Архив

Салям алейкум, Mосква

Господин Акрам Хазам — шеф-редактор московского бюро катарского канала «Аль-Джазира». Того самого, по которому часто показывают пленки с обращениями бен Ладена и других террористов. Так уж сложилось, что в России о существовании «Аль-Джазиры» узнали только после показа этих записей в эфире наших телеканалов. И название «Аль-Джазира» у нас неизбежно ассоциируется с чем-то зловещим и таинственным. Между тем во всем мире сегодня эту телекомпанию называют ни много ни мало арабским CNN.

24 мая 2004 04:00
1292
0

Господин Акрам Хазам — шеф-редактор московского бюро катарского канала «Аль-Джазира». Того самого, по которому часто показывают пленки с обращениями бен Ладена и других террористов. Так уж сложилось, что в России о существовании «Аль-Джазиры» узнали только после показа этих записей в эфире наших телеканалов.

И название «Аль-Джазира» у нас неизбежно ассоциируется с чем-то зловещим и таинственным. Между тем во всем мире сегодня эту телекомпанию называют ни много ни мало арабским CNN.



— Акрам, для начала хотелось бы понять, чем занимается «Аль-Джазира» в России? Что вы рассказываете о нас арабскому народу и почему решили открыть здесь корпункт?

— Понимаете, Россия — очень большая страна. Она имеет разностороннее влияние по всему миру — культурное, социальное, политическое, экономическое. Поэтому мы открыли здесь свое представительство. Мы показываем Россию с разных сторон, поскольку она разная. Помимо обычных новостей о вашей стране снимаем спецрепортажи, документальные фильмы. У нас были сюжеты о Большом театре, о театре «Ромэн», Театре оперетты. Здесь можно найти очень много самых разных сюжетов — от цыган и оружия до памятников и рукописей.

— Неужели арабский народ действительно так интересуется нашей жизнью?

— Любая вещь интересна. Вопрос не в том, ЧТО показывать, а КАК показывать.

— А что касается политических моментов, на «Аль-Джазире» освещали, например, инаугурацию нашего президента?

— Конечно. И акцент в сюжете был сделан на основные направления деятельности, которые Путин выбрал себе на второй срок, на реакцию аналитиков и обычных людей, как они оценивают его действия и что ожидают в будущем. Кстати, были серьезные замечания. Люди сказали, что если первый срок они восхищались его деятельностью просто потому, что сравнивали это с временами Ельцина, то сейчас Путин уже освободился от этого следа, поэтому дальше ему будет очень сложно.

— Вы были аккредитованы в Кремле?

— Нет, в тот день там никто не был аккредитован, кроме Первого канала.

— А вообще у ваших журналистов возникают проблемы с допуском на какое-либо российское мероприятие?

— Нет, таких проблем никогда не было, слава богу. Пускают везде. Кстати, не только в Москве, но и по всей России. Чувствуется, что везде к нам относятся хорошо.

— Зато в Белоруссии, я слышала, у вас возникли сложности во время записи интервью с Лукашенко?

— Да, но это было давно. Просто его пресс-служба вырезала 15 минут нашего интервью, где я задал Лукашенко три вопроса, не входящих в заранее согласованный список. Больше никаких проблем не было, потому что желания поехать в Белоруссию больше не появилось.

— Все сюжеты, которые вы снимаете здесь, попадают в эфир «Аль-Джазиры»?

— Абсолютно.

— Интересно, какой репортаж о России признали самым интересным?

— У нас был документальный фильм «Крымские татары», он даже получил золотую медаль на международном фестивале. Очень сильный был фильм под названием «Арабские рукописи Петербурга», за него наши журналисты тоже получили награды. А сюжет, после которого зрители завалили «Аль-Джазиру» письмами с просьбой повторить его, был о вашем чемпионе мира 1956 года по велосипедным гонкам, который сейчас стал грузчиком. Нашим людям интересны человеческие судьбы.

— Слышала, у вас есть планы открыть вещание «Аль-Джазиры» на русском языке?

— Был такой план, но пока нет возможности. Знаете, с вашей бюрократией… Может быть, еще лет через десять получится.

— Виной только бюрократия или находятся другие причины? Чем объясняют отказ?

— Естественно, прежде всего все зависит от законодательства. Политические причины здесь отсутствуют. Судите сами — недавно МИД России даже защитил «Аль-Джазиру», когда ее сильно критиковали. (США выступили с просьбой к властям Катара наложить ограничения на деятельность «Аль-Джазиры» в Ираке. — МКБ.) И МИД сделал заявление, что они с тревогой следят за развитием событий вокруг нашей телекомпании. Мы были им очень благодарны.

— Вы имеете в виду критику за показ кадров с пытками, которые устраивают американские солдаты?

— Да. И я, кстати, не понимаю, почему здесь не показывают этих кадров. Наверное, не хотят сказать людям, что с правами человека в США не все в порядке. Весь мир в ужасе от этих картинок. От страны, которая хвалится самой большой свободой. Не думаю, что Первый канал или канал «Россия» такие бедные, что не могли получить эти кадры. Это просто политика.

— На самом деле и у простых российских обывателей, которые мало знают о вашем канале, складывается не очень положительное отношение к «Аль-Джазире».

— А это все только благодаря некоторым вашим средствам массовой информации. Знаете, когда сложилась известная ситуация вокруг НТВ, «Аль-Джазира» в знак солидарности сделала об этом репортаж. А позже НТВ, и в частности Леонид Парфенов — очень неблагородный человек, — назвал «Аль-Джазиру» рупором террористов. Без доказательств, без ничего. Просто сказал глупость. Но когда НТВ попросили дать им нашу студию в Ираке, чтобы Савик Шустер провел там прямой эфир «Свободы слова», я им предоставил ее бесплатно. Просто хотел показать, насколько террористы щедрые.

— Вы считаете, что у Парфенова не было причин назвать «Аль-Джазиру» рупором террористов? Ведь именно на вашем канале постоянно выступает с обращениями Усама бен Ладен. Почему-то эти пленки все время попадают на «Аль-Джазиру», а не на «Аль-Арабию», например.

— По одной простой причине. Вы знаете, сколько людей смотрит «Аль-Джазиру» — у нас 90 миллионов зрителей. Даже в пресс-службе Путина, прежде чем он дал интервью нашему каналу, смотрели, какая у нас аудитория. Любой человек — бен Ладен или кто-то еще — хочет, чтобы его увидело как можно большее число людей. И главное — мы ведь показываем не все из того, что записано на пленках, которые получаем от бен Ладена. Нам передают кассеты с записью на час-полтора времени, а в эфир из этого идет только минут пять — та часть из его обращения, которая содержит какую-либо новость. Все остальное — глупая пропаганда, идет в мусор.

— И все-таки террористы, передавая записи, уверены, что даже эти пять минут точно попадут в эфир. Вы же не выбрасываете эти пленки.

— Но они же видели наши выпуски. И если бы у них были какие-то претензии к тому, как мы подаем записи бен Ладена, не думаю, что они передали нам кассеты еще раз. А потом, что пугает вас в бен Ладене? Это ведь уже кружка! Возьмите Соединенные Штаты — там на улицах Нью-Йорка его полно: кукла бен Ладена, майка с бен Ладеном. В стране, где хотят положить конец борьбе с терроризмом, продают его на улицах в больших количествах. И почему-то никто не говорит, что это пропаганда терроризма. Поэтому слова Парфенова я называю просто глупостью. Он журналист, а совершенно не анализирует то, что происходит.

— Среди арабских телекомпаний у вас самый высокий рейтинг?

— Знаете, недавно был в Дубаи опрос, и «Аль-Джазира» получила 67%, «Аль-Арабия» — 11%, остальные уже пошли ниже.

— А по сравнению с BBC или CNN?

— В Интернете можно посмотреть — «Аль-Джазира» занимает в арабских страна× 14-е место по популярности, CNN — 27-е, а BBC, как ни странно, на 48-м. Это говорит только об одном — что люди у нас серьезно работают и преследуют именно журналистские цели. А не только делают пропаганду Бушу, бен Ладену, Путину и так далее.

— Согласна. Но вы же не станете отрицать, что, с одной стороны, вы занимаетесь профессиональной журналистикой, с другой — не было бы у вас таких высоких рейтингов и популярности в мире, если бы не те же пленки с бен Ладеном. Все-таки они сыграли очень большую роль.

— Мне очень трудно говорить с человеком, который не знает, что такое «Аль-Джазира», а просто читал о ней. Я вижу по вашим глазам, что вы не смотрите наш канал. Поэтому делать вывод о том, что популярность «Аль-Джазире» принес именно бен Ладен…

— Я знаю, что у вас показывают много интересных документальных фильмов и ток-шоу. Но у нас в России простые зрители, у которых нет спутниковых антенн, о вас услышали, только когда ведущие новостных выпусков на наших каналах стали произносить фразу: «В очередной раз катарский канал „Аль-Джазира“ показал пленку с обращением лидера террористов Усамы бен Ладена…»

— В Японии одна фирма купила права на шесть часов нашего эфира в день, они делают перевод, у «Аль-Джазиры» там появились свои подписчики. Подписчики есть и в Соединенных Штатах (там десять часов перевода), в Европе почти 4500 человек, которые не знают арабский язык, но являются подписчиками «Аль-Джазиры». Я не думаю, что они смотрят нас только потому, что видят бен Ладена. Например, недавно мы показали большой фильм под названием «Президент», Путин там тоже присутствовал. Поэтому зря вы говорите, что только от бен Ладена мы получили популярность. Я не в обиде за эти слова, просто не хочу, чтобы отсутствовали факты, а повторялись глупости. Вы спросите ваше телевидение, почему они больше ничего, кроме бен Ладена, с нашего канала не показывают. Вот раньше на РЕН-ТВ была программа «Реноме», и они часто показывали там какие-либо сюжеты, которые «Аль-Джазира» снимала о России. Тогда телезрители РЕН-ТВ видели, что «Аль-Джазира» делает в Москве. И даже ведущий говорил: «Мы на телевидении работаем 20 лет, но даже мы не нашли в своей стране таких тем, которые обнаружила «Аль-Джазира». Но потом эта рубрика закрылась.

— А вы пытаетесь как-то изменить ситуацию, чтобы у людей разрушалось негативное мнение о телекомпании?

— А зачем? Я на глупости не реагирую. Наоборот, смеюсь и продолжаю работать дальше. Нужно говорить с умными людьми, а спорить с глупыми — зачем?

— Как вы относитесь к ситуации с тремя россиянами, задержанными в Катаре по обвинению в убийстве Яндарбиева?

— Никак.

— А ваш головной офис не оказывает на вас давление, чтобы вы принимали официальную точку зрения, признавая их вину? Как вы освещаете здесь эти события?

— Вы знаете, когда некоторые арабисты из

МИДа видели наше прямое включение об этой ситуации, после эфира меня спросили: «А вы действительно от телеканала „Аль-Джазира“?» Я говорю: «А что, что-нибудь не так?» Они говорят: «Но вы же не отражаете ту точку зрения, которой придерживаются власти Катара». Они очень удивились, что на «Аль-Джазире» такой уровень свободы.

— То есть никакой цензуры и давления.

— Абсолютно.

— Интересно, а как вы освещаете наши чеченские события на «Аль-Джазире»?

— Очень подробно освещаем. У меня, например, два больших фильма о Чечне.

— И с какой точки зрения преподносите эту войну?

— Еще раз повторяю — мы не занимаемся политикой. Мы — носители информации. Когда мы освещали, допустим, взрыв Ахмада Кадырова, мы сказали, что Кремль и Министерство обороны считают, что это дело рук террористов. Некоторые аналитики сомневаются. Точка. То есть моя задача — не брать ни позицию Кремля, ни позицию некоторых аналитиков, которые сомневались в версии взрыва. Я просто отражаю события. Вот это и есть журналистика. Это только сейчас в разговоре с вами я могу высказать собственную точку зрения по этому вопросу. Но не буду этого делать. (Смеется.)

— Вы говорите, что цензура на канале отсутствует. А каким образом осуществляется руководство в принципе?

— У нас проводится ежегодное совещание, мы серьезно анализируем то, что сделали в прошедшем году. Что было успешно, что нет. Каковы показатели рейтинга. Естественно, как нормальные серьезные люди, составляем план, какие сюжеты будем снимать в ближайшее время. Руководство только подписывает бумаги, издает указы, приказы, занимается административными проблемами. А мы занимаемся творческими моментами.

— Как думаете, возможна такая ситуация, что на «Аль-Джазиру» начнут точно так же оказывать давление, как это было у нас с НТВ?

— Всякое может быть. Поэтому мы всегда говорим — «пока». Пока нет цензуры, пока мы свободны, пока работаем нормально. Все только «пока».

— Акрам, у вас в Москве хватает времени…

— На все. Слава богу.

— Я с удивлением узнала, что вы по профессии режиссер. И в свое время, приехав сюда из Сирии, окончили наш ГИТИС. Сейчас в театры часто ходите?

— В последнее время не так часто, работы прибавилось.

— Вообще жизнь в России вас, восточного человека, сильно изменила? Переняли какие-то чисто российские черты?

— Ну, я нормальный человек. Я танцую, я пью, я люблю пить кофе. У меня десять пальцев на руках и нос нормальный.

— Но чему-то вы научились от русских?

— Есть хорошая вещь — русская баня. А если после нее сразу упасть в снег… А если в целом, может быть, это будет обидно для вас, но я защитил себя от русской лени. Это когда нужно что-то делать только по приказу. А если нет приказа — человек сидит и ленится. Я защитил себя от этого.

— Слушайте, но в арабских странах все тоже делается очень неторопливо…

— Хуже, скажу вам. Но зачем сравнивать себя с худшим вариантом?

— У вас американские журналисты здесь, в Москве, никогда не брали интервью?

— Брали.

— И о чем спрашивали? Тоже приходили с «наездами»?

— Нет, почему? Я не обижаюсь, если есть провокационные вопросы. Наоборот, это интересно. Я не обращаю внимания только на глупости. А все остальное… Что такое журналист — это же провокатор? На самом деле. Поэтому чего обижаться?

— У вас в кабинете висят фотографии президентов и политиков, с которыми вы делали здесь интервью. В том числе господин Путин. Как вам наш президент при личном общении?

— Сделаю комплимент вашему президенту. Он мне очень понравился.

— Вот вы бы при личном общении и подняли вопрос о вещании «Аль-Джазиры» на русском языке. Хорошая была возможность.

— Зачем мне обсуждать с ним такие личные вопросы? Президент есть президент.

— А протокол был такой же строгий, как в Белоруссии? От согласованных вопросов нельзя было отступить ни на шаг?

— Нет, все было абсолютно свободно. И здесь я еще раз делаю комплимент. Был очень живой разговор, общая тематика. Нормально, как и во всем мире. Были и неожиданные вопросы. И Путин нормально их воспринимал. Был мужественен и говорил правду.

— Можно спросить о личном? Вы женаты?

— Нет, сейчас в разводе. Давно уже.

— А супруга была русская?

— Да, русская. Можете даже поговорить с ней, если хотите. Она очень хорошая женщина и расскажет вам только хорошее.

— А если вы решите жениться повторно, опять выберете русскую женщину?

— Ну это же очень индивидуально. Что значит русская или французская? Женщина есть женщина. И национальные черты здесь ни при чем.

— И все-таки русские женщины абсолютно другие, нежели восточные.

— Естественно, и я больше их обожаю.

— И прожив столько лет в России, вы уже, наверное, не сможете жениться на восточной женщине?

— Безусловно. У меня уже другая жизнь, другой менталитет.

— А вы не жалеете, что осели здесь?

— Нет.

— Вас же могут в любой момент перекинуть на работу в другую страну?

— Пожалуйста, и это мне тоже будет интересно. Новая жизнь, новые традиции, новые люди и истории. Я об этом даже мечтаю.

— То есть от Москвы все-таки устали?

— Не могу сказать, что мне здесь надоело. Знаете, я уже три раза уезжал и прощался с Россией. Но судьба опять возвращала меня сюда. Что будет дальше — жизнь покажет.