Вы помните, когда в последний раз путешествовали поездом? Именно путешествовали, а не терзались бессонницей в душном вагоне — нервно, безрадостно, по-командировочному. Смею предположить — то была дружеская вылазка в славный Петербург — проветриться, по музеям побродить, пирожных поесть. Другой вариант — к двоюродной сестре и племянникам в Киев. Так привычнее и экономнее. Но все это не то. Ведь это не поездка поездки ради. А какая поездка ради поездки может быть при «живых» самолетах и автомобилях!

Веду я вот к чему: прежде чем перейти к делу, хочу все-таки понять, существует ли еще в мире вообще такой жанр — путешествие поездом? Как раньше.

К чему кокетничать — существует. Но можно прямо признать — он представлен единичным вариантом.

В мире есть несколько чудо-поездов. Ходит такой и по просторам России. И поездки на нем получаются антикварные. Во всех смыслах. Во-первых, потому что ясно, что путешествие поездом — анахронизм, а значит, вещь роскошно-необязательная. Анахронизм, кстати, набирающий все большую популярность среди избалованных туристов. Это антиквариат в смысле концепции. Во-вторых, потому что поезд и в самом деле антикварный — один из легендарных Восточных экспрессов. Возможно, кто-то и не припомнит сцены из фильма «Из России с любовью», в которой агент 007 едет в Восточном экспрессе, но с фильмом «Убийство в Восточном экспрессе» по роману Агаты Кристи уж все знакомы наверняка. Вообще, Восточный экспресс — название, ставшее почти нарицательным, обозначающее, с одной стороны, комфорт и роскошь, а с другой — шпионские страсти и исторические интриги. Восточный, или, иначе, «Ориент-Экспресс» пролагал путь для европейской аристократии и сливок буржуазии из Парижа в Стамбул. Он был спроектирован бельгийским инженером Жоржем Нагельмакерсом — человеком, одержимым железнодорожным новаторством. В 1889 году страстная мечта инженера осуществилась.

Вообще же идея поезда класса люкс как гранд-отеля на колесах — с уникальным декором, электроотоплением, гастрономическим рестораном, удобными спальными местами — была списана с эксклюзивных царских составов. Такой поезд, к примеру, был у английской королевы Виктории.

На поезде, о котором идет речь, ездили и Мата Хари, и Марлен Дитрих, и Никита Хрущев. Последнее путешествие из Парижа в Стамбул и обратно наш поезд совершил в 1977 году. От тихой, скорее всего музейной старости его спасла переквалификация в элитный турсостав: в том же 1977 году он был продан с молотка аукционного дома Sotheby’s и стал имуществом швейцарской туристической фирмы Reisebuerou Mittelthurgau. Она, в свою очередь, передала его своим российским партнерам. Так в 1993 году начался российский этап в жизни «Ориент-Экспресса». «Акклиматизация» поезда в России была непростой. Помимо реставрации декора и замены ходовой части ему пришлось претерпеть и постановку на отечественные тележки, соответствующие ширине нашего дорожного полотна. После всех этих непростых преобразований Восточный экспресс стал курсировать между Москвой и китайской границей, через всю Сибирь. Путь, согласитесь, подлиннее, чем из Парижа в Стамбул.

Станция Иркутск. В Иркутске — душный августовский полдень. Здесь я «воссоединяюсь» с поездом, который движется в Москву от города Эрлянь на российско-китайской границе. Там он принял «порцию» туристов, в свою очередь прибывших к границе поездом из Пекина.

«Ориент-Экспресс» стоит на платформе на берегу Ангары. «Вы не волнуйтесь, — напутствовали меня сотрудники экспресса еще в Москве, — наш поезд не заметить нельзя — он нарядный». Экспресс и вправду оказывается страшно импозантным — цвета индиго, с фирменными гербами и желтыми обозначениями спальных вагонов (исторические спальные вагоны все разные по внутренней отделке и странам происхождения — есть вагон бельгийский, есть итальянский, есть британский). Где бы ни останавливался, он обращает на себя внимание. Пассажиры других составов, киоскеры и дорожные работники с любопытством разглядывают гостя, словно прямиком прибывшего из кино. В переносном смысле так на самом деле и есть: первый документальный эпизод братьев Люмьер, считающийся отправной точкой в истории кинематографа, запечатлел прибытие Восточного экспресса на парижский перрон. Фильм так и называется: «Прибытие поезда» (1895 год).

Я прохожу в свое купе — гранд-люкс. Первое, что приходит на ум, — современные японские отели для путешественников, в которых все организовано по принципу максимальной оптимизации пространства. Только здесь не новейшие материалы, а доброе старое дерево и плюш. Днем кровать превращается в удобный диванчик с мягкими подлокотниками и подголовниками. Выпуклые деревянные дверки радостно разъезжаются в сторону — за ними скрыта миниатюрная раковина с изящными медными кранами, графин с питьевой водой и полочки для косметики. Ажурные полки, стеклянные плафончики, медная рамка для таблички с именем пассажира в стиле ар-деко — полное ощущение «провала» лет эдак на семьдесят назад.

В то время как иностранные пассажиры слушают лекцию о династии Романовых, я иду на разведку в душ. И не просто в душ, а в вагон-душ. Это такое местное помывочное царство — в него был специально переоборудован один из старых вагонов. Стоило вернуться обратно в купе — проводник торжественно вносит чай (конечно, в подстаканнике) и знакомит с программой на предстоящий день: на выбор экскурсия во время остановки в Новосибирске, лекция, чай в вагоне-баре и, без права на отказ, ужин в одном из трех вагонов-ресторанов. «У нас такой шеф-повар…» — доверительно сообщает проводник, и я понимаю, что обречена бороться с кулинарными искушениями до конца своей сказки странствий.

Жизнь приобретает свой мерный ритм. На самом деле, все путешествие можно заниматься только тем, что смотреть из окна, уютно устроившись с книгой на диване. Голова проясняется удивительно. Километр за километром, пейзаж за пейзажем, станция за станцией ты понимаешь то, что никогда не поймешь, глядя на облака в иллюминатор самолета. Ты начинаешь с благоговейным трепетом относиться к тому, что такое расстояние, что в конце концов такое Сибирь, что такое семь тысяч километров до Москвы и что такое время. Оказывается, время — это такая смешная вещь, которая беспрестанно меняется. Сегодня оно одно, а завтра «к утру переведите, пожалуйста, стрелки своих часов на час вперед», а завтра — еще на час вперед, то же самое послезавтра, пока за день до приезда в Москву наше, поездное, время не сравнялось наконец с московским. Где это точно произошло? Кажется, уже по эту сторону Урала. Прикидывая в уме длину перегонов, я проникаюсь благоговейным трепетом, понимая, что для человека, скажем, начала ХХ века поездка по Транссибу стала бы приключением всей жизни, таким, о котором рассказывают детям. Еще поезд напоминает мне упрямое волшебное животное — которое шаг за шагом, поворот за поворотом колес идет к далекой намеченной цели. По поводу дальних странствий красиво выражался китайский мудрец: путь в тысячу ли начинается с первого шага.

Мало найдется занятий столь же медитативных, как путешествие поездом — в котором время уютно поделено между изысканной трапезой, чтением-рукоделием-осмотром городов и, естественно, теми, кто соседствует с тобой в этом микрокосме. Через пару дней я знаю большинство гостей экспресса в лицо, мы здороваемся и обмениваемся репликами, а в конце путешествия — и адресами. И чувствуем себя, наверное, как международный экипаж космического корабля, вернувшегося из полета, — лучше всего подобный опыт поймет тот, кто сам через него прошел.

Помимо времени и расстояния ты привыкаешь к пространству. В первый день под легкие усмешки соседей я, путешествуя из вагона в вагон, заваливалась то к окну, то к стенке. Как это, собственно, и бывает в поезде. Но через некоторое время тело подстраивается под масштаб пространства и мелкое баюкающее покачивание. А как приятно спать под станционное пыхтение и стук колес!

В последний вечер путешествия нам устраивают гала-ужин. В баре играет тапер, и туристы, облачившись в вечерние наряды, и впрямь ощущают себя персонажами Агаты Кристи. О чем делятся друг с другом в детском восторге. Прощальный подарок шеф-повара — неземной вкусноты торт-фламбэ. Натренированным жестом официант подносит к торту зажигалку, и тот вспыхивает ослепительным голубым пламенем. Вуаля, господа: вы только что проехали по Великому Сибирскому пути — не менее легендарной, чем сам поезд, Транссибирской магистрали. «Ориент-Экспресс» будет рад видеть вас снова!

История Транссибирской железнодорожной магистрали, или Великого Сибирского пути, — захватывающая и драматичная повесть об ошибках и триумфах, колоссальных жертвах и не менее колоссальных победах империи царской и империи коммунистической. Несмотря на очевидную необходимость транспортной связи между Европой и Сибирью, российские императоры не решались на начало столь масштабной авантюры — очевидные мегазатраты людских и денежных ресурсов пугали. Но настал день, когда император Александр III решил более не противиться назревшим историческим потребностям. В 1890 году, после завершения двухгодичных экспедиционных изысканий, направленных на уточнение среднесибирской, забайкальской и южно-уссурийской ветвей, и представления соответствующей отчетности межминистерской комиссии последовало высочайшее повеление Александра III: «Необходимо приступить скорее к постройке этой дороги». Церемониальная закладка работ с совершением молебна по этому случаю совершилась в мае 1891 года во Владивостоке.

Об эпопее Транссиба написано немало книг. Вкратце скажем — лишь за период с 1891 по 1913 годы, период самого важного и интенсивного строительства, казна израсходовала 1.5 миллиарда золотых рублей — сумму немыслимую ни по тогдашним, ни по современным меркам. Не обошлось и без крупных просчетов: слишком длинных перегонов, слишком крутых уклонов, неправильного типа рельсов и малой пропускной способности дороги. Кроме того, ради экономии времени и ресурсов было принято стратегически невыгодное для империи решение проложить дорогу по наикратчайшему пути — через Маньчжурию. Ошибка стала явной, когда вскоре разгорелась русско-японская война, и Россия оказалась лишенной этого отрезка пути.

Те, кому любопытен этот феноменальный исторический опыт, найдут массу информации не только в литературе, но и на сайте www.transsib.ru. Уверяю, предмет не менее увлекателен, чем, скажем, великие географические открытия.