Есть такая поговорка: «Хорошего человека должно быть много». У виджея Муз-ТВ Дмитрия Широкова вид, может быть, слегка и устрашающий — наколки, цепи и так далее.

Но человек он на самом деле хороший. Жену любит, сына воспитывает. А еще потихоньку обустраивает свой дом. Недавно семья Широковых переехала в новую квартиру в Одинцове. И мы, что называется, напросились на новоселье…

— На экране вы производите впечатление человека грубого, не очень умного и вообще редкого раздолбая. Это сознательно поддерживаемый имидж или вы такой по жизни?

— Смотря о каких программах идет речь. Если вы имеете в виду общение в эфире с телезрителями — естественно, это образ. На Муз-ТВ это общение другой формы не предусматривает. Разговаривать у нас со зрителями так, как это делается в серьезных программах на метровых каналах, — смысла нет. В жизни, естественно, все происходит по-другому. А с тем, что произвожу впечатление человека не очень умного, — согласен. Мы все как один на Муз-ТВ идиоты.

— Насколько серьезно вы относитесь к своей профессии? Это же чистой воды лицедейство.

— Трудно сказать, насколько серьезно. Нравится, и все. Я с таким же удовольствием занимаюсь радио, где выходит моя программа. А на телевидении меня в основном держит программа «Консервы», где идут старые и часто очень хорошие клипы. Например, Эрик Клэптон для Муз-ТВ почти эксклюзив. И пока у меня будет возможность ставить в эфир коллектив Джеймса Дугласа Моррисона, я буду его ставить. Как только такая возможность пропадет, буду думать, что делать дальше.

— Насколько вам вообще интересна музыка эфира Муз-ТВ?

— На 95% это не моя музыка совсем. На ту музыку, которую я слушаю, либо вообще нет клипов, либо люди, которые ее создавали, давно умерли.

— А как можно работать на канале, тематику которого совершенно не приемлешь?

— Это нормально. У меня большое количество друзей, которые работают на радиостанциях, совершенно не переваривая музыку, которая там звучит. Если бы я был музыкальным редактором канала, тогда бы я имел к этой музыке какое-то отношение и что-то о ней думал. А моя работа — клоун, я развлекаю людей. Чтобы между клипами человек не переключил канал. Если он улыбнулся в этот момент — замечательно. Если у него настроение улучшилось — вообще «пятерка». Поэтому какая музыка звучит — практически все равно.

— Не обидно, что зрительская аудитория воспринимает вас клоуном в буквальном смысле?

— Это обычная ситуация. Я разговаривал со многими известными людьми на эту тему — все говорят одно и то же. Публика действительно воспринимает образ буквально: сыграл подонка на экране, значит, и в жизни подонок. С другой стороны, никто и не ожидал, что будут воспринимать как гениального актера, способного сыграть Гамлета так, чтобы затмить Иннокентия Смоктуновского.

— Какова типичная реакция на вас у людей на улицах?

— При моей фактуре есть большая проблема — даже когда мы, несколько ведущих Муз-ТВ, идем по улице, первым узнают, естественно, меня. При этом люди не всегда бывают адекватны, трезвы и вообще с каким-то наличием мозга. В метро я не был давно, но один раз опаздывал на встречу и понял, что так будет гораздо быстрее. Получилось смешно. Там два мужичка упали на эскалаторе. Они настолько оживленно жестикулировали, доказывая друг другу, та это «толстая морда» или не та, что в итоге не заметили въезда на ступеньку и рухнули. Смешно бывает, когда просят автограф. Моя жена довольно небольшого роста и размера, поэтому девушки ее часто воспринимают как прохожую. Например, просят сфотографироваться и передают фотоаппарат именно ей.

— Чем, кстати, занимается ваша жена?

— Домом. Сына воспитывает, школе учит. Это называется домохозяйка. По образованию Лена педагог, так же, как и я. Я же учитель. Как один мой товарищ говорит — «учитель словесности». Русский язык и литература.

— Хороший из вас был бы учитель. В «Кухне» потом как послушаешь эту «словесность»…

— С «Кухней» ситуация простая. Мы же между клипами разговариваем между собой, прикалываемся. А камера работает постоянно, и о том, что все снимается, не всегда помнишь. Все, что там показывается, лишний раз подтверждает, что мы не воспринимаем себя как боги или какие-то избранные люди. Мы точно такие же. Просто работа у нас такова, что… В общем, каждый развлекается, как может. (Смеется.)

— Ведущий «Кухни» Белоусов часто подчеркивает: «Вот Широков был обижен, когда я это показал». У вас реально происходят разборки или это все для публики?

— Естественно, больше для публики. На таких вещах «Кухня» и стала сразу очень заметной. Есть же интрига: а как в действительности? они правда бьют друг другу лица при встрече или нет? Смешно, когда в офис к нам заходят люди, видят Белоусова и меня в одном помещении и у них в глазах читается вопрос: «Они вдвоем, а драки нет? Странно…» Нет, иногда у Белоусова бывают заскоки, и он позволяет себе в «Кухне» больше, чем должно быть. Тогда мы ругаемся. Без побоев, но к ним близко подходит.

— Вы можете вспомнить, за что последний раз кому-то били морду?

— Это было очень давно. Я служил в «слегка специальных» войсках — строительный батальон. Был сержантом. Там условия жизни были таковы — либо ты, либо тебя. Мы никогда не дрались ради драки. Если уж ты вступаешь в схватку, то надо вырубать человека наглухо. А в гражданской жизни драк практически не было. Я уже 15 лет как на дембеле. Слава богу.

— То есть за внешностью грубого брутального типа скрывается мягкая ранимая личность?..

— Ну… У нас сейчас просто книги все в коробках…

— В смысле?

— Люди очень удивляются, когда узнают, что я практически не читаю современную литературу. И когда приезжают к нам домой и видят книги, бывают в шоке, потому что у меня на полках стоит либо поэзия, либо философия, либо книги по религии. Я, кстати, и диплом писал на тему «Жития святых и традиции русской литературы».

— Может, вы и на романтические сюрпризы жене способны?

— Это легко. Хотя еще в «Ну, погоди!» было сказано: лучший мой подарочек — это ты. Я тоже так считаю. Иногда дополняю себя цветами. (Смеется.) Ребенок вот у нас недавно порадовался. Был у Димки день рождения, подарили ему на 11 лет цифровой фотоаппарат. «Дитё» теперь фотографирует постоянно.

— Вы сами сказали, что у вас узнаваемая внешность. Кстати, у вас в контракте не оговорено, что вы не имеете права худеть?

— Да, в контракте действительно есть пункт о запрете на кардинальное изменение внешности без согласования с PR-агентством. Дело в том, что однажды я худел достаточно серьезно, это было еще в армии. С тех пор — ни разу. Сама конституция у меня такова, что даже при сильном похудании я не буду выглядеть намного меньше. Это наследственное — у меня был очень крепкий папа. Но сейчас с этим проблем нет, теперь в магазинах можно спокойно купить и обувь 49-го размера, и 64-го размера пиджак, и так далее.

— Сколько вы сейчас весите?

— Давно не взвешивался, но последний раз было 135 кг.

— А вот этот ваш внешний «антураж» — массивные украшения, татуировки — все в поддержание образа или вы экстремал в душе?

— Это не имидж, это просто я. Например, было время, когда я три года преподавал в школе, и разница в моем внешнем виде с внешним видом того времени заключается сейчас только в отсутствии волос. Тогда у меня были очень длинные волосы, такой хвост хороший. Но в какой-то момент они сильно надоели, и я побрился наголо. Так что это не специально созданный образ.

— Я думаю, как учитель вы пользовались большой популярностью…

— Да уж… В школе я преподавал риторику. Это был спецкурс для 10—11-х классов, по четыре пары в месяц. И из всех спецкурсов, которые вели наши студенты, мой был действительно самый посещаемый. Хотя я к тому времени уже работал на радио, и, может быть, это тоже очень привлекало детей. Потому что, когда я приходил на урок, мне говорили: «Дмитрий Евгеньевич, а вот у вас был в эфире Владимир Пресняков…»

Самое забавное, что я проходил практику в трех школах, и во все три школы меня звали преподавать. Но я так посмотрел на эту работу… Ведь дети, если не найти с ними адекватные условия общения, — просто звери. Вот представьте. Я прихожу на урок в 11-й класс. Сидит подросток за партой, ноги у него чуть ли не на столе, и играет зажигалкой «Зиппо». Человек расслаблен, ему хорошо. Я у него забираю зажигалку и говорю: «Слушай, а почему у тебя китайская, „левая“?» Он мне: «Что значит „левая“?» Я достаю свою, серебряную. Жена подарила. И говорю: «Вот смотри, „родная“ должна выглядеть вот так. Здесь это написано, здесь это. А у тебя этого нет». После урока к «дитю» начинают подходить подростки: «Ну-ка дай глянуть. Смотри, реально нет ничего…» У подростков же всегда есть желание учителя «сделать». Но со мной это не очень получалось.

— Давайте перейдем к теме полегче. У вас, говорят, есть коллекция пивных кружек?

— Конечно. 60 или 80 предметов, заканчивая 3-литровой. Я просто очень долгое время, еще до всякой популярности, работал к клубе. Года полтора-два работал промоутером, а одно время был даже лицом пива «Miller» в России. Поэтому пивные кружки мне и производители дарили много, и из баров мы тырили прилично… Однажды, помню, пошли с приятелями в пивняк на Пятницкой. Там пиво было «Степан Разин», бочковое. И кружки такие — реальный бочонок с ручкой. Я девушке сразу говорю: «Солнце, продайте кружку!» Она начала рассказывать историю, что она не может, и директор не может, и вообще никто не может продать. Я говорю: «Хорошо. Сейчас мы еще у вас выпьем по пять кружек, и, боюсь, потом мы ее „разобьем“ и оплатим как битое стекло». Утром я нашел в кейсе у своего приятеля шесть кружек. Было очень стыдно. Я думаю, мы их даже не оплатили. Причем утром мы нашли себя осматривающими Москву с высоты птичьего полета.

— То есть?

— На крыше здания Академии наук СССР, высотка на Ленинском проспекте. Как нас туда занесло — никто не знает. (Смеется.)

— А сколько вы можете выпить пива за один раз?

— Сейчас я уже практически не тренируюсь. (Смеется.) Но самый большой у меня был рекорд — 48 пол-литровых бутылок. На двоих за ночь. Сидели мы с другом — креветки, вобла… Утром очнулись и поехали на работу. У меня съемки. Приезжаем, оператор Сашка смотрит на меня и говорит: «Слушай, че у тебя лицо такое квадратное?» Я говорю: «Сань, ну понимаешь, мы утром посчитали посуду — 48 пол-литровых бутылок». Он говорит: «Вы что, офигели, что ли? 48 бутылок по 0,5 — это 24 литра. По 12 литров на человека. Ты знаешь, что это эмалированное ведро пива до краев?» Я как это ведро себе представил… Блин, мне плохо стало. (Смеется.) Но сейчас мы уже пиво почти не практикуем.

— На что перешли?

— На водку. На самом деле пива я не пью ввиду того, что пару лет назад, в связи с автомобильной катастрофой, мне делали полное обследование организма. И оказалось, что пиво мне не очень можно. Так что из «серьезных заплывов» я уже ушел.

— А на прямой эфир доводилось приходить после «большого веселья»?

— Естественно. Мы стараемся этого не делать, но иногда бывает.

— От руководства влетает?

— Ну… Здесь все зависит от степени профессионализма. (Смеется.) Есть люди, которые и в таком состоянии работают совершенно адекватно. Мы же все-таки отличаемся от «взрослого» телевидения! Я, бывает, смотрю «взрослые» каналы и так часто вижу непрофессиональную работу! Ведь те ведущие, которые постоянно читают суфлер, испытывают большую проблему, когда перед ними нет текста. А у нас хорошая школа — мы умеем разговаривать в прямом эфире. Поэтому что ни говорите, а шоумены на Муз-ТВ все-таки работают приличные.