считает себя лучшей — по крайней мере, в профессиональном плане. Ах, эти тонкости под названием «как представить начальнице новую шубу, не умалив достоинств, но при этом подчеркнув свою скромность»! Ревнивые взгляды, сложная драматургия… Говоришь, тебя дома ждет сердитый муж? Сейчас мы рассердим его еще больше: «Дорогая, ты не могла бы задержаться сегодня примерно на два часа?» При этом — полное взаимопонимание, когда все подразделение во главе с начальницей смывается с работы на интересную распродажу.

У одной девочки была очень модная майка — из Лондона привезли, ни у кого таких еще не было. И вот девочка пришла в этой майке на работу. Все подружки очень обрадовались, стали вокруг девочки прыгать и кричать: «Ух ты, какая модная, клевая майка!» И только начальница сидела с кислой миной и смотрела на этот концерт. Потом не выдержала и сказала: «Да, действительно клевая майка. Ты ее еще не стирала? Стирай аккуратней — а то у меня была такая же, вся после первой стирки облезла».

И это — типичный пример взаимоотношений в женском коллективе. Хотя в основном девочки, конечно, дружат. Проявляют, так сказать, в быту женские инстинкты — к примеру, материнский, взявшись опекать какую-нибудь располагающую к этому особу. Учат ее жить: насильно тащат с собой в спортзал, если кажется, что она недостаточно спортивна, или на вечеринки, если у бедолажки не устроена личная жизнь. Устраивают идиотские встречи и свиданья («Ты знаешь, у меня есть знакомый — отличный парень, увлекается дайвингом и пишет стихи. Вот, кстати, он и звонит. Возьми, пожалуйста, трубку!») Ужасно — отказаться совершенно невозможно, не нагрубив «доброй фее». И вот объект подружнической помощи, проклиная все на свете, уныло тащится в ресторан с отличным парнем, где слушает глупые стихи и бодрые шутки.

Бывает и по-другому. Например, одну девочку, которая любила поговорить о том, что у нее не складывается личная жизнь, подружки с работы как-то раз познакомили с приятным молодым человеком. Он недавно приехал в Россию из тихой европейской страны. Этой девочке молодой человек понравился — по счастью, не то чтобы всерьез, а так, скуки ради. Она даже отправилась с ним на свидание. Болтала по-английски, практикуясь в языке, рассказывала про Россию и зачем-то наврала, что в детстве молилась Ленину (переводила идиому «мы на него молились» и увлеклась). Подруги тем временем волновались, как там дела. Звонили каждые полчаса на мобильный, спрашивали «вы где?» и рвались приехать. Девочка эта ужасно злилась и дозлилась до того, что отключила телефон. Потом молодой человек культурно проводил ее домой, где она беззаботно проспала до утра. Но подружки не дремали. Они звонили. На мобильный, который был выключен, и на домашний, где никто не брал трубку. Проснувшись и не включая, заметьте, телефона, потому что продолжала злиться, слушая в автоответчике подружнические: «Ты где?! Мы волнуемся!!!», эта девочка поехала по каким-то утренним делам. И тогда подружки позвонили молодому человеку. «Ты не знаешь, где она? — спросили они. — Ее до сих пор нет на работе. Мы волнуемся, ты последний, кто ее видел». Иностранный молодой человек, видевший в России сплошную danger, испугался. «Ты представляешь, — рассказывал он примерно через месяц, когда первый испуг прошел и бедный иностранец решился позвонить Девушке, с Которой Возникает Столько Проблем, — я уже представлял себе, как меня ведут на допрос в Бутырку. Ведь я — последний, кто тебя видел!» Нельзя сказать, что подружки поняли свою оплошность — они ведь и вправду волновались!

И действительно, очень часто доминирующие особы начинают выполнять роль мамочки по отношению к своим младшим коллегам. Иногда это и хорошо — «мамочки», в особенности если они начальницы, хоть и спрашивают строго, стараются как-то баловать. Проявляют взаимопонимание в таких вопросах, как срочное посещение салона красоты, совпавшее с рабочим днем, необходимость провести неделю дома с приболевшим ребенком и так далее. За это нужно разговаривать. В женских коллективах принято делиться. Поверять друг другу милые подробности личной жизни, взаимоотношений с мамой, мужем, любовником и т. д. Это, конечно, совершенно невыносимо и, главное, совершенно не зависит от уровня интеллекта собравшихся в одном коллективе дам. Это, так сказать, природа, как и то обстоятельство, что у дам, долгое время работающих вместе, начинают синхронизироваться менструальные циклы. Что не самое страшное. Самое страшное — это участь мужчин, волею судеб оказавшихся в женском коллективе.

«О! — Совершенно неожиданно заорала из-за компьютера Миртл и показала на меня пальцем. — У тебя узбекские трусы!» — «Ничего они не узбекские! — Заорала я в ответ, вскакивая со стула и вытягивая из-под джинсов резинку, чтобы ее было видно еще лучше. — Это менандр, критская волна! Если уж на то пошло, они греческие!» В образовавшейся после этого гробовой тишине, обычно предшествующей бурному смеху, наливался пунцовым цветом корректор Коля. Он был единственным (тут автор задумался и переделал окончание), единственной особью мужескаго пола в нашем коллективе. Его участь была печальна — при нем все время такое говорили, если не хуже, периодически шипя друг на друга: «Ты что, здесь же Коля!» Коля привыкал. То ли развивал чувство юмора, то ли понижал самооценку, когда очередная прелестница решала подтянуть колготки или что-нибудь подкрасить. Собственно, и мужчиной Коля был специальным — как будто созданным и нанятым для того, чтобы быть мальчиком для битья в женском коллективе. И поэтому он довольно надолго прижился. Чего не скажешь об Алексее, прекрасном, как лебедь. За свою молчаливую красоту он и был впоследствии уволен Главным Шефом — особью, как и Коля, мужескаго пола, но не тихой, а заносчивой и с амбициями. Шефу хотелось (я знаю, чего): нанять женский коллектив и царить в нем, тонко направляя интриги и используя грамотную расстановку сил. При этом — виделось ему — женский коллектив должен был относиться к Шефу с обожанием, располагаясь по ступеням степени влюбленности согласно штатному расписанию. И это он не сам придумал: науке известно, что девушки, изнуряющие себя работой — и пятидесятилетние бабетты с талией в рюмочку, и юные нимфы с копной никогда не крашеных волос, — так и ищут, в кого бы влюбиться на работе. Речь идет о влюбленности в тренировочном режиме, которая по определению никуда не ведет и прекрасна в чистом виде ни к чему не обязывающего флирта, от которого хорошо всем — даже начальнику. Дамочка начинает прямо-таки рваться на работу, приходить к 9 утра в настроении по-настоящему бодром и не спешить с нее уходить.

Просто девушкам всегда хочется чего-то еще. Большего, чем работа. Строго говоря, им не работается без дополнительных мотиваций. Им нужно на работе жить полной жизнью. В противном случае становится неинтересно. То примутся устраивать соревнования в области нарядов, то влюбятся в кого, а то и объединятся в борьбе за свои права. И начнут все сметать на своем пути. А женщины, бросившие распри и поворотившие взгляд на общего врага, — это страшная сила, как стало известно еще из фильма

«Любовь и голуби». Строго говоря, работодатели должны всячески не допускать образования чисто женских коллективов. Мы сравнили бы их с бомбой, про которую не известно, что приведет к детонации и когда и отчего она взорвется.

Я хочу сейчас рассказать одну историю, которая в данном контексте может показаться редактору дикой, но, прежде чем выкинуть ее из текста, сделав его беззубым, пусть редактор помнит — это фактически притча. Итак. Когда-то в нашем парке Мандельштама, бывшим до реконструкции довольно заброшенным, жила стая бездомных собак. Они растили своих щенков, добывая пропитание на помойках, и никому особенно не мешали, держась в стороне от людей и относясь к ним с опаской. В стае процветал матриархат: какая-нибудь пятнистая жучка, выглядевшая самой важной и даже жирной, безраздельно царила среди своих близких и дальних родичей. Так продолжалось до тех пор, пока к стае не прибилась неизвестно откуда взявшаяся сука со следами домашней жизни — наполовину дворняга, наполовину бультерьер. Она свергла жучку, поменяла порядки и начала сама водить стаю. Это уже не было бессмысленное лежание на весеннем солнышке в ожидании доброй бабули с объедками или дворника с метлой. Стая стала активна и начала добывать пропитание тем, что отбирала сумки с провизией у тетенек, которые, сокращая путь домой, решались идти вечером через парк. Так продолжалось почти целую зиму, пока в парке не произошла жестокая расправа — приехали специально вызванные измученными тетками люди и уничтожили стаю. Не осталось ни одной собаки — кроме этой суки, достойной пера Сетон-Томпсона, которую видели на следующий день пробегавшей наискосок через парк. Она направлялась дальше.