Сложно найти область, где бы ни был задействован Леонид Ярмольник. Он и артист зажигательный, и продюсер успешный, и бизнесмен удачливый, и при всем этом еще находит время для активных занятий спортом. И дайвингом занимается, по ходу фотографируя диковинных рыб, и горными лыжами балуется.



 — Леонид, горные лыжи обретают в последнее время все большую популярность. И вы поддались всеобщему ажиотажу?

 — Горные лыжи, так же, как и теннис, я считаю привилегированным видом спорта. Даже убежден, что для большинства это не столько спорт, сколько престижное времяпрепровождение. К теннису меня никогда не тянуло, потому что все в него играли, особенно в бытность Бориса Николаевича президентом было плохим тоном не играть в теннис. Но вот я как-то выдержал, даже ракетку в руках не держал. Но это совершенно не относится к тем людям, которые еще задолго до Ельцина увлеклись этим делом. Вот Влад Листьев покойный очень любил теннис, Коля Караченцов всю жизнь играет, Крис Кельми, Сережа Шакуров. Ну это из нашего круга. А с лыжами у меня вышло совершенно случайно. Начал я кататься не за границей, а в Гудаури лет 14 назад. Там как раз только что построили фирменный кресельный подъемник, такой, как в Европе. И хоть гора там не бог весть какая, катание было хорошим.

— И кто же был вашим учителем?

 — Мой близкий друг, кинорежиссер Ваня Дыховичный, человек вообще очень заразительный. Он просто забрал меня туда на три дня и обучил. Сам катается великолепно, а при условии, что твой инструктор профессионален и грамотен, а ученик не полный идиот, к концу первого дня реально можно потихонечку спускаться. Я достаточно быстро научился.

— А было что-то, что технически не давалось?

 — Ну да. Я заворачивал плечо в сторону поворота. Это и сейчас случается, когда устаю. Получается, что ты как-то инстинктивно поворачиваешься, а это неправильно, потому что тебя заворачивает и несет. А нужно, чтобы грудь всегда была по склону. Красивее всего катаются те, у кого верхняя часть туловища вообще неподвижна. Сейчас, кстати, модно на широких лыжах кататься. Но мне близка старая манера, когда лыжи вместе. По-моему, это гораздо симпатичнее. Правда, говорят, что это не так устойчиво и безопасно, хорошо только на идеальном снегу, где нет всяких там кучек и кочек. А на широких лыжах проще — можно идти и на более беспокойной трассе.

— Леонид, как я понимаю, тяжелыми травмами вы не были отмечены?

 — Да, с лыжами до определенной степени я везучий. Но, помню, в Гудаури, правда, не в дебютный год, а на следующий, меня сшибли. Дело было так. Поскольку я не спортсмен, то обычно, пройдя какой-то кусок спуска, останавливаюсь на пару минут, передыхаю и еду дальше. И вот в тот раз я так же просто стоял, и мне неожиданно въехал в спину здоровенный мужик на приличной скорости. Я улетел метров на 20, но вроде бы сразу поднялся, мы извинились, все хорошо, ничего страшного. Но потом в течение десяти лет, реагируя на погоду, у меня рука плохо поднималась, видимо, из-за ущемленного нерва в спине. Не то чтоб это было уж очень заметно, но сильно влиял перепад температур, знаете, как ревматизм. Была такая переходящая боль в миозит, шею хватало. По прошествии 6—7 лет, когда это все меня уже достало, я пошел к хорошему массажисту. И могу сказать, что сегодня рука меня уже не беспокоит. Хотя, может, еще помогло то обстоятельство, что я уже на протяжении года занимаюсь такой утяжеленной атлетикой для торса. Режиссер Герман, у которого я снимаюсь, намекнул мне как-то, что хорошо бы, чтобы на экране наши артисты выглядели бы не менее эстетично, чем американские, с точки зрения бодибилдинга. И вот я работаю теперь в зале, какие-то мышцы, наверное, закачал, оттого плечо и прошло. И еще что касается травм. В экстремальной ситуации при падении главное — правильно сгруппироваться. Но с лыжами данное правило не всегда стыкуется, потому что хорошо, если ты не перекрутишься и все у тебя вовремя отстегнется. К примеру, у того же Вани Дыховичного был страшнейший перелом. У него одна лыжа отстегнулась, а вторая — нет, и он штопором завернулся на одной, весь голеностоп себе просто вырвал. Так что не только сноровка здесь важна, но и соответствие и надежность оборудования.

— Мне почему-то всегда казалось, что горными лыжами занимаются люди с каким-то определенным характером, такая некая каста. К тому же это ведь дорогое удовольствие.

 — Ничего подобного. По-моему, уже 80 процентов населения катаются. Вон, пожалуйста, иди в Крылатское, бери все напрокат и наслаждайся. Сейчас при желании любой может попробовать, это не то что раньше. Оборудования нужного полно на каждом углу. У нас на сегодняшний день можно купить то, что не всегда в Европе найдешь: и лыжи, и крепления, и комбинезоны, и, что характерно, гораздо дешевле.

— Где в основном предпочитаете кататься?

 — В Европе — во Франции, в Швейцарии. В Америку, в Канаду не ездил, это очень далеко, и разница во времени не маленькая, хотя зовут, утверждая, что там совершенно другое катание.

— И в чем же принципиальное отличие?

 — Но у них же все намного шире и просторнее. Там не трассы, а хайвэи такие. А среди европейских «каталок» я несомненно выделяю Австрию. Там наибольший выбор вариантов катания, трасс. А еще мне очень нравится их сервис — он достаточно высокого уровня, но в то же время в хорошем смысле деревенский, то есть все-таки есть ощущение, что ты отдыхаешь не в центре цивилизации. Именно по этой причине я не люблю модные фешенебельные курорты типа Кушавиля или Сент-Морица. Там понтов больше, чем сути. К тому же они уже стали такой «русской провинцией». А вы же понимаете, когда я уезжаю туда, как бы я ни любил своего зрителя, меня относительно радует, если, допустим, на подъемнике узнают соотечественники. А ведь так хочется иногда побыть там, где тебя никто не знает, расслабиться. Поэтому на горных курортах я веду себя абсолютно свободно, ничего не изображая, не выпендриваясь, не прячась и не кокетничая.

— А какое-то чувство эйфории, воодушевления, когда несешься вниз по горе, присутствует?

 — Ну если только от красоты ландшафта. Слово «романтично» мне не нравится. Но действительно что-то происходит внутри, когда видишь все это великолепие, хотя мне достаточно 10 минут, чтобы налюбоваться окружающей природой, а дальше замечательно, что я здесь совсем по другому поводу. На горе совсем другой аппетит, настроение, любая затея доставляет радость, потому что непривычна. Во-первых, загружены определенные мышцы, которые в обычной жизни у нас не работают. Ноги у нас редко когда задействованы, мы то на стуле сидим, то в автомобиле. А во-вторых, такое удовольствие выпадает нечасто. Я, допустим, могу себе позволить кататься максимум 10 дней в году, на большее просто нет времени.

— Какая ваша обычная скорость при спуске?

 — В зависимости от уклона. Вообще никогда не замерял, но, думаю, обычно километров 40—50, могу разогнаться до 70. Но на самом деле я не испытываю удовольствия от такой скорости, когда ты несешься и понимаешь, что любая кочка может стать роковой. К тому же на лыжах главная опасность заключается в том, что ты не один на горе — кругом женщины, дети, ты должен думать об окружающих. Еще я считаю, что катаюсь не очень хорошо. Я это не из скромности говорю, я не экстремальщик. Да, я могу ездить быстро по черным трассам, но как-то со временем понял: какой смысл нестись, чтобы разбиться?! Ну да, раньше я был лихой, гонял на машинах, калечился. Уже все проходил. Лет 15 назад был первооткрывателем самого травматичного развлечения — езды на снегоходах. Я первый в России приобрел «Ямаху» и рассекал на ней по Москве-реке. А до этого катался на «Буране», но это такой абсолютный трактор, ужасно вонючий, его делали в Рыбинске. А использовали, по-моему, только пограничники, лесники богатых совхозов Сибири и я.

— А с парашютом вы прыгали?

 — Нет, и не тянет. А вот вертолет с удовольствием научился бы водить, если бы Юрий Михайлович разрешил летать над Москвой. Пробки просто достали! А так бы мы впятером, в складчину прикупили бы маленький вертолетик и летали бы на работу. В этом смысле я завидую нью-йоркцам, там все-таки, если у тебя есть возможность, деньги и место, куда сажать вертолет, то можно получить лицензию.

— Леонид, если все же вернуться к лыжам, ведь в этом виде спорта по сравнению с другими достаточно велик процент травмированных. Чувство самосохранения над вами никогда не довлело?

 — Ну да, обычно на гору каждый день прилетает самолет и увозит кого-то на носилках. Во-первых, на подобных курортах всегда велика опасность столкновения опытных лыжников с менее опытными. Он еле-еле ковыряется, боится упасть, ничего кругом не видит и случайно может попасть в траекторию твоего движения, отсюда и травмы бесконечные. А во-вторых, часто увозят тех людей, у которых получился, к примеру, один спуск, это его окрылило, появилась секундная убежденность, что он здорово катается, и отсюда решение полихачить. И вот он в следующий раз спускается — и все. Лыжи очень обманчивы. И такое поведение как раз показатель того, что ты кататься не умеешь. Я вот вам, чтобы объяснить, задам встречный вопрос: как вы считаете, «Спартак» играет хорошо или нет?

— Нестабильно в последнее время.

 — Вы правильно сказали — нестабильно. Они играют очень плохо, потому что мы считаем, что это профессиональная команда, отстаивающая честь страны. Так вот профессионал от дилетанта отличается именно стабильностью. И так как большинство катающихся на курортах дилетанты, то и рассчитывать на то, что в любой ситуации они поведут себя адекватно, невозможно. Это глупо, самонадеянно и чревато последствиями, нужно быть крайне осторожным.

— Но все-таки вы подтверждаете, что, отправляясь в горы, рискуете?

 — Да риск наступает не тогда, когда на гору выходишь, а когда утром с постели встаешь. Несчастье может случиться уже по дороге в ванную. Я серьезно говорю. Пошел — подвернул ногу, вышел из дома — кирпич на голову упал. Любая смена предыдущего состояния уже небезопасна. А случается, люди на скорости 200 км/ч врезаются в бетонную стену и живы остаются или отделываются легким испугом, упав с 12-го этажа. Ему уже потом друзья рассказывают: «Ты выпал из окна, застрял на ветках», то есть он был в подпитии, правильно сгруппировался. Животное начало в человеке ярче выражено, когда он нетрезв, это действительно так, тогда ты все правильно делаешь.

— А какие-нибудь забавные истории с вами на лыжах случались?

 — Лет 6 назад мы с моим другом, небезызвестным Аликом Кохом, и еще с компанией катались в Австрии. И однажды так случилось, мы съехали не по той трассе. Дело было так. Мы выпили глинтвейна, а от этого не то чтобы сильно пьянеешь, но такое веселье охватывает, полнейшая расслабуха. Мы двинули на лыжню, а Алик в тот год только начинал кататься и еще плохо ориентировался. Так вот, все поехали направо, к подъемнику, а он свернул куда-то влево, на тропинку, и больше его никто не видел. Я рванул за ним — он же неопытный. И мы с ним минут 40 по каким-то непонятным трассам долго спускались в деревню, а потом еще 6 километров шли пешком с лыжами на горбу и раздевшись до пояса. И такое счастье мы испытали! Это было самое большое лыжное потрясение в моей жизни. Именно тогда я осознал настоящую цену и вес лыжного оборудования, удобство лыжных ботинок, которое проверяется в ходьбе по пересеченной местности. До сих пор не могу забыть свои ощущения, когда мы дошли до первого отеля и заказали пиво. Так пиво я не пил никогда!