Женщина-праздник. Женщина-стихия. Женщина-феерия. Людмиле Гурченко подходят эпитеты исключительно в превосходной степени. Сегодня прима проводит уникальный мастер-класс — раскрывает секреты собственного стиля, материи тонкой, неуловимой и неповторимой.

Странно было бы голословно рассуждать о таком виртуальном понятии, как стиль. Поэтому Людмила Гурченко на наших глазах выбирает для себя туалеты в бутиках Bosco di Ciliegi, комбинирует детали и фантазирует. Процесс творчества в чистом, кристаллизованном виде!

Фотограф, дизайнер и корреспондент «Атмосферы» стоят на Петровке, напротив входа в бутик Etro в Петровском пассаже, и курят. Нервно. Пятую или даже шестую сигарету за последние двадцать минут. Волнуются: а вдруг не приедет? Больше всех переживает фотограф Вася: «А что если через час съемок она скажет: „Все, хватит!“ — развернется и уедет?» А на такую съемку нужно как минимум часов пять-шесть. А лучше семь. Но о программе-максимум никто и не мечтает. Тем более вслух. Сейчас 14.30. Договорились на 13.00… «Виноват» Сергей Зверев! Именно к нему в салон примадонна заехала перед съемками. И с тех пор никакой информации. Остается ждать и надеяться…

Наконец появляется красный Opel. Выходят: Сергей Зверев с чемоданом (он же косметичка), еще один Сергей — муж и наконец — ОНА. Как всегда великолепна — вся в черном. Зверев иронично комментирует опоздание: «Звезды не опаздывают, а задерживаются». Шутка остается неоцененной, голова занята другими мыслями: «Все-таки она приехала. Ура!» Сергей (который муж) уезжает. С женой прощается лаконично: «Позвони, когда закончишь».

В бутике первым делом Людмила Марковна спешит показать Звереву вещи, которые она отобрала для съемки несколько дней назад. Супруг Сергей тогда настаивал, чтобы она приехала еще раз — оценить свой выбор свежим взглядом. Но Людмила Марковна моментально парировала: «Не надо, у меня всегда взгляд свежий».

«Атмосфера»: Как вам кажется, какое из понятий более индивидуально — стиль или мода?

Гурченко: «Стиль — это все-таки некий внутренний базис, а мода, пожалуй, — надстройка, которая все время норовит поменяться. Стиль — явление врожденное, исключительно индивидуальное. Так же, как и вкус: он либо есть у человека, либо нет. А мода — вещь преходящая и немного поверхностная: приобрел модную вещь, и ты уже моден. Таким „оригиналом“ может стать кто угодно. Строгое следование моде — опасная тенденция. Сегодня ты моден со своей новой вещицей, а через полгода подоспела новая коллекция, и ты снова ломаешь голову: как бы не отстать от паровоза. Когда ты подражаешь, ты просто сам себя обманываешь. Нельзя быть мартышкой — надо себя любить и работать над собой. Только имея свой собственный стиль, ты можешь управлять изменчивой модой. Тебе достаточно войти в зал, и все уже — ах! Пусть на тебе вещи не из последних коллекций, но у всех на устах „ах“! Вот что значит иметь свой собственный стиль».

Пока звезда — простите, суперзвезда с Сергеем Зверевым прихорашиваются для первой съемки, Вася выставляет свет. Через двадцать минут она выходит. Пробные снимки на фоне оранжевой стены всех устраивают. Вася в перерывах между кадрами восхищенно шепчет: «Она лучшая! Вот что значит звезда. Мне даже ничего говорить не приходится — все сама. Обычно бывает: придут модели и стоят как столб. Вот у кого им следовало бы поучиться…» Первый костюм (пиджак, юбка и сумка Etro; сапоги с высокой шнуровкой GFF) Гурченко комментирует так: «Сочетание несочетаемого. В этом варианте есть норма, правда, норма своего рода странности… Наряд как бы нашептывает мне: „Возьми меня, овладей мной, не проходи мимо, ты же видишь, я жду тебя“. Он так ко мне и… липнет. Тут всего в достатке: расхлябанность и в то же время — жесткая форма. Она сковывает и одновременно раскрепощает. Абстракция есть норма, норма есть абстракция. Слияние таких разных жанров и рождает стиль».

«А»: Как вы научились «конструировать» свой облик? С чего начинали?

Гурченко: «Естественно, в те нищие времена невозможно было достать такую одежду, которая сегодня радует глаз. Об этом даже и не мечтали. Носили то, что имели. Поэтому почти все свои туалеты я придумывала сама. Моделировала, кроила, шила, освоила сложнейшую вышивку и работу с кружевом, даже шляпки сама делала.

Именно нехватка туалетов и дает толчок воображению. В свое время она родила во мне такую дикую фантазию! Что бы ни произошло, сегодня у меня есть все необходимое на все случаи жизни. Это и аксессуары, и перья, и цветы, и украшения, которые со временем не теряют актуальности. Как это можно было достать в те нелегкие времена? По-разному: в комиссионных магазинах, через знакомых. Иногда выпадал шанс приобрести неплохую вещицу и на базаре. Кое-что мне дарили друзья, которые знали о моем увлечении. Бывало, и поклонники преподносили милые презенты. Но в основном все-таки поклонницы. Тетки — они все же больше разбираются в подобных вопросах. Ха-ха! Дарили всякие… как бы это сказать… странные, что ли, вещи. Я потом переделывала их в пряжки всевозможные. Кстати, еще недавно я ходила на приемы в платье, сшитом на живую нитку. Близко ни к кому не подходила и к себе никого не подпускала — не дай бог, заденут. И смотрелось так эффектно!

Шарфики и боа, немыслимые шляпки с перьями и вуальками. На фоне унылых лиц, серых улиц и костюмов цвета осенней грязи это всегда смотрится выигрышно. У меня никогда, даже при катастрофической нехватке элементарных вещей, не стоял вопрос, как сегодня одеться. Никто не знал, как я добивалась нужного результата. Да я бы никогда и не сказала. Хочешь быть красивой, хочешь эффектно выглядеть (тем более в нищенские времена) — умей вертеться. Умей вертеться в двадцать раз быстрее, чем умеешь".

Со зверевской фразы: «Марковна, виагра отдыхает!» начинается вторая съемка. Гурченко сидит в оранжевом кресле Etro. Мы с Димой тихо наблюдаем со стороны, а Зверев никак не унимается. Он явно млеет и от «Марковны», и от собственной работы: «Марковна, нельзя быть такой сексуальной!» Кадр снят. Гурченко направляется к Звереву и по пути перевоплощается в свою героиню из «Старых кляч» (идет будто на ходулях, сутулясь). Игра проходит на ура.

Про второй наряд (пиджак, юбка и сумка Etro; туфли Fratelli Rossetti) прима говорит: «Абсолютно деловой костюм и всем прекрасен. Хороший вкус деловой дамы. Он идеален как для походов на работу (правда, без бижутерии), так и для выходов на светские вечеринки. Тут уже будут уместны все аксессуары: и бижутерия, и эта элегантная блестящая сумочка».

Некоторые наиболее любопытные покупатели останавливаются и, открыв рот, наблюдают за происходящим. Людмила Марковна шутит вслед проходящим посетителям: «Нам тут массовка не нужна…»

Пугает одно — съемка идет чересчур гладко. За все время — ни одного каприза, ни тени усталости. Наоборот, еле поспеваешь за звездой. Честно говоря, мы были готовы к любому проявлению творческой натуры, к любому форс-мажору и вообще к любому повороту событий. Мало ли, все-таки Гурченко! Но как ни странно, нет ни малейших намеков… Абсолютно никакого снобизма — со всеми на равных.

«А»: Теперь наступили времена, когда уже нет необходимости проявлять чудеса рукоделия. В витринах — полное изобилие. Ваше отношение к одежде изменилось?

Гурченко: «Сегодня у нас другая крайность: есть абсолютно все. И встает новая проблема: выбрать достойное из достойного. В то же время надо выбрать только свое. То, что идет только тебе и никому больше. При сегодняшнем изобилии вещей можно растеряться, нахватать всего без разбора. И только потом осознать, что вещь тебе не подходит. Но будет уже поздно. Поэтому очень важно не торопиться — одежда не приемлет спешки. В конце концов ты же выбираешь свое второе «я». Тут главное — удержаться от ненужной покупки.

Сейчас, к примеру, в продаже можно найти пояса всевозможных видов и оттенков. А у меня есть пояс не хуже «марочного», приблизительно такого же типа, но сделанный мною с фантазией, с привнесением собственной оригинальности. Так же и платья. У меня есть платья — совершенно необыкновенные. Таких больше в мире нет: там столько фантазии, столько идей, столько реализованных творческих амбиций, что и перечислить трудно. Иногда я вижу похожие готовые платья, но все это не то. В них нет души".

Съемки в бутике Etro закончены, и мы перемещаемся в Moschino. Фотограф выбирает отличный фон — красную стенку роскошной фактуры (она сделана из плотно спрессованных слоев алой материи). Только почему-то вместо отобранных Гурченко нарядов несут другие. Людмила Марковна протестует: «Нас не проведешь, мы этого не выбирали… Где Зверев?» А Зверев, надо заметить, частенько куда-то исчезает. Прямо-таки растворяется. Вот и сейчас его нет. Вернувшись, он отшучивается: «Ну что же мне уже и ресницы нельзя пойти наклеить?» В ответ Людмила Марковна восклицает: «Я не могу без тебя сниматься. Больше не пропадай!»

Гурченко просит принести бижутерию. Менеджер предлагает звезде надеть на один палец все кольца сразу. Людмила Марковна даже не дает ей закончить фразу: «Этого нам не надо. Мы по бедности все это уже проходили, и все кольца сразу в том числе…»

Наряд блестящий (пиджак, юбка и сумка Moschino; сапоги с высокой шнуровкой GFF). И прима не скрывает удовольствия: «Шляпу я захватила с собой из дома, и она здесь очень уместна. Башмаки, которые в большей степени все же сапоги, по-моему, просто созданы для этой шляпы. Сей комплект — шляпа и туфли — из одной истории. Такие вот 20-е годы, мои любимые. Хотя в этом пиджаке можно смело и на пикник, при других, правда, башмаках. А юбочка — это уже настоящий шик: удобно и весьма элегантно. Ярко и в то же время строго».

«А»: Какая эпоха в моде вам наиболее интересна?

Гурченко: «Я же говорю, мои любимые — двадцатые. Это шифон, это бархат, это атлас. Эффектные шляпы, вуали… Хотя есть вещи вне эпохи, которые живут вечно. Они всегда модные. Сегодня чуть короче, а завтра чуть длиннее… Но суть, основа, базис — неизменны. У меня почти всегда один и тот же фасон. Из сегодняшних мастеров я влюблена в Юдашкина. Что бы из его вещей я ни надела, мне все подходит. Он как будто подглядел мои сны и фантазии. В каждом его костюме ощущаешь себя персонажем».

«А»: Что значит «фасон» Людмилы Гурченко?

Гурченко: «Одежда, которая сшита «по косой». Ровные вещи должны, конечно же, присутствовать в гардеробе, но только в виде юбки. Что еще? Закрытое горло. Закрытые руки… Мне с детства холодно. Даже летом. Я постоянно мерзну. И сейчас, чувствуешь, какие руки холодные?

Я почему-то не люблю моду 60-х. Даже не знаю почему. Там эти шапочки маленькие, несуразные… Укороченность навязчивая — где нужно и не нужно. Все «безмодное» — мне никогда это не нравилось. А вот 80-е — это мое. Длинный пиджак, короткая юбка — выглядит очень эффектно. Накладные плечи, большие такие… Они мне очень шли. У меня и сейчас во всех нарядах есть плечики. Но только чуть поменьше. Иначе голова большая получается.

Вообще одежда очень индивидуальна. Одному идет все: и строгий стиль, и расхлябанность. Другой подобную расхлябанность позволить себе не может. Иногда такой персонаж идет по улице, а ты думаешь: «Неужели он не видит, что так нельзя!» А другой что ни наденет, чуть ли не до дырок на локтях, — и все равно элегантно. «Подлец», одним словом. Ему все к лицу".

Вечереет. Начинаем снимать в зимнем саду — в L’Altro Bosco Сafe. Пока Зверев кайфует в пятый раз (он уже двадцать минут слушает одну и ту же песню Робби Уильямса в соседнем бутике), Гурченко, как настоящая партизанка, терпит все невзгоды: туфли на меху, увы, ей откровенно велики. Модель редкая, нужного размера нет. Вот они — муки творчества. «Костя, иди сюда, — подзывает Людмила Марковна, — проводишь меня к гримерке, а то башмаки спадают». Несмотря на неудобства, Гурченко отдает должное дизайнерам — оригинально придумали: открытые, летние по стилю туфли — и вдруг на меху!

Очередной наряд (пиджак Moschino; топ Ermanno Scervino; юбка Etro) полностью меняет ее облик — походку, выражение глаз, пластику. Она, истинная актриса, вживается в одежду, словно в роль. Комментарий следует незамедлительно: «Агрессивный шок. Эффектно и одновременно оригинально. Правда, на один выход. Это костюм в стиле „Майкл Джексон в его лучшие времена“. Только на итальянский манер. Второй раз подобное уже не наденешь. Хотя все эти наперстки, кольца и яркие пуговицы — привет из восьмидесятых, но это уместно и сегодня. Главное понять, какой смысл кроется в этом наряде — наверное, он в большей степени предназначен для вечерних неофициальных выходов в свет. Эпатажно и в то же время молодежно. Но не чересчур».

«А»: Скажите, вы принимаете участие в работе над костюмами для своих фильмов? Я слышал, что на «Мосфильме» платья, сшитые для Гурченко, лежат мертвым грузом: потому что никто больше не в состоянии в них влезть…

Гурченко: «Ну вы же сами видите — с талией у меня постоянные проблемы. (Вижу — всем бы такие проблемы! Каждый наряд приходится подкалывать и прищипывать, чтоб не болтался на талии. — Авт.) Помню, когда я снималась в фильме «Любовь и голуби», мне подкладывали под платье какие-то «утолстители», оборачивали в три слоя, чтоб я в кадре выглядела пополней. После выхода фильма в прокат многие были уверены, что я поправилась.

Вообще в кино все по-другому. Художники по костюмам почти всегда относятся ко мне с пониманием. Свое мнение о внешнем виде я знаю — свой вкус, свой взгляд, свои предпочтения. Как у любого режиссера — «свое всегда при себе». А вот умение выслушать что-то свеженькое, какой-то новый взгляд на туалет — это тоже дорогого стоит. Поэтому я беру самое прекрасное из подсказанного мне художником по костюмам, привношу какие-то свои соображения — и порой получаются неплохие наряды. Несколько таких профессионалов на моей памяти было… Например, когда мы работали над фильмом «Старые клячи», художником была Наталья Иванова. Она очень четко чувствует атмосферу, настроение артиста. Она — мягкий, гибкий человек с фантазией. Без этих «как я хочу, так и будет!» Мы с ней давно работаем, еще с фильма «Рецепт ее молодости». Она знает меня, чувствует мой стиль…"

Поднимаемся на второй этаж. Предстоит новая съемка. На Людмиле Марковне наряд, вызвавший бурю эмоций. Короткая дубленка и платье, расшитое пайетками и шелком (дубленка с воротником из степной лисицы, платье и сумка из меха козлика Ermanno Scervino; ремень Moschino). Окинув взглядом мизансцену и кованые перила, Людмила Марковна не дает фотографу и рта открыть: «Вася, ничего не говори! Я уже научилась понимать тебя с полуслова. И что нужно делать, и как встать… В общем, все сделаю в лучшем виде».

Во время съемок актриса вспоминает, что, к сожалению, оставила дома большую часть собственной бижутерии: бабочки, брошки и прочие милые дамские штучки: «Надо было захватить». Зато шубка удостоена наивысшей похвалы: «Такой наряд нравится мне больше остальных. Когда все уже испробовано, переходишь к подобным вариантам. Он поражает, заставляет млеть и восхищаться! Сочетание меха с вечерним платьем — что-то волшебное, что-то от современной Золушки. Очень сказочно и очень тепло. Для меня это немаловажно — ощущать тепло, а значит, комфортно себя чувствовать».

«А»: А у вас есть какие-то предпочтения в цвете? Какая гамма вам больше всего идет?

Гурченко: «Когда мне было двадцать, я любила только черный, серый и болотные цвета. Потом прибавились белый, розовый, черно-белая клетка, за ними красный… но редко. Маренго. Розовый — тоже ничего. Фиолетовый — не очень люблю. Вы знаете о таком понятии, как «одеваться по пятну»? В кино есть неписаный закон: если снимается крупный план — необходимо, чтобы на голове или на шее был какой-то такой дополняющий «шик», деталь. Брошь, например. Если снимается средний план, то на платье платок красивый надо прикрепить. Должно быть нечто, чтобы… сразу — ох! Допустимы две или даже три детали (хотя перебор не приветствуется). К примеру, серьги или бусы — вещи, которые являются знаковыми. Но если ты в черном, то к этой строгой «черности» лишний знак уже нежелателен. Зато должна быть какая-то оригинальная прическа. Умные люди в подобных случаях черный шарф, например, красиво преподносят. Или лацканы могут быть атласные, или манжеты бархатные. В этом тоже прослеживается «игра по пятну».

Новая съемка: Гурченко уже переоделась в зеленоватый «гусарский» наряд. Вася забирается на небольшой помост, чтобы снимать сверху, но примадонна против. Она уверена, что снизу ракурс лучше: «Иначе не будут видны вот эти рюшечки на брюках…» Вася соглашается. Наш творческий потенциал начинает потихоньку сходить на нет. Съемочная группа падает от усталости. Кто-то предлагает сделать перерыв. Но Людмила Марковна неумолима и полна энергии: «Нет, не надо перерыва. Если я сейчас позволю себе расслабиться, потом уже не соберусь». Остается только удивляться и гадать, как ей это удается: перемерить столько нарядов, весь день ходить на каблуках (она не ходит на них, а порхает) и так держаться! Кстати, Зверева снова нет. Со словами «это все безумно сексуально» он тает на горизонте. Может, снова пошел клеить ресницы?

Новая смена амплуа (костюм, расшитый пайетками и шелком Ermanno Scervino; сумка Etro) и новые впечатления. И снова — позитивные: «Элегантно: гусарский наряд. Но в то же время, повторюсь, деловой. Он сшит как будто специально для меня — комфортно, без излишней яркости и чопорности. Стопроцентное попадание. Правда, на работе такой костюм выглядел бы чересчур празднично, а на вечеринке — чересчур незаметно. Зато удобно».

На последней съемке власть окончательно переходит к звезде. «Вася, теперь я сама выберу место съемок, хорошо? Было бы неплохо, если б ты снял меня на лестнице. Как? А так вот — снизу. Как будто я на тебя иду, понял?» На Гурченко все те же туфли (которые велики на несколько размеров). Я беру ее за руку — в надежде проводить вниз по лестнице. Но она останавливается… снимает туфли, вручает их мне и босиком по холодным ступенькам спускается на первый этаж.

«А»: Мужчину характеризует его дорогая обувь. А женщину?

Гурченко: «Рот. И глаза, и зубы. У нее может быть заурядная внешность, но добрая улыбка, и — все! Она уже светится изнутри. Улыбка — это радость лица».

«А»: Какую помаду предпочитаете?

Гурченко: «Я вообще не люблю красить губы. Просто теперь такая мода пошла, поэтому крашу. Сейчас накрасил губы — и это считается естественным. А раньше — попробуй намажь. Сразу складывалось неправильное отношение к тебе, да и не нужно нам это было… Сегодня ты просто пародируешь, но все равно ясно — это не ты. Это то, чего тебе не удалось сделать раньше. Реализация нереализованного. То же самое — сегодняшняя фотосессия, о которой раньше и думать было запрещено. Вы что? Это же чересчур вызывающе…»

«А»: Ваш любимый аромат?

Гурченко: «У меня их несколько. «Chanel № 19», «Y» от Yves Saint Laurent, «Madam Rochas», зайцевская «Маруся».

«А»: Тогда — чем должен пахнуть мужчина?

Гурченко: «Не важно — чем, главное — как. Чтобы мужчину хотелось не только на расстоянии. Чтобы можно было подойти, понюхать… и просто не устоять. Раньше мне очень нравились мужчины-красавцы. Наверное, это связано с детством, с американским кино: голод, холод, и вдруг — мечта! Потом это прошло. Мне всегда хотелось встретить мужчину, похожего на папу, потому что он был человеком, который может защитить маму, меня, семью».

Съемка окончена. Фото на память: Зверев обнимает Гурченко и командует Васе: «Снимай!»

Перед тем как распрощаться, Гурченко резюмирует: «Я очень довольна тем, что получилось. Только теперь, сидя на диване и попивая зеленый чай, я могу позволить себе расслабиться. Пару дней назад я прилетела с гастролей и была просто никакая: ну очень уставшая. Еще вчера, допустим, я бы такой напряженный график не осилила. Но поднакопила энергию… и вроде неплохо сработала. Я давно усвоила, что во время съемки надо держаться молодцом, не давать себе пауз и не уставать (это киношная закалка). Иначе — проигрыш… Сегодня под вечер я уже немного устала, но, зная, что этого нельзя показывать, работала как ни в чем не бывало… Не знаю, мир или не мир, но кого-то красота точно должна спасти. Мне так кажется. Да и сам процесс — поход по магазинам, выбор нарядов — это своего рода праздник. Этот бег, эта кутерьма, этот график — в них есть что-то необыденное. Ведь главное в жизни — не быть банальной!»