«Наверное, начинать день с водки было бы неправильно, — резонно заметил Вадим Степанцов. — Раньше я мог, а теперь как-то стремно». Сказано — сделано. Два зеленых чая и фруктовый десерт для магистра Ордена куртуазных маньеристов. Магистр выглядит очень бодро, и свежий шрам над глазом его только украшает. Как выясняется, трофей был получен в боевой обстановке.

— Все было очень банально. На концерте перед сценой сидела большая компания, и там была какая-то бабища, которая стала просить нас исполнить что-то другое. Потом она со своим спутником-американцем стала кидаться хлебными корками. Я сказал: «Ребята, прекращайте, потому что будет большая кровь». Как в воду глядел. Американец зассал и прибежал с коньяком мириться. Но мой музыкант грубо его толкнул, и понеслось. Америкоса превратили в бифштекс, а баба его кинула бутылку и попала в меня. Для меня все это закончилось Склифом.

— Какой ужас. Давай лучше об Ордене куртуазных маньеристов, который отметил на днях свое 15-летие…

— Орден распался на две концертные бригады. Название ордена осталось за моим кланом, куда входят я, Саша Вулых и наш нижегородский товарищ Александр Скиба. А левые радикалы — это Константэн Григорьев, Андрей Добрынин и Дима Быков. Разногласия у нас и идеологические, и экономические. Ребята немножко заигрались с тусой вокруг газеты «Завтра». Совсем у них крыша поехала на старости лет. Стали прям лимоновцами, готовыми выступать вместе с Летовым на Лубянке в поддержку коммунистов. Я и сам готов бесплатно играть перед читателями «Завтра», не все же маргиналы, есть и приличные люди, которым просто по жизни не повезло. Но площадки навроде Лубянки использовать просто глупо.

— Орден наверняка создавался как нечто несерьезное…

— И при этом просуществовал 15 лет, ни одно литературное движение столько не жило. Идея была моя. Просто в 88-м году настолько достала вся эта угарно-перестроечная очернительская литература и журналистика, что захотелось сделать антитезу. Получилось неплохо. Первые сборники были эстетскими, игривыми и совершенно оторванными от жизни. А потом произошла смычка «Бахыт Компота» и куртуазных маньеристов.

— Мне всегда казалось, что для тебя стихосложение всегда было важнее музыки, аранжировок, студии и т. д…

— Совершенно верно. Вся дискография группы может вызвать оторопь, особенно у неподготовленного человека. Если «Пьяная, Помятая Пионервожатая» — это рок-н-ролл, то «Раздень Меня По Телефону» — это больше ВИА по музыке, а «Бог, Клубника И Павлин» — такой крен в эстраду, что страшно становится. При этом я всегда вспоминаю о еще одной группе на букву «б». «Битлз» называлась — так вот, и им было плевать на стили. Другое дело, что продюсер им попался хороший. А у нас такого не было, точнее, работал с нами Александр Яковлевич Талмацкий, но за два года сотрудничества случилось четыре бесплатных выступления, и нам такое продюсерство надоело. У нас, конечно, есть смутные представления о звуке, но есть и своя интонация. Вот сегодняшний поп-рок. Дать, например, песню Газманова спеть Шевчуку, и наоборот. Никто ничего не заметит, потому что полные родники «купола-колокола». Если ансамбль «Тату» будет петь вещь Бутусова «Небу Так Надо», то опять подмены не заметят. И там, и там намеки на смысл и общая словесная невнятица. А уж после того как «Наше радио» расписалось в репертуарном бессилии «Неголубым огоньком», я уж не знаю, кому верить и куды бечь. А «Бахыт Компот», будучи не форматированным ни подо что, стал флагманом индепендента. Это приятно и почетно.

— Музыка «Бахыт Компота» в какой-то мере отражает твои личные пристрастия?

— Для меня важнее словесная подача. Но если говорить о моем новом проекте «Бедлам Капелла» (смысл таков: чтобы оставить буквы «Б» и «К» в напоминание о «Бахыт Компоте»), то там органично и провокационно сочетаются романсы эпохи Дениса Давыдова и Вертинского с подворотенным дембельским шансоном.

— Концерты «Бахыт Компота» и перформансы куртуазных маньеристов, наверное, отличаются друг от друга публикой и настроем…

— Публика чем-то похожа. У этих людей все в порядке с чувством юмора, а количество извилин в голове превышает две. А еще барышни на наших концертах весьма приятные, симпатичные и умные. Я, конечно, многое не одобряю, хотя уже привык, что к нам приходят со своим пивом и шампанским. В Музее Маяковского, где мы часто устраиваем вечера, сначала ругались, но потом смирились. Правда, распитие не мешает публике внимательно слушать.

— Ну, для молодежи это и правда интересно, потому что почти вся твоя поэзия бьет ниже пояса. После сорока, наверное, сложно такое сочинять?

— Если эта тема потеряет для меня интерес хотя бы на визуальном уровне, я умру как художник. Другое дело, что и я и другие маньеристы балансируем на грани приличия и удерживаем это равновесие. Нам удается не свалиться туда, где покойный Хой и ныне живущий Шнуров. Можно сказать про ЭТО более игривыми и приятными для дам выражениями. Я, конечно, понимаю, что теряю какой-то сегмент публики, но тот же Шнуров повторять слово «х…й» до конца жизни не будет. А судя по шлягеру «Мне бы в небо», он уже готовится к концерту в Кремле.

— Ты помнишь свою первую песню?

— Боюсь, что ей стала «Король Оранжевое Лето». Я в 84-м году познакомился с Хавтаном, который тогда был очень грустный после арестов и психушек Жанны Агузаровой, но все же хотел написать песню. Я предложил ему текст, который написал еще в армии. Помню, прошел курс молодого бойца, потом дедушки поднапрягли, ну, я борзый был, и вдруг крыша поехала, захотелось мне убежать. Дезертиром не был, потому что отсутствовал меньше трех суток, но самоволка на трое суток случилась. И вот сидел на холме, смотрел на солдатиков из другой части и написал «Король Оранжевое Лето». Правда, текст был жестче.

«Король оранжевое лето, золотоглазый хулиган,

Молотит солнцем, как кастетом,

По нашим буйным головам".

Товарищ Хавтан смягчил углы, и песня получилась мегашлягером. Потом текстов накопилось много. Я таскался с ними к металлюгам, группам «Мастер», «Тяжелый День». Но они не врубались, потому что были и остаются нежными и попсовыми, им нужно поменьше слов, побольше слез. А потом был «Бахыт Компот».

— Музыка тебя по-прежнему кормит?

— Я этим живу, и моим музыкантам музыка дает карманные деньги. Но в «Бахыт Компоте» все занимаются чем-то еще. Скажем, десять лет назад барабанщик и клавишник тырили с тачек колеса и еще какую-нибудь хрень. Но потом, когда по ним стали стрелять с балконов, они решили с воровской карьерой завязать. Сейчас они занимаются электроникой, перегоном машин и т. д. Басист у меня совладелец автосервиса, и все это меня очень радует. Мы можем быть не бодрыми, а ленивыми. И это замечательно.

— Тебе не кажется, что переход на литературную деятельность для тебя стал бы весьма органичным?

— В литературе все честнее, потому что она (в смысле не трэш, а литература) доходов не приносит. То есть 600—800 долларов за реально хорошую книжку. А за четыре строчки для хита группы «Тату» «Мальчик Гей» я получил 12 тысяч у. е. Так что литература, точнее ее положение, в каком-то смысле очищает.