Попадись Алексею Панину сценарий фильма, где был бы бурный роман и не менее бурный разрыв с женщиной, похищение ребенка, преследования, погони, публичные выяснения отношений, актер вряд ли бы решил там сниматься. Сказал бы: слишком надуманно, какие-то мексиканские страсти… Однако главным героем такой смеси мелодрамы и детектива Панину этим летом все-таки пришлось стать, причем не на экране, а в собственной жизни. Сегодня страсти понемногу улеглись. О том, что происходит с ним сейчас, чем и как ему дышится, Алексей согласился рассказать «МК-Бульвару».

— Как известно, жизнь полосатая. Какая полоса у вас сейчас?

— Это философский вопрос, ведь все относительно. А жаловаться я не люблю, потому что мы живем — и это уже счастье. Никогда не нужно говорить: Господи, за что мне это? Лучше говорить: для чего мне это? Я по такому принципу существую. Поэтому отвечу: нормальная у меня сейчас полоса! Главное — моя дочка дома, со мной. (Улыбается.)

— Вы изменились — раньше не рассуждали подобным образом. Просто повзрослели или причины в другом?

— Наверное, только дураки никак не меняются, не умнеют. Время идет, я через что-то прошел, о чем-то подумал.

Сейчас мне 31, не маленький уже. И последние события в личной жизни на мне тоже отразились, конечно. Не хочу опять возвращаться к подробностям… Да, мы с Юлей (Юлия Юдинцева — петербургская модель, гражданская жена Алексея Панина. — «МКБ») расстались. Да, у нас есть дочка. По определенным причинам я считаю, что сейчас она должна жить со мной в Москве. Но я очень хочу, чтобы у дочки была родная мама, чтобы ее любимые родители и бабушка не ссорились и впечатления от детства остались только светлые. Я этого обязательно добьюсь. А все обвинения в том, что я пытаюсь выбросить Юлю из жизни ребенка, что я такой-сякой, неверны. Просто поначалу все было на нервах, и мы наговорили друг о друге гадостей. Надеюсь, что эта пена сойдет, все успокоится и будет хорошо. Сейчас начался судебный процесс, который окончательно должен разобраться, с кем из родителей дочке жить. Я уверен, что можно найти решение, подписать мирное соглашение и как-то совместно воспитывать ребенка — было бы желание.

— Вы, наверное, анализировали произошедшее. Нашли объяснение, почему вам с Юлией не удалось ужиться?

— Объяснить это по пунктам невозможно. Вдруг какое-то непонимание, несовпадение, раздражение начало накапливаться по чуть-чуть, по капельке, а потом разрослось как снежный ком. Наши отношения стали разваливаться. С появлением ребенка я пытался ради дочки все это как-то собрать, но, может быть, что-то неправильно сделал. Не получилось. Наверное, я во многом виноват.

— А может, все дело в том, что, как и большинство мужчин, вы слишком цените свободу?

— Если я люблю кого-то, никто другой мне не нужен! Я живу только одним человеком. Все женщины мечтают о сумасшедшей любви, о фейерверках. Начитаются, как я из-за девушки посреди Парижа в апреле в Сену прыгал, и думают: ой, мне бы так! На самом деле женщинам нужны не страсти в клочья и не красивая, романтическая дурь, а совсем другое. Они устают просыпаться в Питере и лететь завтракать в Ялту. Но я такой. Мало кто со мной долго выдерживает.

— В любовь-то еще верите?

— Конечно!

— А в вечную любовь?

— Ничего не бывает вечного… Хотя нет — в вечную любовь верю! Только у меня пока не получилось.

— А если попробовать строить отношения не с актрисами и фотомоделями, а с представительницами более земных профессий?

— Мне об этом часто говорили. Многие считают, что с актрисами ничего серьезного быть не может. Но так нельзя! И вообще, я не понимаю, что значит «строить отношения». Они либо возникают, либо нет. А спрашивать сначала профессию, паспорт проверять, анализы… Как-то это странно.

— После такой непростой истории, как ваша, впору впасть в депрессию. Как чувствуете себя морально?

— Депрессия — это слишком громко, это уже диагноз. А у меня небольшая хандра. Но — прорвемся! Это как в фильме «В бой идут одни «старики»: летчика — героя актера Леонида Быкова — подбили, а в это время механик по рации у него спрашивает: «Ты как?» И Быков отвечает: «Все нормально — падаю!» Так что все дело в твоем отношении к ситуации и в вере, что все будет хорошо. Я верю.

— А вы слегка поседели…

— Это года три как стало появляться и в свете последних событий усугубилось. Почти полголовы уже седой! Но я привык. А вот что сильно похудел на нервной почве — очень меня раздражает. Я и так никогда не был толстым, а тут в августе за неделю 8 кг потерял. Теперь приходится набирать вес. Я не стремлюсь иметь тело Ван Дамма, но поправиться чуть-чуть нужно.

— Что вас больше всего сегодня радует?

— Правильнее сказать, кто. Дочка.

— А воодушевляет?

— Дочка. Я Нюсю очень люблю. (Улыбается.) Я просил ее у Бога, и она пришла — именно такая, какой я ее себе представлял. Самая красивая для меня, самая лучшая. Я счастлив. Разве я могу с ней расстаться?!

— С появлением дочери насколько изменилось ваше отношение к жизни?

— Я стал задумываться о том, о чем раньше не думал. Осознал, что теперь рядом есть человек, за которого я всегда буду в ответе. А еще, став отцом, как-то по-особому прочувствовал, что у меня есть мама и что я перед ней в долгу. Ведь ребенком, юношей все воспринимаешь как должное — мама родила, мама заботится. А когда сам становишься родителем, все видишь по-другому…

— А как ваша мама отнеслась ко всей этой ситуации?

— Мама на моей стороне. По-другому и быть не может. Она непосредственно во всем участвует, ей тяжело, она переживает. Сейчас мама не работает и очень помогает мне заниматься дочкой.

— Когда в доме малыш, большинство родителей отказываются от вредных привычек. Вам удалось?

— Я еще раз убедился, что все в жизни предопределено. Это как у Гарика Сукачева в песне «Белые дороги» поется: «Ничего не дается совсем просто так, даже малый шажок, даже самый пустяк…» Когда разворачивалась моя любовная трагедия с Любой (с актрисой Любовью Зайцевой. — «МКБ»), я уходил в запои… Допился, упал, проломил себе голову и… вынужден был бросить пить. Теперь прошло время, и вроде бы уже можно, да не хочется — наливаю себе порой бокал вина, разбавляю водой, и все. Курить? Этой весной ни с того ни с сего у меня случился спонтанный пневмоторакс. В переводе на русский язык: вдруг сдулось легкое, отчего — никто не знает. Пришлось бросить курить.

Сейчас, спустя полгода, позволяю себе только сигары, и то очень мало. Так что все это из оперы «не было бы счастья, да несчастье помогло».

— Маленькая Аня очень похожа на вас. Вы согласны?

— Глазами. Только она красивая! Не понимаю, как красивый человек может быть похож на некрасивого. Это меня смущает. (Смеется.)

— Вы ведь изначально хотели именно девочку. Почему?

— Да, всегда хотел девочку. Потому что девочки лучше, чем мальчики. (Улыбается.) И когда на первом УЗИ сказали, что у нас будет девочка, я так радовался. Но на следующем обследовании вдруг говорят: мальчик, что абсолютно поставило меня в тупик. Только на третьем УЗИ определили окончательно, и сразу все встало на свои места.

— Дочка уже что-то говорит?

— Она говорит «тата», причем это и папа, и бабушка. С разной интонацией произносит, и мы понимаем, к кому она обращается. «Мама» тоже говорит. Любит собак и умеет говорить «ав». А недавно ей подарили корову игрушечную, так Нюся теперь мычит. Она умная. Все ее балуют. В рамках разумного, конечно, чтобы не было вреда здоровью. Нюся любит ходить, она подвижная, как метеор, — это, наверное, в меня. Но если хочет на руки — вынь да положь. Характер! (Улыбается.) А еще ей нравится на шее кататься и вместе со мной петь. Я все подряд детские песенки вспоминаю, а она радуется, хлопает. Ей интересно смотреть, как я идиотничаю, а мне интересно, что ей интересно. Вообще, последнее время я специально стал меньше сниматься, даже отказывался от некоторых предложений, потому что хочется побольше быть с дочкой.

— Сейчас дочка видится с Юлей?

— Да, они виделись на Нюсином дне рождения 12 октября. Накануне я вернулся со съемок, заехал в ресторан, где мне надули 25 шаров в подарок, купил Нюсику торт с одной свечой. С утра мы проснулись, и приехала Юля. Некоторое время мы были втроем, а потом Юля уехала и приехала моя мама со своим мужем, мы накрыли маленький семейный столик. Этот день я заснял на видео — специально заранее купил камеру, чтобы фильм про первый день рождения дочки остался на память.

— Что как отца вас особо волнует?

— Иногда мне страшно становится от того, что показывает наше телевидение на некоторых каналах. Не нужно детей учить ругаться матом. Они сами с возрастом научатся, если захотят, или не научатся. Не нужно детям навязывать порнуху. Пусть они потом сами решат, что им нравится и что им интересно. Я не ангел и много чего себе позволяю, но даже мне порой слышать и смотреть на это стыдно. Вот почему я однажды в телеинтервью так нелестно отозвался о Ксении Собчак. Только я не против лично Собчак, а против того, что она позволяет себе на экране. Я вообще не против каких-то людей конкретно, я против того, что они несут.

— С чем еще не можете смириться?

— С человеческой тупостью. К хамству, глупости, тупости невозможно привыкнуть. Данелия снял «Кин-дза-дза!». Вот это типичное наше общество. Ку! Там эта «Мама» (имеется в виду исполнение песни «Мама, мама, что я буду делать…». — «МКБ») считалась культурой. И у нас сейчас 80% шоу-бизнеса, кино, телевидения — на таком же уровне. Вся страна смотрит, ест, а продюсеры, не имея совести, все это впаривают. Нечестно! Ко мне иногда подходят люди и говорят: спасибо вам за то-то и то-то… А мне стыдно выслушивать это «спасибо». Я даже пару раз не удержался. «Мне вас искренне жаль! — говорю. — Лучше посмотрите „Римские каникулы“ с Одри Хепберн». Как-то я присутствовал в компании, где серьезно говорили об одном сериале, называя его «достаточно неплохим проектом». Сидели, как мне кажется, неглупые люди, неплохие актеры, и обсуждали какую-то фигню, а я наблюдал за этим и думал: «Вы сошли с ума! Вот „Однажды в Америке“ — действительно неплохой проект. А это что?!»

— Вы, наверное, для многих трудный человек? Вам хотелось бы что-то в характере своем изменить?

— Наверное, нужно стать более терпимым, более снисходительным и не таким разгильдяем. Я все понимаю. Но если меня изменить, то это буду уже не я.

— Но, может, все-таки пора остепениться?

— А я остепенился. Стал спокойнее, занудливее. В каких-то вещах — очень занудливый, и со мной тяжело, особенно в быту. Я чуть ли не коврик выкладываю людям, перед тем как они садятся в салон моей машины. Стрелки, не отглаженные на брюках, раздражают ужасно. С ресторанами еще хуже, потому что это мое хобби, я в них разбираюсь.

Если, например, неправильно жарят картошку, неправильно режут лук, очень придираюсь, меня это бесит. Я ведь сам готовлю лучше, чем многие повара, поэтому начинаю лезть на кухню, учить. Но вообще стремлюсь ходить в одни и те же места, где уже проверено и понравилось, чтобы не портить себе нервную систему. А вот бывая за границей, обязательно иду в рестораны класса «премиум». Не потому, что это пафосно, а потому, что люблю вкусную авторскую еду, и мне интересно попробовать ее в разных странах. К сожалению, во Франции я убедился, что французской кухни не существует. Мишленовский ресторан в Париже хуже, чем средней паршивости в Москве. На гастролях в этом смысле со мной тоже сложно, из-за чего я часто питаюсь не со всеми, а за свой счет. На съемках в провинции неоднократно было, когда, приезжая, актеры спрашивали у администратора: «А где Панин питается? Мы там же хотим». Потому что это означало гарантию качества. Правда, некоторые считают, у меня звездная болезнь. Не болезнь, и не звездная, а натура такая.

— Вы задумываетесь о будущем?

— Задумываюсь. И все равно живу так, как живу. Жизнь, она мудрее, она сама выведет.