Архив

КОСМОС

Оказывается, неуравновешенный кокаинист Космос в жизни может быть нордически спокойным. Правда, недолго — минут пять. А потом молодой 24-летний актер Дмитрий Дюжев, «в десяточку» сыгравший того самого Космоса, превращается в «человека-оркестр»: на интервью он не монотонно излагает факты, а проживает все эмоции каждого из героев своего рассказа, шутит, иронизирует над собой, смеется и грустит вперемежку, и даже что-то напевает.

4 ноября 2002 03:00
1058
0

Оказывается, неуравновешенный кокаинист Космос в жизни может быть нордически спокойным. Правда, недолго — минут пять. А потом молодой 24-летний актер Дмитрий Дюжев, «в десяточку» сыгравший того самого Космоса, превращается в «человека-оркестр»: на интервью он не монотонно излагает факты, а проживает все эмоции каждого из героев своего рассказа, шутит, иронизирует над собой, смеется и грустит вперемежку, и даже что-то напевает. В общем, выдает некий поток сознания, космическогоѕ При этом он предельно доброжелателен, галантен и пока еще умеет искренне улыбаться. Таких называют — «подарок для журналиста».

— Узнав свое киношное имя, как ты среагировал?

— Сначала было странновато — Космос — даже и не выговаривается. Я же не знал, что в основном будут звать Кос. Кос, Косѕ Это продолжается уже три года — с самого начала, только я сценарий получил, и началось. И все дальше и дальше. Ко мне и на улице так обращаются: иду себе, а какие-то ребята кричат: «Кос!» — и улыбаются — мол, узнали! Даже боюсь, как бы на всю жизнь не остаться Косом…

— В сценарии Космос тебе понравился или больше хотелось сыграть другого героя?

— Нет, другого не хотелось. Единственное, меня задело, что Космос наркоман. Я этого никогда в жизни не пробовал, доступа в элитные клубы, где, понаслышке, можно подсмотреть, как нюхают кокаин, у меня нет, поэтому я сразу напрягся: «Блин, ну как это играть, как?!» Стал просить знакомых, чтобы собрали мне хоть какие-то сведения, искал аналоги в американских фильмах. Так я узнал, что кокаинист начинает делать много лишних движений, бегать, в ноздрях у него жжет, немеет и появляется холодок, вдруг ощущается кора собственного головного мозга, и человек чувствует, как он думает.

— А Алексей Сидоров как режиссер пытался тебе тут помочь?

— Он спросил: «Знаешь, как это делать?» — «Абсолютно не знаю». Сразу решили, что пробовать по-настоящему не будем, но Леша станет пристально контролировать мою игру, чтобы выглядело максимально достоверно. Белый порошок, который я вдыхал, был глюкозой. Она очень мягкая, сладенькая и, как витамин, тоже слегка стимулирует к движению. Смена заканчивалась, все устали, а я по-прежнему был полон энергии, вопросы какие-то задавал. Все в один голос: «Кос, ну хватит, успокойся уже!»

— До съемок в «Бригаде» какой жанр кино был у тебя любимым?

— Комедия. И смотреть любил, и самому всегда хотелось что-то интересное, характерное сыграть. Поэтому в «Бригаде» я по возможности это и делал. Я и Майкова подбивал на это дело, но он не каждый раз велся, иногда даже режиссеру на меня жаловался.

— То есть на площадке допускались импровизации?

— Да у нас каждый съемочный день начинался с обмена идеями! Леша спрашивал: «Так, ребятки, ну что?» И мы накидывали этюды. Допустим, я говорил: «Вот придумал: мы заходим, он мне свою реплику, а тут я — хоп!..» — «Не-ет!» — вступал Майков, и только начинал объяснять, как Вдовиченков выдвигал свой вариант: «Не, ну, чего вы? Это я захожу иѕ» Тут уже наставала очередь режиссера, он выбирал самую лучшую версию, все подчинялись, и мы снимали эпизод.

— Терпение режиссера было безгранично или иногда ему наступал конец?

— Я так благодарен Леше, он настолько был терпелив! А ведь и у него это первое кино, и у нас.

— Кстати, на экране ты выглядишь старше, чем в жизни.

— Да знаю я. Мне это даже нравится, всегда хотелось быть старше. Недавно у друга был. Зазвонил телефон, он подойти не мог, и я поднял трубку, поговорил. А потом ему перезванивают и говорят: «Мы вашему папе все передали. Он у вас такой интересный мужчина, с голосом приятным». Ха-ха-ха, это я-то — папа!

— В тебе есть непринужденность, обычно присущая актерским детям. Ты случайно не из актерской семьи?

— Да, мой папа был актером. Он закончил Астраханское театральное училище, и потом все мое детство — пятнадцать лет — мы с семьей ездили по разным городам: Алма-Ата, Павлодар, Волгоград, Мичуринск, Камышин — папа искал свой театр и своего режиссера. Но как-то не складывалось, и во время перестройки отец оставил профессию и занялся коммерцией.

— То есть ты рос за кулисами и твое будущее было предрешено?

— Ничего подобного. Заканчивая одиннадцатый класс, я собирался идти в Морфлот, уже накупил книг по кораблестроению, в общем, готовился. Но однажды по телевизору шел студенческий капустник, и папа сказал: «Вот, Димка, смотри, ты ведь так сможешь?» — уж очень он хотел, чтобы я стал актером. И я вдруг заразился этой идеей. Но мама боялась отпускать меня из Астрахани в Москву одного. Родители поехали вместе со мной, мы стали ходить по всем театральным, и везде я легко проскакивал 1—2-й тур. В общем, стало ясно, что поступлю.

— И где ты учился?

— В ГИТИСе у Марка Захарова. Это была хорошая школа выживания. Может, я человек слишком ранимый, но на себе ощущал: «Дмитрий, вам нужно задуматься по поводу профессии. Вы довольно интересная личность, но для нас никак не можете открыться». Правда, по итогам нескольких показов Захаров меня хвалил.

— Отец-то гордился, что ты снимаешься в «Бригаде»?

— Он ждал выхода фильма невыносимо! Приезжал в Москву помогать мне, готовил, стирал: «Димочка, давай, давай, учи текст, не отвлекайся». Правда, первое время все спрашивал: «А это выйдет на экраны-то? Режиссер молодой, дебютант — опасно. Ну, ты хоть к роли посерьезней отнесись».

— Ты предчувствовал, что так повезет с первой же картиной?

— Я с 3-го курса института ходил по «Мосфильму», стучался во все двери, краснел, бледнел: «А у вас идет кастинг? Я студент, можно вам свои фотографии оставить?» А нашли меня через небольшое актерское агентство (сейчас уже не существующее), в котором я стоял на учете. Знакомиться с режиссером я пришел после вечеринки — ну, вид соответствующий: «Здрасьте, меня Дима Дюжев зовут. Извините, я сегодня не в лучшей форме». Леша заулыбался: «Да я все вижу. Давай, садись». Расспросил про детство, с кем дружил, умею ли драться, какое кино смотрел, что сейчас интересноѕ И сразу утвердил меня на роль Мухи, обронив: «А дальше — посмотрим».

— Ты был доволен?

— Еще бы, я вообще не ожидал! И вдруг мне звонят из группы: «Вы у нас на Муху. Но пока не нашли никого на Космоса, не могли бы за него подыграть другим актерам?» Я согласился. Сначала подыгрывал одному Саше Белому, потом другому. И вдруг появляется Безруков — пахнуло хорошим одеколоном, на нем глаженая рубашечка, дорогой костюм, галстук — сразу видно уровень. Подходит ко мне, становится рядом, а продюсер Сивушов на меня так озабоченно смотрит: «У-у-уѕ Что-то Космос у нас высоковат», — и я понимаю, что шансов стать Космосом у меня практически нет.

— А Безруков запомнил эту вашу первую встречу?

— Да, он потом говорил, что тоже волновался, особенно когда увидел перед собой высокого парня с необычной энергетикой. Мы играли сцену, где Саша категорически мне отказывает: «Космос, я не буду торговать наркотиками в России». До этого, подыгрывая всем Белым, я крутился, вертелся и был выигрышнее по энергетике. А Безруков со мной прямо сцепился, с каким-то слезным блеском в глазах, со скрытым напряжением, как отрезал меня! И я понял — тут не повертишься. А в голове сидело: «Высоковат Космос, высоковатѕ» Но где-то через месяц все случилось — и Безрукова, и меня утвердили.

— Встречаются актеры, которые на площадке работают только на себя. Каким оказался Сергей Безруков?

— Когда на съемках праздновали его день рождения, все без конца говорили: «Серега, брат, спасибо тебе огромное за помощь!» Мне он действительно помогал профессиональными советами. Часто боишься переиграть, опасаешься фальши, перебора, и он мне очень точно подсказывал: «Попробуй тут не суетиться, а скажи спокойно, а вот потом прямо заори».

— Кстати, а как у тебя происходило с материальной стороной дела? Не продешевил?

— Актеру разговаривать с работодателем про деньги безумно тяжело! А тогда я вообще не знал, от чего отталкиваться, какие расценки, ставки. Но когда директор показал мне бумажечку с суммой всего гонорара, я улыбнулся от удовольствия, потому что раньше таких денег никогда не зарабатывал. В принципе-то я был готов чуть ли не бесплатно сниматься, понимая, что это большая роль, интересный режиссер, и меня здесь любят и уважают. Так что не продешевил я в любом случае.

— Был съемочный день, перед которым ты не смог заснуть от волнения?

— Помню сцену, которая сразу после читки вызвала у меня смех. Текст: «Братва, мы не хотим стрелять. Мы наблюдаем: кто дернется — башку разнесу на хрен». Вот как это играть?! Быковать, как любой бы сделал, мне не хотелось. Всю ночь волновался, ворочался, придумывал. Утром предлагаю: во время реплики прокручивать два тэтэшника на пальцах, показывая, что Космосу все по барабану, демонстрируя просто пик крутизны и наглости. Леша одобрил — давай. Я пошел тренироваться: кручу, кручу, пальцы занемели, мозоли натер, ТТ в песок падают. Зато потом за два дубля смог выйти из машины, и, смотря вперед на братву, легко проворачивая пистолеты, вразвалочку дойти до дороги. Ничего сцена получилась.

— Режиссер тебя хвалил?

— По-разному. Иногда говорил: «Не то». Или, наоборот: «Вот так, точно, закрепляем! Повторишь?» Но не баловал меня похвалой. Гримеры, звуковики прямо захваливали: «Леша, посмотри, какой у тебя Космос! Ну скажи хоть что-нибудь актеру». А Леша сидит себе в кресле (отлично помню этот момент) и так сдержанно: «Он и так знает. Я его хвалю, когда надо». Специально воспитывал, чтобы я не зазнался. (Смеется.)

— В картине немало сцен насилия. Во время съемок тебе бывало по-настоящему физически больно?

— Роль ОМОНа в картине исполнял реальный ОМОН. Ничего не хочу сказать — прекрасные люди, но очень больно все делают. Они кидали нас на землю, заламывали по-настоящему, хотя старались не задеть, беспокоились: «Ну как?» Мы отвечали: «Нормально», — но шишки все равно получали.

— А вообще, насколько ты соответствуешь своему персонажу?

— Нет, я совсем другой. Космос убивает, не затрачиваясь, а для меня ценна человеческая жизнь сама по себе, и бывает так больно, когда из-за какой-то мелочи люди начинают выяснять отношения. Я верующий человек и перед съемками переживал, советовался со своим батюшкой: «Как мне быть — нужно бандита играть, а положительным же его не сыграешь?» Но батюшка объяснил, что эта роль — нравоучительная, и играть ее нужно с ощущением того, что мой герой — пример плохого.

— И тем не менее братва тебя в свои не записала?

— «Попал» я недавно в городе Тбилиси. «Бригада» шла по телевизору первую неделю, и один местный авторитет сразу меня полюбил: «Давай, гуляем, кутим! Все нормально, поляна накрыта — ты мой брат!» Я пытался объяснить: «Понимаете, я — артист, у меня репетиции, спектаклиѕ А это только роль — профессия моя». — «Не, я понимаю, что профессия. Но ты чего, обидеть меня хочешь? Ты же мой брат, ты же Кос!» Водка стаканами, икра ложкамиѕ Один вечер я выдержал, а потом пришлось даже скрываться.

— То есть тяжеловато оказалось бремя славы?

— Приятно, конечно, но особенно не расслабишься. Как-то вечером мы собрались к Паше Майкову, посидеть, посмотреть очередную серию нашего кино. Зашли в ларек купить пельменей, сметанки ну и бутылочку водочки, как все смертные люди, — день-то не постный. Был дождик, и в магазине его пережидал корреспондент одной газеты, которого очень интересовала личная жизнь телегероев. Он нас узнал, поговорил с нами, бутылку водки презентовал. А вскоре вышел материал о том, какие мы ребята веселые, правда, Безрукова и Вдовиченкова с собой не взяли, решили водочки попить, да денег не хватило — пришлось дарить бутылку, и дальше в том же духе. Вот мы попали!