Кто-то называет свое жилище квартирой, кто-то — домом. Вячеслав Зайцев, человек и модельер, употребляет выражение «усадьба».

В принципе имеет право. Потому что размаху зайцевской резиденции позавидует иная голливудская знаменитость. Можно деньги за вход брать. Пока, впрочем, хозяин пускает в свои владения бесплатно.

— Вячеслав Михайлович, недалеко от вашего дома находится кладбище, по-моему, не слишком приятное соседство, не находите?

— Зато здесь рядом церковь, речка Воря и лес — это главное. А от всех страхов, вроде темноты, звенящей тишины или мертвецов, я как раз именно в этом месте навсегда избавился. Когда мне в 93-м году администрация Щелковского района предложила данный участок (ровно гектар) под строительство творческого центра, я был очень обрадован. Тем более я как раз тогда приехал из Парижа, где заключил контракт с французами о выпуске парфюма «Maroussia», гонорары мне шли неплохие, то есть было на что строиться. Тем не менее процесс оказался длительным — занял целых семь лет. Но в итоге получилась действительно великосветская усадьба, в русском патриархальном духе, где можно устраивать грандиозные балы, замечательные вечера, показы мод (даже снимать кино — хочется добавить от себя. — МКБ).

— Я читала, что вы даже экстрасенса вызывали для «прочувствования» местности. Это прямо-таки какой-то нетрадиционный подход, обычно ведь только кошку запускают…

— Ну, я вообще верю во все эти вещи… Язычества во мне скорее даже больше, чем православия. Когда вырыли тут котлован, я действительно пригласил знакомого экстрасенса — мою хорошую подругу. Она положила в эту яму яйца какие-то, свечки зажгла — таким образом проверяла благожелательность окружающей среды. Оказалось, что она более чем приятная. Здесь, правда, так спокойно… А недавно я выяснил, что в XIV веке как бы прямо на этом месте или рядом стоял монастырь…

— Эта земля вам отошла в пожизненное владение?

— Сначала было такое решение. Но потом, когда пришел новый мэр, он поменял указ на 49 лет аренды. Ну, думаю, мне вполне хватит.

— В соседний храм часто ходите на исповедь?

— Нет, нечасто. За мной нет грехов. Но я дружу с батюшкой, отцом Сергием. Также являясь членом попечительского совета, я вложил свои средства в постройку новой деревянной церкви.

— Везде в своих интервью вы называете этот дом центром красоты и эстетики, со своим особенным микромиром. Вы специально стремились к великолепию, потому что выросли в нищете?

— Конечно. Воистину ведь форма диктует содержание. Убогая атмосфера уродует, деформирует вкус, убивает воображение. Но мне повезло: я смог этого избежать во многом благодаря маме, которая привила мне любовь к прекрасному. И поэтому, когда уже мне наконец довелось возводить собственный дом, я решил самовыразиться по максимуму. Рисунок решеток, перил делал сам, арки придумал, они мне напоминают любимую эпоху Возрождения, гения Микеланджело. Весь здешний интерьер выдержан в симметричном порядке, и, естественно, кругом натуральный китч. А в саду растут непритязательные полевые цветы и обожаемые мною гортензии.

— Вы меня крайне удивили, когда, назначив встречу на 10, убедили, что будете в форме, потому что каждый день с пяти утра уже на ногах. У вас режим, как у доярок?

— Почти. За четыре часа на свежем воздухе я вполне высыпаюсь.

— Как по степени важности распределяется ваша сегодняшняя деятельность?

— Во-первых, Дом Моды, мои коллекции, клиенты, оформление салонов. Во-вторых, Театр Моды, где актеры, методом художественного перевоплощения, под соответствующую музыку, доносят до заказчика мои замыслы. В-третьих, преподавание в Лаборатории Моды. В-четвертых, написание картин, фотосессии, а иногда сочинение стихов.

— От создания театральных декораций уже отошли?

— Для меня это пройденный этап. В 70-е годы, когда я работал в Общесоюзном Доме моделей на Кузнецком мосту и меня переполняли идеи, я тогда одновременно рисовал для журналов «Огонек», «Крестьянка», «Работница» и т. д., а также по приглашению Валентина Плучека оформлял спектакль «Женитьба Фигаро». Это был огромный выплеск энергии. Я загорелся и позднее сотрудничал и с Галиной Борисовной Волчек, и с Олегом Николаевичем Ефремовым. Потом меня захватила эстрада, кино, позже спорт — я делал костюмы для фигуристов. Таким образом, попробовал практически все, все направления в сфере искусства. Я же по натуре актер, просто не получилось им стать. Но лицедейство всегда присутствует в моей жизни.

— Вы постоянно говорили, что стремитесь одевать народ, тем не менее тяготеете-то вовсе не к дешевому прет-а-порте, а к дорогостоящему от кутюр…

— Я достаточно долгое время шил одежду для всех, но постепенно понял, что мне не нужны штамповки, даже закрыл эти все свои бутики. Вероятно, мне дано большее, мне интереснее сооружать фантазийный, роскошный эксклюзив. Вот буквально недавно меня осенило — теперь я знаю, как надо одевать полных женщин, при этом выгодно подчеркивая их достоинства.

— Кстати, о клиентах. У вас одеваются многие известные личности — политики, люди шоу-бизнеса. Сейчас вы работаете с Людмилой Путиной, и именно ваша шляпа с широкими полями обратила на себя внимание англичан во время визита четы Путиных в Лондон. В вопросах кроя жена президента с вами не спорит?

— Нет. Наоборот, внимательно прислушивается к моим советам и легко идет на контакт. Мне приятно, что она преодолела стереотипы и надела этот головной убор — это была победа, потому что Людмила Александровна, как и все русские женщины, очень щепетильна в выборе гардероба, и, думаю, для нее важно, что скажут окружающие.

— В каком стиле вы планируете одевать ее дальше?

— В английском, с элементами романтизма.

— Вы знаете рецепт правильного старения, с достоинством?

— Не стоит молодиться, делать пластических операций, одеваться нужно в светлое — оно освежает. Ужасно, как быстро наши женщины входят в старость, начиная даже уже в среднем возрасте облачаться в черно-серую гамму — они как будто заранее готовятся к смерти. Вот за границей все по-другому. Там восхитительно ухоженные бабульки, с нескрываемой жаждой жизни и впечатлений.

— Вы обладатель всевозможных званий и наград, написали несколько книжек, а до автобиографии когда доберетесь?

— Совсем скоро собираюсь приступить к написанию. Так все некогда…

— В этом году, я знаю, вы собираетесь открыть свой клуб-галерею на Цветном бульваре, где будут выставлены ваши живописные полотна. Изобразительное искусство вас в настоящий момент занимает больше, чем создание одежды?

— Это для меня нечто новое. Начиная с середины 90-х годов у меня проходили выставки и в Европе, и в Америке, и знаете, много находилось покупателей, можно сказать, что я на эти деньги жил. Ведь цены на картины варьируются от 10 тысяч долларов и выше.

— На ваших картинах изображены, как правило, женщины, но в каком-то разобранном варианте, наподобие трансформера. Цвета сплошь мрачные, тревожные… Да одни названия полотен чего стоят: «Обида», «Пустота», «Смятение», «Грусть», «Отчаяние». Что это за форма переживаний?

— На холст я выплескиваю все скопившиеся отрицательные эмоции и передаю их масляной пастелью или графикой, с помощью подвижного, пластичного женского тела. Таким образом выражаю свое состояние, настроение, мысли. То есть вечерами разряжаюсь. Еще в течение почти сорока лет довольно серьезно занимаюсь фотографией и воспитал уже немалую когорту талантливых учеников. А чуть позже планирую заняться скульптурой.

— Как вы отдыхаете?

— Делаю это крайне редко, потому что чаще всего нахожусь все-таки в работе. Я чувствую в себе задачу, Богом предначертанную: быть проповедником некой идеи гармонии. На это мне даются силы и возможность многое успевать сделать.

— То есть вы относитесь к тем счастливчикам, которые знают, что они будут делать завтра?

— Безусловно. Востребованность колоссальная. На днях еще поступило предложение открыть свою школу в Германии, так что осмысленность бытия есть.

— Внучка к вам на выходные приезжает?

— А как же! Я ее всегда рад видеть. Марусе девять лет, она уже проявляет незаурядные способности в рисовании. Сейчас занимается в студии, недавно сделала свой анимационный фильм, который даже получил приз на международном конкурсе. Модели платьев, кстати, тоже придумывает в огромном количестве. Я мечтаю, чтобы она продолжила мое дело.

— Ее папа, ваш сын Егор, хоть и является замом генерального директора Дома Моды, все равно как-то находится в вашей тени…

— Да он сам не хочет выходить вперед, хотя его работы, я уверен, гораздо интереснее моих. Причем они абсолютно другие, более философские и какие-то астральные, креативные. Он ведь парень брутальный, «ночной волк». Но и романтик — в свободные часы тоже пишет стихи, прозу.

— О том, как вы ругаетесь на подчиненных, ходят легенды. Считаете, руководителю помогает подобный способ общения?

— Видимо, изначально я предрасположен к контрастам. Но, несмотря на свое поведение, я уважаю свой коллектив. Просто иногда случается, что я подпускаю людей к себе слишком близко, и они забываются, позволяют себе бестактность, поэтому приходится их ставить на место.

— Некоторым женщинам достаточно увидеть на мужчине белые носки под черными брюками, чтобы поставить на нем крест. А что, на ваш взгляд, во внешнем виде дамы недопустимо?

— Неряшливость. Хотя за доброту нрава я могу простить многое.