Архив

В джазе только дедушки

Георгий Гаранян: «Я горжусь своей женой!»

Георгий Гаранян является легендой отечественного джаза. Лауреат международных конкурсов, он был первым джазменом, удостоенным звания народного артиста РФ.
Энергии, бодрости и темпераменту этого человека можно только позавидовать.

20 ноября 2008 18:44
1772
0

Георгий ГАРАНЯН является легендой отечественного джаза. Лауреат международных конкурсов, он был первым джазменом, удостоенным звания народного артиста РФ.

Энергии, бодрости и темпераменту этого человека можно только позавидовать. В свои 74 года он не только руководит тремя биг-бендами, выступает как солист, разъезжает с постоянными гастролями, пишет музыку (причем не только джазовую), но и каким-то образом успевает вести джазовые программы на радио и телевидении. Несмотря на позднее время выхода в эфир, его джазовая телепрограмма «Джем−5» (телеканал «Культура») пользуется неизменной популярностью.


«Понял, что играть совершенно не умею, и отказался от сольных партий»

— Георгий Арамович, не так давно в Кремлевском дворце состоялся концерт, посвященный 50-летию вашей творческой деятельности. Хотя по первому образованию вы не музыкант.

— Совершенно верно, моя судьба совсем не похожа на жизненный путь большинства музыкантов. У меня все было иначе. Так сложилось: главное из того, что знаю и умею, досталось самостоятельным трудом: и английский язык, и компьютерная наука… А то, чему учили в аудиториях, к сожалению, слабо могу применить. По образованию я инженер, окончил Московский станкоинструментальный институт. Правда, после защиты диплома ни одного дня по специальности не работал, сразу же пошел в Москонцерт. Довольно забавная история произошла в 1982 году, когда мне присуждали первое мое артистическое звание. Документы, в том числе об образовании, пришли в президиум Верховного Совета РСФСР, где начали недоумевать: зачем инженеру звание заслуженного артиста? Хотя музыкальное образование у меня тоже есть, причем довольно своеобразное: я сдал за один день экстерном все экзамены за дирижерские курсы при консерватории.

— А как появился в вашей жизни саксофон — инструмент не столь уж и распространенный в наших краях полстолетия назад?

— Знаете, жизнь полна парадоксов. Так получилось, что на главном в своей жизни инструменте я научился играть от нечего делать. Я был старостой в институтском оркестре, играл на фортепиано, и мне дали отремонтировать саксофон. Я принес его домой, посмотрел: игрушка занятная, красивая. С этого все и началось. Попробовал играть. Вроде бы получилось, и я даже имел некоторый успех у снисходительной публики. Но это сослужило мне плохую службу, укрепив в заблуждении, будто я уже мастер. И только через два года, когда я поступил в оркестр Лундстрема, понял, что играть совершенно не умею. Я по собственной воле отказался от всех своих сольных партий, взял те, что поскромнее, и занимался с утра до ночи.

— Свою профессиональную деятельность вы начинали со знаменитым оркестром Лундстрема?!

— Да, в 50—60-х годах прошлого века я играл в нем восемь лет. Это был мой первый по-настоящему профессиональный оркестр. До этого я участвовал в каких-то полусамодеятельных коллективах. Но мне повезло: меня заметил Олег Леонидович и пригласил к себе. Группа саксофонов состояла из пяти человек, для меня открыли вакансию шестого. Я оказался первым советским человеком в этом коллективе, потому что весь биг-бенд состоял из шанхайцев — наших эмигрантов, живших в Китае и захотевших вернуться на родину. В течение восьми лет, почти ежедневно наблюдая, как Лундстрем работает, я очень многому у него научился.

— А конфликты когда-либо между вами возникали?

— Изредка. Вот однажды я, человек, по большому счету, непьющий, во время наших гостролей в Киеве зашел в какой-то ресторанчик и обнаружил там совершенно неотразимое вино. И хотя я вино не пью, оно мне так понравилось, что я мало того, что сам довольно много выпил за обедом, туда же пригласил моих друзей — нескольких ведущих солистов, которых я привел за собой в оркестр, — и всех напоил. На вечернем концерте мы были в ужасающем виде, и на следующий день, когда наступило отрезвление, мы все получили по выговору. Я тогда играл на виброфоне, и помню, что никак не мог догнать оркестр, то есть мне все время казалось, что оркестр меня обгоняет…


«С Андреем Мироновым у нас была общая страсть к музыкальной технике»


— После оркестра Лундстрема вы работали в эстрадном оркестре Всесоюзного радио Вадима Людвиковского. А затем создали знаменитый и по сей день ансамбль «Мелодия» — единственный оркестр, записавший несколько пластинок с Владимиром Высоцким. Как вы с Владимиром Семеновичем познакомились?

 — Это было в 1973 году. Однажды в Доме звукозаписи на Качалова он, уже тогда знаменитый на всю страну актер и певец, подошел ко мне и предложил записать два диска с его песнями. Я, естественно, удивился, ведь в те времена не то, что записывать, но даже и исполнять Высоцкого считалось крамолой. Но он, к моему удивлению, сказал, что обо всем договорился, и, действительно, вскоре поступил официальный заказ, и руководство Всесоюзной фирмы грамзаписи «Мелодия» выписало нам наряды на запись сорока песен.

— И как сейчас вспоминается вам время работы с Высоцким?

— Володя не был профессиональным композитором, он нам предоставил записи своих песен, которые надо было сначала расшифровать, а затем написать по ним партитуры, и эта работа, надо сказать, не из легких. Чтобы развлекать нас во время долгих и утомительных сессий записи, он время от времени брал гитару и пел свои песни. Именно тогда мы впервые услышали песни про город Будапешт, про Мишку, которого не пустили в Израиль по пятому пункту и массу других. И все ждали, когда будет очередной перерыв, чтобы послушать новые песни.

— Работая в оркестре Комитета кинематографии, вы познакомились со многими замечательными артистами…

— Действительно, мне повезло. Я дружил и работал с такими великими людьми, как Андрюша Миронов, Шура Ширвиндт, Миша Козаков и многими другими. Вот, например, Миша Козаков — человек очень интересный и сложный, и каждый раз, когда я с ним заканчивал очередную картину, давал себе слово, что больше никогда с ним работать не буду. Но проходило время, и я про это решение забывал, потому что Миша — великий человек и ему можно простить все.

Помню, однажды мне пришлось его «обмануть». Это было во время съемок «Покровских ворот»: в том месте, когда Броневой вызывает «скорую помощь» и героя везут в больницу, нужно было написать что-то вроде циркового галопа. Я показал на рояле Мише несколько вариантов, которые ему совершенно не понравились. Мне же казалось, что эту музыку можно интересно оркестровать, я записал придуманное нотами и принес в студию. Во время репетиции Миша приходит в студию и спрашивает: «Что это вы такое тут симпатичное играете?» Я ему отвечаю, что это тот же галоп, который я ему показывал, разложенный на оркестр. Он только засмеялся.

— Вы ведь и с Андреем Мироновым тоже дружили?

— Мы с Андреем дружили. Нередко вечерами выпивали, болтали о жизни, и еще у нас была общая страсть, как и у многих людей в то время, к музыкальной технике хай-фай. У него были домашние колонки Инхинти, а у меня были Джимбелы — фантастические для того времени. Правда, когда нашей семье понадобились деньги, я вынужден был их продать. Ну и бывало, что, посидев за столом и включив аппаратуру, мы начинали выяснять достоинства и недостатки наших колонок. Для этого мы выходили из-за стола и начинали перемещаться по комнате, иногда даже на четвереньках, чтобы послушать, а как в дальнем углу звучат высокие частоты, а как в ближнем — нижние. Лариса Голубкина, наблюдая за нами, иногда просто приходила в ужас.


«Чтобы музыка нравилась публике…»

— За последние лет 20—30 музыка стала намного более технологичной. Не могу вас не спросить и о том, как вы относитесь к использованию в музыке электроники?

— Я не из тех, кто руками и ногами держится за старое доброе время. Прогресс я приветствую. И там, где это приносит пользу, являюсь сторонником всего нового. С «электричеством» я работаю очень давно. Мое первое выступление с применением компьютера состоялось еще в конце мая 1986 года, в доме культуры Института стали и сплавов. Хотя и задолго до появления персональных ЭВМ я общался с различными самодельщиками, и у меня всегда были какие-то совершенно невероятные ревербераторы и прочие диковинные в ту пору устройства.

— Вот вы говорите, что являетесь сторонником всего нового, однако последние годы вы играете в основном мейнстрим, а где же творческие поиски и эксперименты?

— Главная тенденция последних лет и у нас, и на Западе, где тоже никаких экспериментов не видно, — это движение в сторону качества. Все сходятся на том, что джаз должны играть профессионалы, и так, чтобы их музыка нравилась публике. Джазмены 50—70-х годов упустили один важный момент: они перестали обращать внимание на аудиторию.

Вот одна хорошо известная история. Дюк Эллингтон в 50-х годах потерял почти всю свою публику из-за экспериментов по скрещиванию негритянской музыки с симфонической, и если бы не триумфальное выступление на нью-йоркском фестивале в 1957 году, где он сыграл простой блюз, то былую популярность себе Эллингтон, наверное бы, не смог вернуть. Колтрейн со своими экспериментами пришел к тому, что его пластинки перестали покупать. И так далее. Понимаете, эти новации интересны для музыкантов, но не для большой аудитории.

— Несмотря на колоссальную загруженность, вы успеваете вести и телепрограмму «Джем−5» на «Культуре». Расскажите, как она появилась?

— У нее есть своя предыстория. Руководство канала «Культура» давно хотело снимать джаз. И какое-то время назад на улице Хачатуряна был арендован клуб, в котором создали настоящую джазовую телестудию, и там снимались выступления наших различных джазменов. На этой площадке было сделано много интересных записей. Правда, к тому моменту, когда меня пригласили вести программу, джазовая телестудия была закрыта, и сейчас мы ставим в эфир записи выступлений знаменитых джазовых коллективов, сопровождаемые моим подробными комментариями. К сожалению, сейчас кроме «Джема−5» на нашем рынке нет ни одной другой джазовой программы, хотя потребность вне всякого сомнения имеется.


Суп от народного артиста

— У вас телевизионная семья. Младшая дочка Вероника сейчас работает на французском телевидении. Супруга Нелли Закирова раньше работала на НТВ, а сейчас снимает документальные ленты для Первого канала.

— Я горжусь тем, что, когда у Первого появляется необходимость снять какой-либо серьезный фильм, например о Борисе Покровском, гастролях Большого театра в Лондоне и так далее, такую работу зачастую поручают именно ей. Потому что Нелли очень вдумчивый человек, она работает упорно, целеустремленно и на сто процентов эрудированно.

К каждому фильму она очень глубоко готовится. Я никогда не видел, чтобы люди делали такую громадную кропотливую предварительную работу. Не так давно она закончила фильм про одного из самых талантливых современных балетмейстеров — Юрии Григоровиче. Она снимала его выступление в Турции, которое проходило в древнем амфитеатре в сопровождении местного оркестра. Так что когда фильм выйдет на экраны, зрители смогут насладиться этой своеобразной экзотикой и красотой.

— Как вы относитесь к тому, что ваша супруга занимается работой помимо дома и часто оставляет вас в Москве одного?

— Ну не так часто. Она не состоит в штате Первого канала, а работает только по заказу, и это не мешает ей заниматься домом. Более того, все, что делается по дому, — это целиком ее заслуга. Со мной в этом отношении гораздо сложнее, я очень занят и редко могу уделять внимание дому.

— Вы легко ее отпускаете в очередную командировку?

— Честно говоря, меня никто так особо и не спрашивает. Но работа есть работа, и если по работе надо куда-то уехать, то почему бы и нет. Да и таких уж длительных командировок у нее не бывает. В Турцию она ездила всего на неделю, в Лондоне она была дней 20. Я ее всегда отпускаю, плохо, но отпускаю.

— Я знаю, что вы виртуоз не только на сцене, но и на кухне.

— Да, кулинария — одно из моих хобби. Нелли выросла в Ташкенте, где окончила факультет журналистики, и привезла с родины очень много блюд, некоторые из которых теперь готовлю я. По признанию знакомых, особенно хорошо у меня получается узбекский плов, далма и азербайджанский суп пети. Помню, как-то наши друзья заказали в ресторане суп пети и были сильно разочарованы тем, что он оказался совсем не таким вкусным, какой пробовали у нас. Я им сказал, что так и должно быть, потому что где еще им предложат суп от народного артиста?

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен