Больше десяти лет актриса Ингеборга Дапкунайте, известная по фильмам «Интердевочка», «Утомленные солнцем», «Война», живет в Лондоне. А в конце 1990 года она даже не могла предположить, что один телефонный звонок изменит всю ее жизнь. Актрисе позвонили в театр, когда она репетировала у Эймунтаса Някрошюса, и пригласили на пробы в пьесу «Оговорка» с Джоном Малковичем в главной роли. Уже через несколько дней она встретилась с известным театральным режиссером Саймоном Стоуксом. Он утвердил ее на роль, а спустя три года предложил Инге руку и сердце. Так, уехав в Англию на время, она осталась там навсегда.

— Ингеборга, наверное, вы уже отвыкли от русского языка?

— Почему? Я не перестаю общаться по-русски, постоянно разговариваю по телефону со своими друзьями, довольно часто приезжаю в Москву. В последний раз была месяц назад, правда, не помню, по какому поводу, а сейчас вот председатель жюри на фестивале «Новая драма». Так что у меня никогда не возникало подобного вопроса.

— Сейчас много говорят об этом фестивале, и большей частью благодаря спектаклю «Монологи вагины», который давно ждали в Москве.

— «Монологи» знают во многих странах. Когда-то автор начала их читать в гараже под Нью-Йорком, потом привезла в Лондон. Она решила, что будет лучше, если в спектакле задействуют трех актрис, нашла звезд — не помню, кто играл в первом составе. Был огромный успех, постановка шла без перерыва, по-моему, полтора года. Я тоже в ней участвовала, играла в Лондоне и Манчестере.

— Даже само название спектакля звучит довольно вызывающе. «Монологи вагины» рассчитаны на эпатаж?

— Вы знаете (смеется), я не знаю, что такое «эпатаж». Это не пошлая и не скабрезная пьеса. Немного смешная и немного грустная. И заканчивается она логически — родами.

— В Москве проходит очень много театральных и кинофестивалей. На ваш взгляд, они нужны в таком количестве простому зрителю?

— На этот вопрос зритель и должен отвечать, не я. Фестиваль — это не только возможность увидеть что-то новое, но еще и возможность встретиться. Это нормально.

— Но в том же СССР так часто не проходили подобные мероприятия. А актеров знали больше, и в театр ходили, по-моему, чаще.

— Да вы что! Наоборот, их было такое множество! Я это очень хорошо помню. Как-то шли сразу два фестиваля. Один был посвящен Театру рабочих, а другой — Театру колхозника. Как я хотела получить приз первого фестиваля (смеется). Дело в том, что у рабочих давали телевизор, а у колхозников — вазу. Мне не повезло, мне дали приз колхозников.

— А ваш муж не хотел бы привезти на «Новую драму» свои работы?

— Это очень сложно. В Англии совершенно другая театральная система. Ну как сказать? Там вводятся спектакли на месяц, два-три. Репертуарного театра практически нет. Только в Национальном театре и Шекспировском. И у них спектакли идут не больше года, еще есть национальные туры по стране. И все. Поэтому взять и привезти спектакль — это очень дорого.

— Саймон был в Москве?

— Много раз, ему здесь очень нравится. Мы как-то встречали в Москве Новый год.

— Наверное, он был поражен нашим размахом этого праздника?

— Да. В Лондоне все-таки больше отмечают Рождество. А тогда мы поехали к друзьям, стоял мороз минус двадцать, было много снега — очень здорово.

— Говорят, вы очень любите наше столичное метро и предпочитаете передвигаться на нем?

— Я езжу на метро, когда это необходимо. Очень удобно и экономит время. Тем более в Москве оно чистое и красивое.

— Вы не боитесь что вас в метро узнают?

— Не боюсь. Здесь живут приличные люди, и у меня не бывало никаких проблем.

— Со мной на встречу добирались на метро?

— Нет, конечно (смеется). В этот раз еще не выдалось возможности покататься, я же только приехала.

— Вы остановились в гостинице или у кого-то из знакомых?

— (Нараспев.) А э-то сек-рет. Лич-ный.

— Купили бы здесь себе квартиру?

— Да, было бы неплохо.

— Тем более Михалков собирается снимать продолжение «Утомленных солнцем».

— Об этом я ничего не буду говорить.

— Никита Сергеевич разговаривал с вами по этому поводу?

— Все вопросы к Никите Михалкову, не ко мне. Я ни слова не скажу (смеется).

— Ну, может быть, вас Пол Верховен пригласил поучаствовать в экранизации «Азазеля» Акунина как бывшую русскую…

— Я никогда в России не жила.

— Хорошо. Как бывшую советскую гражданку.

— Нет, не приглашал.

— А хотели бы поучаствовать в подобном проекте?

— Я не отвечаю на гипотетические вопросы. Знаете, у меня есть любимая пословица: «Если бы у бабушки были яички, то она была бы дедушкой». Я не живу в мире «если бы». Вот суп (мы обедаем в кафе. — Т. А.) — я его ем или не ем. Все.

— Акунина-то читали?

— Конечно.

— Ингеборга, вы вообще следите за российскими культурными новинками?

— Вот я и задумалась… Нет, конечно, я стараюсь отслеживать события. Просто вспоминаю, что читала или смотрела… Как ни странно, в Лондоне я видела постановку братьев Пресняковых под названием «Изображая жертву». Говорят, в Москве этот спектакль еще не знают, а у них там очень большой успех.

— А «Тату»?

— Естественно, я слышала группу «Тату». Она в каждом магазине в Лондоне играла. Знаете — приятно.

— В России из ваших зарубежных фильмов очень хорошо знают «Семь лет в Тибете» и «Миссия невыполнима». А последние русские картины с вашим участием, наверное, кроме «Войны», вообще мало кто видел. Не обидно?

— Нет. И я считаю, что вы не правы. Те же «Одиночество крови» и «Шик» шли в прокате. А скоро выйдет на экраны моя английская картина «Поцелуй жизни», где я играю главную роль. Также в России купили и бельгийский фильм с моим участием «25 градусов жары зимой». Так что все можно будет посмотреть.

— У нас многие артисты пытались покорить Запад, но у них ничего…

— Я бы так не подошла к вопросу. Мне никогда не говорили мои знакомые: я еду покорять Запад. Это фраза, как мне кажется, придумана прессой, потому что звучит очень хорошо. Никто никогда не пытался. Людям предлагают работу, они едут и работают. А вы уже создаете эти клише: «Покорять Запад». Это не так.

— Здесь вы звезда, а в Лондоне?

— Что такое звезда? Конечно, автографов там у меня не берут. Потому что в Англии все происходит чуть-чуть по-другому. Допустим, сейчас будет выходить мой фильм. Компания-дистрибутор организует прессу. Все четко. То есть появляется фильм, и я знаю, что у меня выйдет столько-то интервью. Например, скоро я поеду во Францию, потому что в декабре там состоится премьера ленты, а прессу мы должны готовить уже сейчас.

— Вы знаете несколько языков. Литовский, русский и английский, понятно, почему вы учили. А зачем вам французский и польский?

— Польский я знаю, потому что у меня была няня-полька, которая разговаривала со мной только на своем языке. А французский мне пришлось учить для роли. Было очень трудно.

— Вы столько лет живете в Лондоне и ни разу не играли англичанку?

— Никогда и не пыталась. Если бы у меня был талант в точности имитировать звуки, тогда бы я подумала. А так, зачем делать что-то, что намного лучше сумеют другие люди?

— Когда вы знакомитесь в Лондоне или еще где-то за границей с новым человеком, он предполагает, откуда вы с таким акцентом?

— А у меня не очень сильный акцент и очень неопределенный. Обычно они даже предположений не высказывают. Впадают в такую глубокую задумчивость (смеется).

— Вас английскому языку действительно учил Джон Малкович?

— Не совсем так. Я учила английский в советской школе — понимаете, что это такое? И когда мы вместе с ним работали, он очень помогал мне в другом. Есть какие-то слова, нюансы, которые очень трудно передать на сцене, если ты не существуешь в этой среде. Он очень много со мной занимался, причем не хотел давать свои…

— Секреты мастерства?

— Нет, этого бери сколько хочешь. Характеристики этих нюансов, свое видение. Он хотел сохранить мою индивидуальность. То есть он объяснял значение, а уж дальше я решала сама, что с этим делать.

— Вы с ним встречались и на театральной сцене, и на киноплощадке, а сейчас общаетесь?

— Естественно.

— А в чем это выражается? Грубо говоря, с Рождеством друг друга поздравляете или это не принято?

— Как не принято? На Рождество в Англии открытки пишут каждому знакомому.

— И вы пишете?

— Иногда (смеется). Представьте, вам приходит открыток сто, причем от организаций, знакомых, друзей. Я в прошлом году была сильно занята и с ужасом поняла, что никому ничего не пошлю. Это не очень хорошо, конечно.

— Кто вас поздравил из известных людей?

— Не отвечу на этот вопрос, просто потому что не помню.

— Вы, правда, болеете за «Челси»?

— Моя местная команда «Арсенал». Но «Челси» мне очень нравится, я даже когда-то ходила на их матчи.

— А как вы относитесь к тому, что наш Абрамович купил этот клуб?

— Ну как? Для «Челси» это просто прекрасно, у них сейчас сильнейший состав. Они постоянно выигрывают. Вчера, по-моему, с кем-то 1:0 сыграли. Они первые, наверху лиги. И это здорово.

— Абрамович, наверное, у вас там национальный герой?

— Этого я не знаю. Но о нем очень часто говорят в новостях.

— Вы с мужем часто на футбол ходите?

— Я не хожу, смотрю по телевизору.

— И болеете по-настоящему?

— Посмотрите на меня (смеется). Разве я похожа на ту, которая может болеть у телевизора? Я смотрю иногда одним глазом, когда телевизор включен.

— Я знаю, что вы любите вязать. Можете похвастаться своими последними достижениями?

— Ничего не вязала в последнее время. Я сейчас украшения разные из бисера плету. А вот моя бабушка, которой 98 лет, связала мне шикарнейший огромный плед из разных видов шерсти. Вот когда мне будет столько же и я смогу еще что-то связать, тогда и буду хвастаться.

— В русском языке очень много поговорок и крылатых выражений. Научили чему-нибудь своих друзей?

— Ой, я очень смешно перевела с литовского: «Не говори гоп, не перепрыгнув ручеек».

— У нас эта пословица звучит немного по-другому.

— А у нас именно так. Мои знакомые иногда надо мной посмеиваются, когда я им пытаюсь что-то подобное перевести. А иногда и сами что-то в разговорах вспоминают.

— В этом году у вас юбилей…

— Какой? Вы имеете в виду возраст? Знаете, когда у меня спрашивают, какая разница между английскими журналистами и московскими…

— Мы наглее?

— (Смеется.) Я этого не говорила.