Есть масса примеров, когда жены делали карьеру своим мужьям. Или, наоборот, полностью ее разрушали, когда они были главным мозговым центром своего супруга. Или — его непрекращающейся головной болью. Женщину, которая более шести лет присутствует в жизни суперпопулярного российского актера Александра Домогарова, можно считать его серым кардиналом. Странное совпадение, но, по слухам, именно с ее появлением сам Александр очень изменился, а его актерский рейтинг стал неукоснительно ползти вверх. Хотя по всем законам это она должна была замелькать на экранах с утроенной силой. Долгое время их отношения не афишировались. Теперь жена Александра Домогарова — актриса Наталья Громушкина — согласилась дать эксклюзивное интервью «МК-Бульвару».

— Вы действительно одно время активно занимались профессиональными делами актера Домогарова?

— Да, было такое. В тот момент Саша уже существовал в плотном творческом графике, многое не успевал, и пришлось взять на себя функции его агента: заключать контракты, согласовывать расписание съемок, в общем, все бумажные дела легли на мои плечи. В процессе выяснилось, что я неплохо справлялась.

— Пока ваше имя чаще звучит в контексте с именем Александра Домогарова. Вас устраивает находиться в его тени?

— Нет, не устраивает. И не только потому, что доказывать собственную самость присуще всем актерам. Меня к этому еще и вынуждают, ибо мало приятного слышать в свой адрес: да сама по себе она полная бездарность, и если бы не ее муж, то девочки нигде и никогда бы не было. От подобных реплик я впадаю в бешенство. С Сашей мы познакомились в Театре им. Моссовета. Когда он туда перешел из Театра Российской армии, я уже играла и какие-то очки уже заработала.

— И муж никогда вас не протежировал?

— Нет. Это было одним из условий наших взаимоотношений. Я такой человек, что не потерплю, чтобы кто-то откровенно меня двигал.

— Но тем не менее в ряде проектов вы участвовали вместе. Случайность?

— Скорее закономерность. В картине «Я кукла» режиссер Юрий Кара вначале предложил сниматься мне, поскольку мы были знакомы раньше, а потом уже там появился Саша. В сериал «Марш Турецкого» меня пригласил Михаил Туманишвили, который понятия не имел, что мы с Домогаровым семья, и очень удивился, когда в процессе работы это выяснилось. Ну, а роль Ромолы в спектакле «Нижинский, сумасшедший божий клоун» — это, безусловно, подарок мне от Андрея Житинкина, ибо половина постановки была придумана им у нас дома на кухне.

— Кроме того, что вы были солисткой мюзикла «Чикаго», о вас практически ничего не известно. Танцуете и поете с детства?

— Да. До шестого класса я танцевала в детском коллективе, а в 14 стала участницей советско-американского музыкального спектакля «Дитя мира». Объехав с ним пол-Америки, я почувствовала себя маленькой артисткой, узнала театральную жизнь из-за кулис и расстаться с этим не могла.

— Отчего же не пошли учиться на музыкальный факультет?

— Я целенаправленно поступала в актерскую группу режиссерского факультета ГИТИСа с прикидкой на то, что когда-нибудь в будущем знания по режиссуре мне обязательно понадобятся. На прослушивания ходила по тем временам в безумном виде: кожаная косуха, драные джинсы, казаки. И когда все абитуриенты, трясясь перед коллоквиумом, пытались выучить последние страницы, я сидела на полу рядом с аудиторией, привалившись к стеночке, и думала: «Ну, меня это уже не спасет.» Потом, учась, я узнала, что у педагогов относительно меня сразу сложилось единодушное мнение: эту нужно брать. Так в 16 лет я поступила на курс к Леониду Ефимовичу Хейфецу.

— Подписываясь на «Чикаго», вы учитывали то, что ежедневные репетиции и спектакли выдержит не каждый?

— Есть такая поговорка: артист не имеет права быть больным, он может быть только мертвым. На «Чикаго» действовала абсолютно бродвейская система: подписал жесткий контракт, значит, обязан работать всегда — с температурой, с зубной болью и т. п. А зритель не должен этого заметить.

— «Чикаго» закрылся. Чем занимаетесь сейчас?

— Репетирую в новом русском мюзикле «Двенадцать стульев» роль Эллочки-людоедки и роль мадам Грицацуевой — эта постановка предполагает совсем другое, нестереотипное видение всех персонажей. Кроме того, я занята в театральном проекте Павла Каплевича под названием «Резиновый принц», где режиссер Нина Чусова — просто ураган, и актерская компания отличная. Там я буду играть… куклу.

— Девушки с низким хрипловатым голосом, как у вас, обычно обладают сильным характером. Многие мужчины, не учитывая этого, покупаются на вашу внешнюю хрупкость?

— Да практически все! (Смеется.) А насчет характера — верно. Я всегда умела принимать решения, держать удар, была очень самостоятельной и хорошо соображала. Горе от ума — это моя проблема по жизни.

— Домогарова называют роковым мужчиной. Когда вы почувствовали, что этот мужчина роковой для вас?

— Мы столкнулись в театре, и мне представили его как нового артиста труппы. Здрасьте — здрасьте, какие-то доли секунды… И все равно я не смогла выдержать его взгляда, отвела глаза и подумала: «Не надо мне туда смотреть. Это слишком глубокие омуты, чтобы в них плавать!» Но спасательного круга никто мне в тот момент не бросил…

— Так в результате кто кого охмурил?

— Уже не помню. (Смеется.) Однажды группа молодежи театра решила отметить закрытие сезона. И вдруг Домогаров — совсем не тусовщик, а человек, предпочитающий тихий домашний очаг, — тоже согласился поехать. Мы хорошо сидели, но вскоре я засобиралась по делам, в этот момент Саша неожиданно вспомнил, что ему якобы тоже надо на «Мосфильм», и предложил меня подвезти. Дорогу мы провели в пугающей тишине. Со следующего дня в театре начинался отпуск. Вот на таком знаке вопроса мы и расстались.

— Интуиция вам что-то подсказывала?

— Нет. Саша в то время еще официально состоял в браке, и около года мы просто встречались. Нельзя даже сказать, что это были ухаживания, скорее мы присматривались друг к другу, и каждый пытался понять: это то, что мне нужно, или нет? А поняв, мы сразу стали жить семьей, и притираться уже было не нужно.

— На бытовом уровне привычки одного из вас не раздражали другого?

— Не было такого. Наш любимый с Домогаровым мультик — «Маугли», где есть слова «Мы с тобой одной крови». Это про нас. В быту мы сразу были очень похожи, существовали на одной волне вплоть до того, что могли одновременно тянуться, чтобы включить чайник. Мы никогда не знали проблем из серии «почему ты не убрал постель, почему ты не помыла посуду?»

— А кофе в постель?

— А вот это уже извращение! (Смеется.)

— Пристрастия в еде у вас тоже совпали?

— Совпали. А самое первое блюдо, которое я для него приготовила, была осетрина «по-царски». Возилась несколько часов, гордо выложила эту красоту на блюдо, сервировала стол. «Ну как?» — спросила я после ужина. И до сих пор не знаю, то ли Саша был настолько шокирован моими кулинарными способностями, то ли решил пошутить, но он ответил: «Ну ничего, для полуфабриката сойдет». С тех пор осетрину я больше не делаю.

— Александр романтический человек, любит устраивать сюрпризы?

— Да нет, скорее он прагматик. Для того чтобы самостоятельно придумать подарок на Новый год или на день рождения, у него не хватает фантазии. Дело всегда заканчивается вопросом: «А что тебе нужно?» Он считает, что незачем тратить деньги на бесполезную мишуру, гораздо правильнее приобрести то, что близкому человеку действительно необходимо. Но ведь женщины так любят сюрпризы!

— Часто мужчина выбирает женщину намного младше себя, чтобы легче манипулировать ею. Вы не задумывались об этом?

— Парадокс, но с Александром Юрьевичем я никогда не чувствовала разницы в 12 лет.

— Может, в Домогарове много детского?

— С поговоркой «Мужчины — те же дети, только у них игрушки дороже», я полностью согласна. Для Домогарова игрушки абсолютно все, что связано с техникой. Начиная от новой компьютерной игры и заканчивая последними модификациями телевизоров, видеокамер, автомобилей, где нужно разобраться, а как это все работает. Наш типичный диалог: «Саша, зачем? Тебе же это не нужно!» — «Хочу!» А когда он встречается со своим сыном, и они начинают отпихивать друг друга локтями возле компьютера, то разница в возрасте между ними не заметна вовсе. Просто Саша большой и Саша маленький.

— Домогаров доверял вам за рулем?

— Доверял, я же имею приличный водительский стаж — с 18 лет. Но признаюсь, по сравнению с Сашей я больше лихачу, и, когда за рулем он, я начинаю нервничать: мне кажется, что он едет слишком медленно, хуже знает дорогу. Этой весной мы с Домогаровым участвовали в автопробеге «Москва—Сан-Тропе». Ездили на своих «Жигулях» пятой модели, чем несказанно развеселили остальных. Естественно, на первые места мы не претендовали, мало того, недалеко от Лиона вообще сломались, оттого что постоянная скорость в 160 км/ч для «жигуленка» оказалась запредельной. В результате получили приз за риск.

— Часто супруги живут рядом годами, а потом выясняется, что они абсолютно не знали друг друга. Можете сказать, что изучили Александра Домогарова на 100%?

— Изучила — нет. Но всегда заранее чувствую, если будет ураган, когда ему что-то не понравилось. Не нуждаюсь в объявлении: «Внимание! Штормовое предупреждение!» — для меня уже с вечера ясно, какая погода на душе у Саши будет завтра.

— Во многих интервью Александр Домогаров признавался, что у него трудный характер. Вы пытались его переделать?

— Переделать? Это невозможно. Что выросло — то выросло. А вот подстроиться старалась постоянно. Правда, благодарственные письма мне за это никто не писал, это ясно. Я вообще не уверена, что мужчины чувствуют, когда женщины пытаются подстроиться, приладиться. Для них это данность: так должно быть.

— А вас Александр переделывал?

— Ну, Саша — Художник с большой буквы. Ряд крупных мазков в мою сущность он точно добавил. (Смеется.)

— Как Александр вел себя, если вы бывали не в духе?

— Быть не в духе рядом с гением? О чем вы?!

— Спорить с Домогаровым — благодарное занятие?

— Мне кажется, что с любым мужчиной спорить бесполезно и опасно. Домогаров не исключение. Поэтому я предпочитаю выслушать его, кивнуть и… все сделать по-своему.

— Что для Александра отдушина, отдых от дел?

— Рыбалка. Дом актера устраивает ежегодное соревнование по рыбной ловле в Подмосковье. Как-то я отправилась туда вместе со всеми, в 6 утра они расселись на берегу, но клева не было. К 10 меня ждали в Москве на репетиции, и я уехала, мысленно заклиная рыб почаще попадаться на его крючок. Прошел весь день, я давно была дома, а народ с рыбалки все не возвращался! Наконец Саша появился на пороге с двумя огромными сомами в руках. Оказывается, таких выдали всем мужьям, чтобы жены не ругали их за долгое отсутствие.

— Какой момент совместной жизни вы вспоминаете чаще всего?

— В 2001 году в Краковском театре Саша репетировал «Макбета» на польском языке. Тяжелая работа, трудная роль. И как-то вечером раздался звонок из Москвы с сообщением о том, что Саша получил звание заслуженного артиста России. Я просто ревела от радости за него, на что Домогаров смущался: «А ты-то чего? Это же мне заслуженного дали!» Как бы ничего особенного, но вот ощущение счастья в тот момент я помню очень точно.

— Какое из произведений Шекспира напоминают ваши отношения?

— Ну, Саша, конечно, не Ромео, а я точно не Джульетта. Думаю, что пьеса «Отелло» нам гораздо ближе.

— Вы устраивали друг другу сцены ревности?

— Это наше хобби. (Смеется.) На самом деле Саша очень ревнив. И это надо принимать как данность. Поэтому со своей стороны я максимально стараюсь, чтобы у него не только повода, но и мысли на эту тему не возникало.

— А лично вам трудно мириться с армией поклонниц мужа?

— Когда мы с Сашей начали общаться, он еще не был тем Александром Домогаровым, которым является сейчас. Поклонницы появились с первым успехом, и меня это не только не напрягало, а, наоборот, радовало. С тех пор отношусь к ним со знаком плюс. А вот наличие меня рядом с Сашей многих фанаток раздражает, и они пытаются внести дискомфорт в нашу семью, оставляя анонимки-наветы на автоответчике, отправляя какие-то гадости на Сашин сайт. И Сашке иногда не хватает выдержки, ибо меня чихвостят, словно за деньги. Например, приходит записка с намеками: «Вы никогда не задумывались, почему ваша жена играет две главные роли в „Чикаго“? Думаете, она такая талантливая, что ли?» А однажды и Домогарову досталось. На его имя оставили кассету, где какая-то девочка минут пятнадцать яростно выкрикивала: «Посмотрите на себя со стороны: вы толстый, вы жирный, вы уродливый!» — и через паузу: «Простите меня, это все оттого, что я вас так сильно люблю!» Но большинство поклонниц интеллигентны, письменно разбирают каждую его роль, преподносят оригинальные подарки — например, сделанную на заказ фарфоровую куклу «Саша Домогаров» с именным паспортом. Одна всегда вручает одинаковый заметный букет, другая дарит только вазы, а третья решила собрать Саше библиотеку и присылает из Челябинска сразу по 50 книг мировой классики. Кстати, все письма, которые ему приходят, Домогаров читает и хранит, и складывать у нас дома их уже некуда.

— С появлением штампа в паспорте что-то изменилось в ваших отношениях?

— Штамп несет с собой некую тяжесть, как будто тебя слегка приштамповали к земле. Я и без него себя ущемленной не чувствовала, меня это не угнетало. У нас даже не было времени думать о том, что мы не зарегистрированы, к тому же в этом не было юридической необходимости. А как только года два назад она возникла, мы сделали это. И в первую очередь штамп поменял статус наших отношений в глазах некоторых окружающих, они просто начали расценивать ситуацию по-другому.

— Обычно инициатива похода в ЗАГС исходит от женщины.

— Это не наш случай.

— Обручальные кольца носите или в них «жарко»?

— Мы их носим по сей день. (Показывает.) Вечером накануне регистрации мы объехали пяток ювелирных магазинов и выбрали необычные кольца из белого и желтого золота с гравировкой.

— Сейчас при регистрации брака принято заключать брачные контракты…

— Да, принято. И мы не исключение.

— Почему вы не поменяли фамилию?

— В свое время мой дедушка занимал высокий пост во внешней разведке. И в определенных кругах его имя было очень известно. Поэтому с детства у меня ощущение, что я ношу непростую фамилию и она обязывает к определенного рода поведению. Потом я стала женой Домогарова — человека, которого знает полстраны, и это тоже накладывает на меня ответственность. Но фамилию Громушкина, которой горжусь, никогда не поменяю ни на какую другую.

— Если согласиться с мнением Льва Толстого, что все счастливые семьи похожи друг на друга, а каждая несчастливая семья несчастлива по-своему, к какому типу принадлежит ваш союз с Домогаровым?

— Отвечу не по Толстому. Есть реплика, сопровождающая нашу пару на протяжении многих лет: вместе невозможно, но друг без друга нельзя.

— Психологи утверждают, что расходиться надо один раз, иначе это войдет в систему. Так и вышло?

— Как вышло, время покажет. А психологи народ неглупый, не за просто так деньги получают. Недавно в одном интервью Саша на похожий вопрос ответил: «Без комментариев». Я отвечу так же.

— Охарактеризуйте ваши сегодняшние отношения одним словом.

— Беспредел. (Смеется.)

— Чему вас научили годы совместной жизни?

— Жизнь с Александром Домогаровым разъяснила мне, что самопожертвование — это великое дело, но при этом важно не забывать и о себе. Нужно суметь, разделяя с человеком все его радости и горести, не раствориться в нем бесконечно. Ибо, как только это произойдет, ты потеряешь себя, перестанешь быть личностью. И, как следствие, моментально перестанешь быть интересной не только тому, ради кого все это происходило, но и окружающим. Так что главное — всегда сохранять собственное «я». Недавно я купила себе открытку с изображением очень симпатичной мартышки, которая говорит: «Я уже давно не жалуюсь на жизнь!» — и продолжение на обороте: «Бесполезно!» Это будет моим лозунгом, ибо жаловаться — занятие неблагодарное, нужно жить.