Архив

«Последний самурай»

Отставного капитана Натана Олгрина отрывают от очередного стакана бурбона глупым предложением отправиться в Японию и обучить забритых в императорскую армию крестьян худо-бедно обращаться с винтовкой. Капитан, поломавшись для виду пару минут, все же гонится за длинным долларом и убывает в далекий Токио…

16 февраля 2004 03:00
979
0

Реж. Эдвард Цвик.

В ролях: Том Круз, Кен Ватанаби, Уильям Атертон и др.



Отставного капитана Натана Олгрина отрывают от очередного стакана бурбона глупым предложением отправиться в Японию и обучить забритых в императорскую армию крестьян худо-бедно обращаться с винтовкой. Капитан, поломавшись для виду пару минут, все же гонится за длинным долларом и убывает в далекий Токио. Через несколько дней ему предстоит выступить с отрядом трусливых и необстрелянных новобранцев против группы самураев-повстанцев. Отряд примет мученическую смерть, а Олгрин попадет в плен к головорезам. Придет в себя, выпив залпом бутылку сакэ, проникнется уважением к загадочной самурайской душе и начнет новую жизнь.

Когда я собирался на премьеру, одна сотрудница поинтересовалась, о чем этот фильм. Я пересказал ей синопсис. Девушка тут же позвонила подруге и выложив все, о чем Мойше напел, сделала ошеломительное резюме: «Одни драки, никакого психологизма. Я не пойду».

Зря не пошла. Этого самого психологизма в «Последнем самурае» — по горло. Если капитан бухает — значит, он хочет забыть о том, как когда-то, подчинившись приказу, вырезал мирную индейскую деревушку. Если на вопрос императора об индейцах он, гордо вскинув голову, отвечает: «Это очень храбрые воины» — значит, априори симпатизирует врагу. Потому что самураи и индейцы — это те же яйца, вид сбоку. Только одни с врагов скальп снимают, а другие гуманно отрубают голову. Мужества, чести и силы у них примерно поровну.

Весь фильм — набор пошлостей и штампов высшей голливудской пробы. Изобретательные диалоги («Я убил твоего брата». — «Он был храбрым воином и принял достойную смерть»). Выразительные взгляды. Какой-то намек на любовную коллизию между капитаном и женой убиенного им самурая. Маслянистая слеза на небритой щеке Тома Круза в финале. Тошно. С другой стороны, режиссер Цвик не поскупился на батальные сцены, щедро разбавив ими психологизм (привязалось же это идиотское словечко), — 2,5 часа экранного времени выдержать достаточно легко. Все, в общем, сбалансировано. Но как-то мерзко. Помните анекдот про фальшивые елочные игрушки, которые выглядят как настоящие, но совершенно не радуют? К «Последнему самураю» сложно придраться, но еще сложнее его заподозрить в чем-то хорошем. Да и вообще, снимать кино про самураев после тарантиновского «Убить Билла» — обречь свою картину на сравнения с вышеупомянутым. А сравнения будут ясно в чью пользу. Уж явно не в пользу психологизма. Все, больше вы этого слова в журнале не встретите.