Марго Фонтейн называли первой дамой английского балета. Она упивалась успехом и танцевала до неприличия долго: ее балетный стаж сорок пять лет. Спокойно переносила все остроты на этот счет, даже когда танцевала с молодым Рудольфом Нуреевым. Своим танцем она зарабатывала деньги на содержание парализованного мужа.

ЛАТИНСКАЯ РУМБА

Они познакомились случайно. В 1937 году восемнадцатилетняя Фонтейн гастролировала с «Сэдлерс-Уэллс балле» в Кембридже. На вечеринке она увидела юношу латинской наружности, который самозабвенно отплясывал румбу. Роберто де Ариас — так его звали — оказался выходцем из Панамы, где его отец некоторое время был президентом. Роберто (Тито) также мечтал о карьере политика. Кажется, Марго сразу влюбилась в изящного Тито, а для него это был эпизод: вскоре он вернулся на родину, оставив Марго в горечи и недоумении.

Прошло 16 лет, и вот однажды, когда Фонтейн танцевала Аврору в нью-йоркской «Метрополитен-опера», служитель принес ей визитную карточку: «Роберто де Ариас, представитель Панамы при ООН». А в антракте с букетом роз Фонтейн встретил сам Тито. Он изменился, располнел, сделал блестящую карьеру, приобрел влиятельных друзей и ничем не напоминал прежнего юношу. На следующее утро за чашкой кофе он сделал ей предложение, сообщил, что женат, имеет троих детей и первым же самолетом улетает в Панаму улаживать семейные дела. Несколько часов спустя Марго принесли букет из ста роз, меховое манто и бриллиантовый браслет. Свадьба Марго и Тито состоялась в феврале 1955 года.

НОЧЬ В ТЮРЬМЕ

Марго упивалась светской жизнью супруги посла, пока Тито занимал этот пост. Встречалась с Кастро, Черчиллем, королем Иордании Хусейном, совершала круизы с давним приятелем Тито Аристотелем Онассисом и его подругой Марией Каллас.

В жизни, как и на сцене, Марго была изысканна до кончиков ногтей и в прямом, и в переносном смысле.

Ее тщательно ухоженные руки с безукоризненным маникюром стали эталоном для всех танцовщиц английского балета. Безупречные костюмы — сначала от Диора,

а потом от Ива Сен-Лорана, прикрывающие колени юбки, высоко зачесанные и собранные в пучок иссиня-черные волосы и, конечно, прямая спина. Истинная леди, не допускающая никаких двусмысленностей.

Так, когда Аштон ставил для нее и Рудольфа Нуреева балет «Маргарита и Арман» по «Даме с камелиями» Дюма-сына, то художник Сесил Битон украсил костюмы Фонтейн красными камелиями. Фонтейн пришла в негодование, отказавшись не только их надевать, но и назвать причину, по которой она отказывается это делать. Причина была проста: в романе Маргарита носит красные камелии в дни менструаций. Фонтейн потребовала белых цветов, и красные камелии стали белыми.

Что до Тито, то его терзали политические амбиции. Через два года после свадьбы он предпринял попытку организовать в Панаме государственный переворот, причем Марго умудрилась впутаться в эту историю. В самый разгар событий приехала к Тито в Панаму и находилась на яхте, нашпигованной оружием, которое Тито и его соратники контрабандно перевозили. Операция закончилась крахом, правительственные войска окружили заговорщиков. Под прицелом самолетов Фонтейн и Ариас направились каждый на своей яхте в противоположные стороны. Марго отвлекла на себя внимание полиции и тем самым дала мужу возможность скрыться. Ее арестовали, продержали ночь в тюрьме, а потом выслали из Панамы.

Какая из великих балерин может похвастаться так авантюрно проведенной ночью? Но в личных отношениях с Тито хвастаться было нечем. Как и предсказывала мать, Тито оказался настоящим латиносом, которого не смущали брачные узы. Марго страдала, признавалась близким друзьям, что у нее «нет больше сил терпеть измены мужа»… и прощала.

ОДИН ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК

В начале 60-х в жизни Марго появляется Рудольф Нуреев. Самый сексуальный, горячий и мощный танцовщик двадцатого века.

Есть две версии встречи Марго (в то время признанной балерины и светской дамы) и Рудольфа (советского беженца без паспорта, скандального молодого танцовщика).

Согласно первой Рудольф жил в Копенгагене у любовника, датского танцовщика Эрика Бруна. Вместе они занимались у известного педагога Веры Волковой. Однажды, когда Рудольф был в нее гостях, зазвонил телефон. Волкова сняла трубку, сказала, что звонят из Лондона и спрашивают Рудольфа. «Из Лондона?» — удивился Рудольф. В Лондоне он никого не знал. На другом конце провода нежный женский голос произнес: «Это Марго Фонтейн. Не хотите ли танцевать на моем гала-концерте в Лондоне?»

Однако Фонтейн утверждает, что никогда не говорила с Рудольфом по телефону. По ее версии, мысль пригласить Нуреева принадлежала ее подруге Колетт Кларк. Та убеждала Марго, что Нуреев — это нечто сенсационное. Именно Кларк нашла Нуреева в Копенгагене, и он принял предложение выступить только после клятвы Фонтейн хранить его приезд в тайне. Рудольф безумно боялся, что КГБ похитит и силой вернет его на родину.

Увидев Нуреева, Марго сразу поняла, что он — не просто танцовщик. Но это не значит, что Фонтейн сразу приняла

Рудольфа как личность. «Он мне нравится на девяносто процентов, — сказала она в тот вечер Кларк. — Но я пару раз заметила стальной блеск в его глазах». Только позже Фонтейн поняла: этот блеск говорил не о холодности, а о страхе и о постоянной готовности Рудольфа к обороне.

ВАШ ТАНЕЦ ДЕРЬМО

2 ноября 1961 года, когда состоялся гала-концерт, артистический Лондон пережил настоящий шок. Англичане, впервые видевшие танец Нуреева, вопили от восторга. Рудольф двигался как дикое животное, его танцевальная и сексуальная неистовость взрывали все представления о том, что есть балет.

Через день после гала-концерта Фонтейн получила предложение танцевать «Жизель» — причем вместе с Нуреевым. Впервые она выступила в роли Жизели в 1937 году, за год до рождения Рудольфа. Не будет ли она выглядеть рядом с ним молодящейся старушкой? Подумав, Марго решила, что прекрасный шанс продлить сценическую жизнь выпадает лишь раз. Рядом с таким неистовым партнером, как Нуреев, подпитываясь его энергией, она сможет обрести вторую молодость.

Вряд ли Марго предполагала, во что превратятся ее репетиции с этим «татарским террористом», как называла Нуреева пресса. Рудольф не считался ни с ее возрастом, ни с ее положением. В раздражении, что все идет не так, как ему хочется, он кричал: «Ваш танец дерьмо, и вы полное дерьмо!» Марго, привыкшая к подобострастному отношению партнеров, тем не менее отвечала с улыбкой: «Вы мне объясните, в чем именно я дерьмо, и, возможно, тогда я сумею исправиться».

Взаимное влечение — или увлеченность друг другом — прочитывалось в их первом совместном выступлении. В «Жизели» соединились чувственный пыл Нуреева и выразительная нежность Фонтейн. Зал замирал в финале, когда Жизель-Фонтейн баюкала на руках голову Альберта-Нуреева. В этом жесте было что-то интимное, напоминающее материнские ласки непослушного, но горячо любимого сына.

Их «Жизель» завершилась шквалом аплодисментов. Фонтейн и Нуреева вызывали на поклоны двадцать три раза. В то время как зрители бурно выражали свои чувства, Фонтейн вытащила из букета красную розу и преподнесла ее Нурееву, а он, упав на колено, схватил ее руку и стал осыпать поцелуями.

МАРГАРИТА И АРМАН

Весь Лондон теперь только и говорил, что о неистовом

Рудольфе и о помолодевшей лет на двадцать Марго. Когда балерины ее возраста думали о пенсии, стараясь не слишком мучать себя танцами, Фонтейн, напротив, усложняла технику. «Боже! Я никогда не делала и половины тех вещей, которые делаю теперь», — признавалась Фонтейн. Это была заслуга Рудольфа, который, словно кнутом, подстегивал свою партнершу, вызывая ее на творческое соревнование. Весь Лондон терзался вопросом: «Каковы их отношения? Любовники они или нет? Не может быть, чтобы столь совершенный любовный дуэт на сцене не имел продолжения в жизни». Этим вопросом до сих пор озадачены многие, но ответа на него нет.

Да, Рудольф жил в доме Марго, они везде появлялись вместе. Ну и что? Ведь рядом находился муж, которому Марго была преданна. К тому же, Фонтейн была слишком благоразумна, чтобы рисковать положением. Рудольф тогда переживал бурный роман с Эриком Бруном, то расставаясь, то вновь соединяясь с ним. При этом не отказывая себе в случайных сексуальных встречах. Так, однажды на гастролях Нуреев исчез из театра прямо в антракте. Ушел не разгримировываясь, набросив халат на сценический костюм. Прозвучал звонок к началу следующего действия, антракт затягивался, Рудольф отсутствовал. Марго пришла в бешенство, не зная, куда делся ее кавалер. А Рудольф просто добежал до ближайшего общественного туалета, снял там мальчика и утолил сексуальный голод.

Марго была в курсе интимных дел Нуреева, видела, как Рудольф мучается из-за Эрика и жалела его, понимала, что Рудольф не может и дня прожить без очередного паренька и быстрого секса…

И все же, многие, кто знал их обоих, были уверены, что между Марго и Рудольфом существовала некая особая, тайная связь и понимание. Нуреев отличался сексуальной ненасытностью не только в отношении мужчин — у него были и женщины. Однажды кто-то увидел, как за кулисами Марго заливалась слезами, считая, будто плохо танцевала. К ней подошел Рудольф, зашептал ей что-то на ухо, Марго бросила плакать и залилась смехом. Позже Нуреев рассказал, что придумывал тогда для нее всевозможные непристойности. Некоторые говорят, что у Марго был выкидыш от Нуреева. Но эта версия слишком экзотична, поскольку Марго, как утверждали лечащие врачи, не могла иметь детей.

В газетных интервью и Марго, и Рудольф были крайне деликатны в высказываниях: «Марго была идеальной партнершей, — вспоминает Нуреев. — На сцене наши тела, наши руки соединялись в танце так гармонично, что, думаю, ничего подобного уже никогда не будет. Она была талантлива, непосредственна, молода… Она была моим лучшим другом, моим конфидентом, человеком, который мне желал только добра».

Они выходили на сцену более семисот раз: «Жизель», «Ромео и Джульетта», «Лебединое озеро» и, конечно, «Маргарита и Арман». Этот спектакль Фредерик Аштон создал в 1963 году специально для Фонтейн и Нуреева. И никто кроме них не имел права танцевать его.

МАРГОТИТО

Все разговоры по поводу того, любовники Рудольф и Марго или нет, приутихли в июне 1964 года.

В приморском английском городе Бате на открытии ежегодного музыкального фестиваля Иегуди Менухина Фонтейн сообщили, что в Панаме тяжело ранен Ариас. Услышав это, Марго закричала и побежала по коридору в пустой танцевальный зал. Здесь, скорчившись в кресле, она безудержно рыдала. А через день, станцевав спектакль, Марго вылетела в Панаму к Тито.

Надо было обладать редким мужеством, чтобы пережить то, что она увидела, ведь до последнего момента Фонтейн убеждали, что жизнь Ариаса вне опасности. Перед ней лежал полутруп. Тито был привязан к узкому столу и неспособен был даже пошевелить головой. Две пули застряли в груди, еще одна пробила легкое, четвертая попала в шею сзади близ позвоночника. Тито был парализован.

Другая на ее месте сломалась бы, но не Фонтейн. Через две недели после трагедии Марго вновь выходит на сцену в Лондоне, дав за десять дней шесть спектаклей. Она не прекращает танцевать, одновременно борясь за жизнь Тито, которого перевезли для лечения в Англию. Все последующие двадцать пять лет Марго с мужеством и блеском исполняет две роли — первой дамы английского балета и госпожи Тито де Ариас. При этом зная: причиной трагедии стал не террористический акт, стрелял не политический противник, как объявлялось официально. Это была месть одного из мужей, чью жену соблазнил Тито.

Два года, пока Ариас оставался в больнице, Фонтейн навещала его каждый день, вставала на рассвете, чтобы приехать покормить и вовремя вернуться в Лондон на занятия в классе и на репетиции. Вечером она танцевала, а потом, вернувшись к Тито, кормила его с ложечки как ребенка и лишь после этого садилась ужинать сама. Со временем Марго стала возить Тито с собой на гастроли, на обеды, приемы, на яхты к друзьям, решив, что его жизнь должна быть такой же полной, как и ее собственная. А свои письма к друзьям она теперь подписывала «Марготито».

ПРОЩАЛЬНЫЙ БЕНЕФИС

Заботы о Тито закончились в 1989 году, когда он скончался от рака прямой кишки. Про свою болезнь Марго мало кому рассказывала. О том, что у нее рак яичников, знали лишь Нуреев да некоторые из ее друзей. Рудольф тайно от Марго оплачивал ее медицинские счета, но все равно денег не хватало, так что ей пришлось продать несколько драгоценностей на аукционе «Кристи».

Фонтейн теперь жила в фермерском доме, который она и Тито построили на ранчо в восьмидесяти километрах от города Панамы. Ее сельские будни мало походили на блистательную жизнь примы Королевского балета. Марго окружали пять собак и стадо в четыре сотни коров, за которым присматривал давний слуга Тито. Правда, Нурееву удавалось по несколько раз в неделю разговаривать с ней по телефону, а также посещать в хьюстонской клинике, чтобы немного поддержать свою Марго. И это при его фобии больниц и госпиталей.

К 1990 году Фонтейн перенесла уже три операции и была прикована к постели. «Я привыкла гастролировать по театрам, а теперь гастролирую по больницам», — шутя говорила она. 30 мая 1990 года в Лондоне прошел торжественный бенефис в ее честь. Более двух тысяч человек, испытывавших глубокую привязанность к балерине (среди них принцесса Маргарет и принцесса Диана), заполнили зал Королевского оперного театра. В честь Фонтейн танцевал и Нуреев.

Я ДОЛЖЕН БЫЛ НА НЕЙ ЖЕНИТЬСЯ

«Вам не кажется, что балет умирает в момент своего рождения?» — спрашивала Фонтейн друзей. Сама она умерла 21 февраля 1991 года на своем ранчо, тихо, словно белый лебедь из сказки, скончалась на берегу Тихого океана. Спустя двадцать девять лет с того дня, когда она и Рудольф впервые танцевали в «Жизели». Перед смертью Марго тщательно спланировала свои похороны: те же церковь и месса, тот же священник, что и у Тито. Завещала, чтобы ее кремировали и похоронили в его могиле.

Когда Нурееву сообщили о смерти Марго, он с горечью воскликнул: «Я должен был на ней жениться!» Возможно, это была лишь фраза, вызванная скорбью. Тем, что с Марго умерла самая бурная и восхитительная пора его жизни. Тем, что сам Нуреев был уже тяжело болен.

И вновь задаешься вопросом: были ли они любовниками? Ведь поведение Рудольфа в отношении Марго — это не просто дань уважения, благодарность за поддержку в начале творческого пути. Они и впрямь любили друг друга как любовники? Или это был союз, где Марго выступала в роли матери, а Рудольф исполнял партию капризного сына? А может, это были те отношения, о которых сама Фонтейн говорила, вспоминая премьеру «Маргариты и Армана»: «Между нами возникло странное влечение друг к другу, которое мы так и не сумели объяснить рационально. Это влечение было сродни глубочайшей привязанности или любви, учитывая, что любовь так многообразна в своих проявлениях. В день премьеры «Маргариты

и Армана" Рудольф принес мне маленькое деревце белых камелий, символизирующее простоту наших отношений в том ужасном мире, что окружает нас".