Зрелище падающих фишек домино на многих действует завораживающе. Одна костяшка толкает другую, и с шумом, похожим на легкий моросящий дождь, они складываются в длинный, затейливый узор. Идея ток-шоу «Принцип домино» (НТВ) заключается именно в этом: мнение одного гостя толкает точку зрения другого, накладывается на высказывание третьего, и получается интересная программа, которую ведут две очаровательные Елены. Одна из них, Ханга, уже была знакома зрителям, но и другую, Ищееву, они успели полюбить за год, который существует передача.

«Я стала часто ходить в церковь, ставить свечки за здоровье и своих врагов, и своих близких. А когда я очень устаю — отключаю все телефоны и иду гулять. Я отдыхаю в одиночестве. Публичность в работе обрекает меня на общение со множеством людей каждый день. Поэтому расслабляюсь я только наедине с природой».

— Елена, жизнь в прямом эфире — это стресс?

— Да, и я это даже не отрицаю. Как раз сегодня перед эфиром нам принесли бумагу, где сказано, что за определенную плату мы можем записаться на полугодичное медицинское обслуживание в поликлинику, которую канал ангажировал для своих сотрудников. Мы с Леной Хангой это обсудили, и лично я приняла решение, что сдам деньги. Я точно поняла: за своим здоровьем нужно следить. Мы нужны каналу красивые, молодые и всегда в форме. 3 декабря нашей программе исполнится ровно год. Честно скажу: так, как я устала за это время, я не уставала за пять лет карьеры на Первом канале. Это просто соковыжималка! У меня на эфире сейчас стало сводить ноги, потому что в студии я все время в остроносых туфлях на высоких шпильках, и за час с лишним эфира кровь затекает настолько, что, когда захожу в гримерную, тут же скидываю туфли и хожу босиком.

— Да, не завидую я вам.

— Зато многие так хотят встать на наше с Леной место! Как-то у нас в гостях была одна известная особа, как она про себя говорит, «неземной красоты». И я по глазам видела, что она про себя думает: «Как бы я хорошо смотрелась на этом месте!» Я ей честно сказала: «Девушка, вы не выдержите. Через пару недель вся ваша красота пойдет под откос, потому что это очень тяжело». Когда эта передача зарождалась, мало кто думал, что наше ток-шоу станет программой влияния дневного эфира НТВ. Сейчас руководство канала не скрывает, что мы действительно незаменимы. Недавно у нас была корпоративная вечеринка в честь девятилетия НТВ, и для нас с Леной стало полной неожиданностью, когда Борис Йордан и Рафаил Акопов преподнесли нам призы: два хрустальных шарика с гравировкой «НТВ». А на дипломе, который оказался в руках у руководителя программы Искандера Хакимова, было написано: «За самые высокие рейтинги дневного эфира». Было приятно, что нашу работу отметили.

— Проект действительно оправдал все ожидания. И все же когда он только появился, его сравнивали с другим ток-шоу — «Большая стирка». Сейчас вы следите за тем, что делают конкуренты с ОРТ?

— Мне не хватает на это времени, потому что в тот момент, когда выходит «Большая стирка» у нас идет «большое совещание»: обсуждаем программу следующего дня. Я никогда не смотрю программы конкурентов. Только в экстремальных случаях, когда мне говорят: «Посмотри, там есть что-то интересное». Предпочитаю думать сама, полагаясь на свое чутье, чем подсматривать у коллег. Даже когда мы с Андреем встречаемся в коридорах «Останкино», успеваем только сказать друг другу: привет-привет. Больше ничего. Плюс и Андрей, и я владеем определенной коммерческой информацией, которую в силу того, что наши проекты идут на разных каналах, не имеем права выдавать друг другу.

— Когда-то вы работали вместе в «Добром утре» на ОРТ. Получается, теперь бывшие коллеги стали конкурентами?

— Да нет, у каждого своя дорога. Я очень рада, что Андрею удалось найти себя. Но думаю, что у «Большой стирки» и «Принципа домино» все-таки разный зритель. Мы по-разному видим вещи, по-разному их воспринимаем, по-иному чувствуем. Поэтому это не война двух-трех журналистов, а некое противоборство концепций. Андрей — молодой, современный мужчина, который пока не обременен семьей, у него свой взгляд на жизнь. А мы с Леной — две женщины, матери, и нас волнуют немножко другие проблемы.

— У вас в эфире случаются импровизации?

— Практически всегда. В сценарии прописаны только «отводка» на рекламу и «подводка» к гостям. Все остальное — процентов восемьдесят — полная импровизация ведущего.

— Бывают моменты, когда вы не знаете, как себя вести, что сказать, а времени на раздумье нет?

— Как минимум раз в неделю. Помню, у нас сидел певец, профессор Лебединский, которого я все спрашивала: «Ну что же такое курортный роман?» Он мне говорит: «Лен, вот вам иногда хочется в туалет?» Что делать в этой ситуации? Я ему говорю: «Да». Он: «Так же и тут. Когда мне хочется — у меня курортный роман, а когда не хочется — не курортный». Кто в этой ситуации выглядел глупее? Если бы я растерялась и попалась на его удочку, я могла бы потерять свой авторитет на эти пять-десять минут эфира. Но я держала лицо. А то, что я сказала этому певцу после передачи, — пусть останется между нами. (Смеется.)

— Лена, в вашей собственной жизни часто прослеживается тот самый принцип домино?

— Очень часто. У меня все в жизни складывается именно так — взаимосвязь событий, когда одно порождает другое. Когда я работала спецкорреспондентом на Первом канале, к нам пришел руководитель Сергей Леонидович Шумаков. Мы с ним зарождали специальный репортаж на ОРТ. Потом полтора года я вела программу «Добрый день». Когда ее закрыли, осталась фактически без работы. На ОРТ у меня никакой перспективы больше не было, и я это знала. Стала рассылать резюме по разным каналам, вела переговоры. И в тот момент, когда уже ничего не ждала, раздался звонок от Сергея Леонидовича: «Лена, я задумал новый проект на НТВ. Предлагаю попробовать, но ничего не гарантирую». Мы встретились, и эта программа была рождена за две недели. Когда мы вышли в эфир, никто из наших конкурентов не думал, что мы выживем. В телевизионной практике передача, сделанная с колес, — стопроцентный провал. Но продюсер Сергей Шумаков, придумывая это ток-шоу, интуитивно почувствовал, что сейчас необходимо зрителю и какие типажи ведущих должны быть созданы. У нас с Леной нет никакого соперничества, конкуренции. Благодаря этому состоялся тандем, в который мало кто верил: как это — две медведицы в одной берлоге, да еще в одном телевизионном эфире? Это же невозможно! А мы доказали обратное.

— Можно вспомнить о вашем спортивном прошлом? Вы ведь мастер спорта СССР по художественной гимнастике.

— Да. Я родилась в городе Жуковский Московской области. Там была детско-юношеская школа олимпийского резерва «Метеор», а в ней — очень сильная секция художественной гимнастики. В свое время там была воспитана чемпионка мира в отдельном виде программы Ирина Девина. Мама меня отдала в спорт, когда мне было 6 лет. Конечно, это первые слезы, первая боль. Это то, когда ты хочешь стать первой, но в силу того, что склонна к полноте, что у тебя нет достаточной гибкости, вынуждена всегда быть второй или третьей. Я с детства моталась на соревнования по всему Советскому Союзу, и мама меня спокойно отпускала. Это желание победить, наверное, и воспитала во мне художественная гимнастика. Плюс благодаря этому виду спорта я прекрасно танцую.

— Причем профессионально.

— Да, одно время я танцевала в рок-балете, и в детстве, когда отдыхала в пионерских лагерях, все призы в конкурсах танцев всегда были мои.

— А сейчас сможете, допустим, сесть на шпагат?

— Смогу. Хотя, наверное, мне будет больно, потому что, чтобы сохранялась растяжка, нужно заниматься как минимум раз в неделю. Но я всегда могу запросто сделать колесо, кувырок. А если меня кто-то сильно заденет, могу и ногой в зуб дать. (Смеется.)

— Вы сказали, что склонны к полноте, что со стороны совершенно незаметно. Поддерживаете форму в спортклубе?

— Нет, сейчас я ничем не занимаюсь — нет времени. Но я не считаю, что я худая. Телевизионный кадр вообще всегда полнит. Опытные люди говорят, что картинка прибавляет шесть килограммов. Поэтому, чтобы на экране быть стройной, в жизни нужно быть очень худой. Я знаю, что выгляжу полновато, у меня круглое лицо от природы. Но если раньше я комплексовала по этому поводу, то сейчас, наоборот, считаю, что это моя визитная карточка. А фигура более-менее держится, потому что, во-первых, всегда работаю на высоких каблуках — это тренирует мышцы ног, и ем два раза в день. У меня ранний завтрак и поздний обед в шесть вечера после эфира.

— Я знаю, что вы захотели стать журналисткой после того, как посмотрели один фильм…

— Да, я не могу точно вспомнить название картины, но главную роль там исполняла Алла Балтер. Это был фильм, как у журналистки убивают мужа, она начинает вести расследование, находит сенсационный материал о шпионских страстях ЦРУ и ФБР, и в момент, когда едет на студию, чтобы обнародовать результат расследования, ее убивают. Почему-то тогда эта женщина произвела на меня, маленькую девочку, неизгладимое впечатление.

— Вашей мечтой стал «образ деловой, агрессивной, добивающейся правды женщины». По-вашему, настоящая женщина должна быть именно такой?

— Ну, если человек борется за правду в нашей стране, мне кажется, он должен быть агрессивным. Мягким и интеллигентным людям в России пока еще не очень везет. Но это не агрессия, чтобы кому-то навредить. Это агрессия в мирных целых, которая поможет человеку выжить. Поэтому когда меня называют агрессивной — я не согласна. Импульсивной — да.

— Так вы стали такой, какой мечтали в детстве?

— Внутренне я такой не стала. Наверное, когда я захожу в двери «Останкино», я становлюсь именно такой, какой хотела быть. Но когда покидаю телецентр… В жизни я совершенно другая. Не хочу говорить какая — пусть это останется тайной. Об этом знают только мои близкие. Если меня считают сильной, пробивной, женщиной, у которой мужской склад ума и жесткий характер, — пусть. Если я вам скажу, что часто люблю поплакать, — вы же мне все равно не поверите?

— Ну почему же? Очень даже поверю.

— Вот вы где-то прочитали, что кто-то приписывает мне театральное образование — у меня его нет, и я никогда не хотела стать актрисой. Но моя внутренняя система действительно устроена, как у актрисы. Я могу очень быстро переключаться. Сейчас кричать, что-то доказывать, а через пять минут вспомню какой-то трогательный момент из детства, и тут же навернутся слезы. Не знаю, может, это уже какое-то душевное заболевание?.. (Улыбается.) Но подобные резкие изменения настроения я часто замечаю и у наших героев. К нам приходила Людмила Марковна Гурченко — зал встречал ее овациями. И за 15 минут интервью я увидела всю палитру актерской души: смех, слезы, переживание, негодование. Эфир дает мне возможность учиться мастерству у тех легендарных женщин, которые к нам приходят.

— Исходя из опыта общения с ними, вы могли бы сформулировать, что такое женское счастье?

— Женское счастье — это не ящик 40×60, не телевизионный экран. Это совершенно другое. Вот к нам приходят гости — люди с именем, со звездным ореолом. И странное ощущение: чем больше я узнаю этот мир богемы, тем меньше у меня желания в нем остаться. К сожалению, человек, который стал популярен, обрекает себя всю жизнь доказывать, что он ярок, интересен. У него не может кто-то заболеть или умереть — он постоянно должен быть в форме. Для этого нужно иметь огромную силу. Но самое страшное, когда популярность начинает уходить: выдержать эту ломку дано не всем. Поэтому сейчас я все чаще задаю себе вопрос: а хочу ли я этой популярности, которая изменит всю мою жизнь? Я хотела быть известной в 15 лет. Сейчас мне больше, и я не уверена, что это то, к чему я стремилась. Поверьте, звездный статус — он такой непростой. Когда мне говорят: «Лена, я так вам завидую!..», я удивляюсь: завидуете чему? Вы знаете, как я живу? Сколько часов я сплю? Видит ли меня мой ребенок? И любой публичный человек вам скажет то же самое. Когда меня не узнают на улице, я испытываю кайф. Потому что я не хочу, чтобы ко мне относились иначе, чем к вам. Например, мой муж — не публичное лицо, и иногда ему бывает сложно. Недавно мы ходили в ресторан, официант явно меня узнал и стал обслуживать только меня. Я прекрасно понимаю своего супруга, который в этой ситуации чувствовал себя не очень комфортно.

— А чем занимается ваш муж?

— Мы с Филиппом ровесники. Он, как и я, закончил журфак МГУ. Шесть лет был руководителем PR-службы крупной аудиторской компании. Сейчас в его карьере изменения, и работа связана с Санкт-Петербургом.

— Вы бы не хотели в будущем привести его на телевидение?

— Мы разговаривали на эту тему, и он честно признался, что после всего того, что от меня узнал, у него нет ни малейшего желания связывать свою судьбу с телевидением. Это лицемерный мир, где всегда играют не по правилам. И, к сожалению, профессионалы там часто просто не нужны. Я вообще считаю, что у меня удивительный муж — ему памятник надо ставить. Все свои проблемы я выплескиваю на Филиппа. Это мой первый советчик и моя жилетка. Только он видит, в каком состоянии я порой бываю после сложных переговоров или эфиров. Только человек, который по-настоящему тебя любит, будет все это терпеть.

— Ввиду напряженного графика у вас остается время на семью?

— Мы проводим вместе все выходные. Любим с мужем ходить в гости к друзьям, особенно у которых есть дети. Навещаем наших родителей. У меня чудная свекровь Лариса Юрьевна, которая помогала мне поднимать Даньку. Только благодаря ей я вернулась в профессию. У нас вообще большой семейный клан. У меня живы бабушка и дедушка с отцовской стороны. Cейчас приближается мой день рождения, и, наверное, впервые в жизни я позволю себе снять небольшой ресторанчик, собрать всех близких родственников, с которыми мы крайне редко видимся, и устроить им праздник.

— Лен, а что бы вы хотели получить на день рождения?

— Ну, этот подарок мне никто не подарит. Отпуск длиною в месяц! (Смеется.)