Ну, а потом, как пишут в учебниках, враждебные вихри революции разрушили ее радужный мир.

И мутная волна эмиграции унесла ее далеко от мамы с папой — в самое чрево Парижа. Теперь она каждый вечер поет для полупьяных господ в маленьком ночном кабаре, тоскует по дому и втайне надеется на чудо. Бабушкины серьги да старое платье — вот и все, что осталось от прежней жизни. Ее душа в смятении. Ее сердце разбито. Впереди — неизвестность. Сумеет ли выжить этот нежный бутон в холодном склепе, куда почти не проникают лучи света?

Такую вот душераздирающую историю придумала «Атмосфера» для телеведущей Елены Ищеевой. Почему? Потому что сама Лена обронила случайную фразу: «Если бы не мама, сидела бы я сейчас в какой-нибудь дешевой траттории под Римом, пытаясь прокормить троих детей». И еще потому, что она — девочка из хорошей семьи. А вокруг нее — враждебные вихри. Душа ее в смятении. И впереди — неизвестность.

И, кстати, совсем недавно она действительно запела.

Но не будем забегать вперед.

Когда-то, на заре туманной юности, Лена безоглядно влюбилась в музыканта. Он был саксофонистом группы «Мистер Твистер». А в ее жизни так не хватало рок-н-ролла!

Музыканта звали Васей, он был родом с Украины, носил кок как у Элвиса Пресли и был саксофонистом от бога — играл «на флейтах водосточных труб». На углу у Патриарших есть кафе «Мастер и Маргарита», группа часто давала там концерты, и юная Лена Ищеева приходила слушать своего кумира. Потом он провожал ее до дома, они бегали по мокрому снегу наперегонки, поскальзывались, падали, смеялись… Это был красивый роман. И абсолютно платонический — светлая-светлая любовь. Он никогда не переступал запретную черту, держал девушку на расстоянии. И однажды она не выдержала и спросила: «Почему?! Мы же так нравимся друг другу — что происходит?» Он ответил: «Знаешь, тебе нельзя связывать свою судьбу с моей, больше я ничего не скажу». А потом на ее глазах он ушел к другой.

Елена: «Он сделал это открыто, почти демонстративно. Я дико переживала. Но, уходя, он сказал мне: „Лен, есть одно хорошее средство. Когда тебе больно, надень на голову ведро. Люди будут стучать — но никто до тебя не достучится“. С этой фразой я живу до сих пор… Спустя какое-то время я узнала, что мой саксофонист умер. Оказалось, на момент нашего разрыва он уже знал, что смертельно болен. Видимо, он не хотел разрушать мою молодую жизнь. Знал, что я хорошая девчонка, которая готова отдать ему все на свете, и нашел в себе силы сказать „нет“, ничем не воспользовался и ушел по-английски, не прощаясь. И только спустя годы я поняла, от какой трагедии он меня уберег».

Мы сидим в маленьком полутемном ресторане на Патриарших, и я пока не знаю, чего от нее ждать. Ее лицо, как китайский фарфор, словно светится изнутри мягким сиянием, но в глазах — настороженная тревога. Она изучает меня, я изучаю ее и для затравки задаю общий вопрос. Такие вопросы всегда хороши для первоначальной ориентации в потемках под названием «чужая душа». Ее ответ сразу все расставляет по местам, и больше нет опасения спросить о чем-то лишнем.

Если бы у тебя была возможность стать героиней известного романа, ты бы кого выбрала?

Елена: «Я бы хотела быть Маргаритой. Хотела бы на одну ночь скинуть с себя все проблемы, все одежды, сесть на метлу и взлететь над Москвой. Вот чего я хочу! И в глобальном, и в переносном смысле. Настолько я уже заземлилась, настолько проблемы подмяли под себя, что хочется все это кинуть, послать подальше и просто за один день изменить всю свою жизнь. Поменять друзей, знакомых, врагов, перечеркнуть прошлое и начать сначала. И еще чтобы обязательно была мистика, чтобы произошло что-то волшебное и неожиданное. Чтобы нервы напряглись, мурашки пробежали по коже, но ты от этого испытала бы не страх, а кайф. Вот у Маргариты был такой шанс…»

Для того чтобы сесть на метлу, Маргарите пришлось многое выстрадать. Ты прошла через что-то похожее?

Елена: «В моей жизни было много потерь, были предательства — и друзей, и когда-то любимых мужчин. Близкая подруга, которой я верила как себе самой, продала меня за прибавку к зарплате в двести долларов. Такова цена женской дружбы… Да, я мечтаю взлететь не потому, что мне все приелось, а потому, что хочется избавиться от воспоминаний, которые гложут и причиняют боль».

Как ты ведешь себя с теми, кто тебя обманул?

Елена: «Этот человек исчезает, он больше для меня не существует. Я вычеркиваю его, опускаю стену… Меня можно предать, но только один раз. Я знаю, что это очень категорично. Догадываюсь, что, наверное, это неправильно. Но мне так легче.

Я не могу понять людей, которые осознанно идут на подлость, а потом говорят: ну, ты звони, если что… Я никогда не буду звонить «если что» тому, кто в сложный момент меня сдал. В душе все умирает в одночасье. И я стираю все телефоны, не поздравляю с днем рождения, я постепенно приказываю себе забыть. Да, в лицо помню, остальное не хочу вспоминать".

С мужчинами такое часто случалось?

Елена: «Сразу скажу — к мужу это не относится. Он и стал моим мужем, потому что я знаю: он меня не предаст. Нашему браку уже семь лет, и Фил ни разу не дал мне повода в чем-либо усомниться. Другое дело — романы в школе, в институте, первая любовь, которая обычно заканчивается трагедией.

Помню, у меня был бурный роман. Уже чуть ли не покупались кольца, и платье шилось белое… Но человека подмяла под себя его мама, которая сказала: «А мне эта девочка не нравится». И мужчина не смог устоять, он уступил, не пошел наперекор и сломал все отношения".

На мой взгляд, у тебя образ примерной девушки. Что может не понравиться в такой невестке?

Елена: «Категоричность, прямолинейность, бескомпромиссность, жажда все время быть лучше других. Никогда не стою на месте, все время толкаюсь, бегу вперед, не могу остановиться. Мой муж говорит про меня так: «…а вместо сердца пламенный мотор».

Но я не всегда такой была. Довольно рано, уже в пятнадцать лет, я пережила какое-то перерождение. У меня началась очень глубокая депрессия — не подростковая, а именно депрессия молодой женщины, которая ищет смысл жизни. С 15 до 20 лет я жутко грузила всех, кто со мной общался. Взрослые люди говорили мне: «Бог мой, что у тебя в голове творится? Что ты ищешь, что ты постоянно от всех требуешь? Остановись, успокойся, живи как все нормальные люди». Я никогда этого не умела.

Я смогла добиться такого состояния лишь однажды. Как-то года два назад у нас была закрытая вечеринка НТВ — хорошая атмосфера, задушевные разговоры. Мы пили коньяк, и все чувствовали себя расслабленно. Ко мне подошел продюсер Сергей Леонидович Шумаков, который создал ток-шоу «Принцип домино». Разговор пошел о моей журналистской судьбе, и он сказал: «Лен, смотри, тебе уже под тридцать. Я вижу по твоим глазам, что ты все время чего-то боишься, ты все время в себе не уверена. Поверь мне как профессионалу и как мужчине — пришло время жить в полную силу». И почему-то именно в тот момент и именно этого человека я услышала".

А он был прав?

Елена: «Да. Я жутко закомплексованный человек именно в плане того, кто и что обо мне скажет, или, не дай бог, я сделаю что-то не так. Я все время оглядывалась по жизни и все время чего-то боялась. То есть я была настолько правильной, что у многих это вызывало просто отвращение.

А он нашел слова, после которых у меня будто тумблер в голове щелкнул: «Лена, будь собой. Ты на своем месте, ты умеешь делать свою работу. И плюс — ты стала очень красивой женщиной. Подойди к зеркалу, хоть раз посмотри на себя — у тебя правильные черты лица, красивая линия шеи…» Он был первым, кто открыто мне это сказал".

Ты что — сама этого не знала?

Елена: «Поверь, нет. У меня к себе масса претензий. Я помню мои первые эфиры на ОРТ… Сказать, что я была в шоке, — не сказать ничего. Я была в ужасе от своей внешности: от больших щек, от чрезмерно высоких скул, от толстых коленок, от неправильной посадки… Мне все не нравилось. И только Сергей Леонидович смог избавить меня от этого комплекса. Да, он часто меня критиковал, тем самым заставлял думать и работать над образом. Это был профессиональный тренинг. Продюсер считал, что я очень жесткая в кадре. Если я говорю гостю „нет“, это звучит почти как приговор. „Будь мягче, Лена, женственней…“ Между нами завязался диалог режиссера и актрисы, Пигмалиона и Галатеи, он лепил из меня телевизионную диву. После того разговора у меня будто пелена с глаз упала. Я подумала: а действительно, чего я все время озираюсь? С голоду я не умру, на кусок хлеба заработаю. Семья есть: муж, ребенок. Да, есть люди, которые не хотят пускать меня наверх. Ну и что? Справлюсь и с этим… На душе сразу стало легко».

А почему муж не говорил тебе тех самых слов поддержки?

Елена: «Мой муж говорил совсем другое: «Лен, успокойся и сиди дома. Я тебя люблю и без твоей карьеры». Чувствуешь разницу? С одной стороны, он, конечно, гордится, что его жена состоялась как профессионал, что она — известная персона. Но именно Филипп знает, какую цену я за это плачу. И для него оптимальный вариант, чтобы я нашла себе тихое место, работала бы PR-менеджером в каком-нибудь рекламном агентстве. Жила бы спокойно и приходила домой с улыбкой на лице.

Ты сильно изменилась, став известной персоной?

Елена: «Узнавание на улице сделало меня гораздо собраннее. В любом месте и при любой ситуации я должна сохранять лицо. Но не это главное. Мир телевидения, где все достаточно прагматично и жестко, изменил меня в обратную сторону. Родители заметили: в обычной жизни я стала гораздо мягче, добрее. Стала более участлива к тому, что раньше вызывало у меня раздражение.

С родителями в юношеские годы у меня были очень сложные отношения, а теперь мы живем душа в душу. Мама удивляется — боже, что с тобой произошло, откуда такая метаморфоза? Просто я поняла, что мишура, а что главное. Поняла, что счастье в том, что я сейчас сижу, разговариваю, пью сок, горит свеча, и с этого момента учусь получать удовольствие. А раньше мне все казалось, что этого мало, что где-то в Монако есть замок, в котором я еще не побывала. А сейчас меня ни Монако, ни замок не интересуют. Просто я повзрослела".

Из-за чего у тебя были сложные отношения с родителями?

Елена: «Из-за моего характера. Я хотела, чтобы все меня понимали, жалели, но сама не была способна на подобные чувства. Я на все имела свою точку зрения, которая часто не совпадала с родительской. Мне говорили — нельзя, я говорила — буду, говорили — нет, я говорила — да. Я сложный ребенок.

Сложный, потому что в школе я была отличницей и старостой. Но при этом всегда хотела погулять, потусоваться с мальчиками, с «ночными волками», поплясать, найти приключения на свою светлую белокурую головку. Вдобавок с шести лет спортивная школа — сборы, соревнования. Полстраны я исколесила с командой. Родители за мной следили, конечно. Но в период моего становления они надолго уезжали в загранкомандировки. И фактически в тот период, когда для девушки предельно важен совет матери, я оставалась одна — с братом, с бабушкой. Но я устояла, не сошла на кривую дорожку, что часто происходит с детьми сотрудников посольств, которые уезжают, а дети остаются брошенными".

Ты тоже постоянно чувствовала себя брошенной?

Елена: «Нет. Мне, наоборот, казалось, что меня слишком опекают. Вот пример. В четырнадцать лет, получив звание мастера спорта СССР, я решила оставить гимнастику и заняться танцами. Я грезила ими во сне и наяву. У нас в семье все очень любят музыку, народные танцы. Мама серьезно ими увлекалась. Да и я знала весь репертуар «Березки» и ансамбля Моисеева, часто выигрывала танцевальные конкурсы в пионерских лагерях. В Москве мне удалось попасть в труппу рок-балета «Меценат». Предстояли гастроли за рубеж.

Представь — 1989 год, в стране бардак и голод. А тут перспектива поездки в солнечную Италию. И вот за неделю до выезда мои родители буквально легли на пороге. У нас состоялся очень серьезный разговор, мама сказала: «Лена, что такое танцовщица? Это в тридцать лет ты уйдешь на пенсию и никому не будешь нужна. И тебе придется начинать все заново. Поэтому прошу — начни все заново в семнадцать, пока не поздно. Поверь моему опыту, просто послушайся один раз». В итоге через слезы, через «не хочу» я никуда не поехала. Я очень тяжело прощалась с этой мечтой. И назло всем решила поступать туда, куда заведомо не смогу попасть — на журфак. Но к собственному удивлению поступила, правда, на вечерку… Мне тогда казалось, что она сломала мне судьбу. Скандал был жуткий! Нашей группе предстоял первый выезд за рубеж.

И вот сейчас пришло время, когда я благодарна своим родителям за то, что они меня остановили. Если бы не они, то где бы я могла оказаться? Сидела бы сейчас где-то в дешевой траттории под Римом и молилась бы на мужа-иностранца… Многие девчонки остались за границей, вышли там замуж. Но для меня счастье не в этом".

А в чем для тебя счастье?

Елена: «Делать что-то нужное. Вот недавно Маша Бутырская билась за свое ледовое шоу, в которое никто не верил. Я обошла с ней многих телепродюсеров, мы объясняли, какая это классная идея, все охали, ахали. Потом закрывалась дверь и об нас вежливо вытирали ноги. Но все равно опыт получен неоценимый, а главное — я искренне хотела помочь. Я-то знаю, что такое спортсмены, которые уходят из большого спорта, и про них тут же все забывают. Мне кажется, что это некрасиво и противно. Поэтому я для себя приняла решение — я такой не буду. Я рада, что у Маши получилось классное шоу. Мы хотели там спеть с Сережей Мазаевым, даже записали дуэт в профессиональной студии — его красивую, медленную вещь „По весеннему Арбату ты идешь“. Но, к сожалению, в день представления Сергей уехал в Киев. Он, оказывается, забыл, что у него в графике стояли гастроли. Я, конечно, расстроилась, но что поделать, рок-музыкант — он и в Африке рок-музыкант».

Я не поняла — ты всерьез решила еще и запеть?

Елена: «Нет, конечно. Это просто очередное желание попробовать что-то новенькое. Идея — моя. Просто однажды проснулась утром и сказала себе: хочу спеть с Сережей Мазаевым эту песню. А почему бы и нет? Позвонила Сереже, мы с ним знакомы давно, еще с периода моей работы на радио. И предложила: „Представляешь, мы будем с тобой петь, а фигуристы будут красиво кататься под эту музыку?!“ И Сережа настолько загорелся! Мы сделали все на одном дыхании, просто для души, никто никому за это не платил».

Получается, петь ты пела, танцевать — танцевала… Каких новых экспериментов от тебя ждать?

Елена: «Ну, например, не так давно снялась в рекламе краски для волос. Стала лицом нового продукта фирмы „Garnier“. Как они утверждают, я выиграла конкурс, был проведен независимый опрос. На презентации я видела ролик, где люди говорили, что они обо мне думают».

И что они думают?

Елена: «Это стыдно говорить! То есть — нескромно. По крайней мере, в компании сочли, что я вызываю тот позитив, который необходим их бренду. И я рада, что попала в этот эксперимент. Мне было интересно поработать как актриса. На два дня меня вывезли в сказку — большой павильон, красивая белая мебель. Я работала с иностранцами, причем общались мы исключительно на английском. Язык, на котором я уже несколько лет не разговаривала, за сутки оживился в памяти, и я стала говорить и все понимать. У меня есть такая особенность: в сложной ситуации включается потайное сознание. Потому что — нельзя ударить в грязь лицом. Страх, опять страх потерять лицо!»

Помню, в одном из сюжетов «Принципа домино» ваша гостья обучала зрителей хорошим манерам, и ты выступала в качестве «подопытного кролика». Тогда не было страха потерять лицо?

Елена: «Мне жутко нравятся такие экспромты. Все, что непредсказуемо в кадре, — это для меня. Хотя есть мнение, что ведущая не имеет права экспериментировать на себе, что она должна быть предельно нейтральной. Это две концепции: человек в маске и человек такой, какой он есть. Я за второй вариант. Но большинство сегодняшних телевизионных профессионалов предпочитает первый. Поэтому когда Лена Ищеева позволяет себе скинуть маску, одних это повергает в дикий восторг, а других — в ужас. И они говорят: убрать, забыть, чтобы исчезла!»

Неужели, работая в прямом эфире, ты ни разу не оказывалась в патовой ситуации? Когда не знаешь, что делать дальше?

Елена: «Представь — нет! Ни с Жириновским, который угрожал нам перед камерой, ни с людьми, которые хамили мне на глазах у всей страны. Наоборот интересно: он тебе гадость сказал и ждет реакции… Как-то к нам пришел известный актер и стал в прямом эфире придумывать про меня гадкие небылицы. Намекать, что у меня с ним чуть ли не роман. Я была крайне удивлена низостью его поступка. Но ничего, кроме неподдельного изумления, я себе не позволила. Мне потом говорили: почему ты этого нахала не поставила на место? Но зачем мне становиться на один уровень с ним? Человек решил вызвать к себе интерес, сказав Лене Ищеевой сальную гадость. Но люди же не дураки, они все прекрасно понимают».

И как муж отреагировал на тот эпизод в прямом эфире?

Елена: «А муж не смотрит мои эфиры. Он работает в это время. И потом, если всем подлецам бить морду, у моего мужа кулаков не хватит».

А если бы он увидел программу, у него не могла мелькнуть мысль — а вдруг это правда?

Елена: «Он прекрасно понимает, что если человек на всю страну заявляет такое, то этот человек врет. Мой муж тоже профессиональный журналист, поэтому мы с ним говорим на одном языке.

Знаешь, когда мы с ним только познакомились, я как-то интуитивно почувствовала, что он — человек моей «группы крови». Мы вместе летели из Сочи, с международного фестиваля молодых журналистов, и я подсела к нему в самолете, потому что не было свободных мест. И когда самолет приземлился, мы поняли, что есть повод встретиться повторно. Филипп был первый мужчина, который дарил мне охапки цветов, дорогие икебаны, когда в стране это только-только появилось. Он вошел в мою жизнь с огромной орхидеей и с бриллиантовым кольцом. И это сделал мальчик, у которого еще три дня назад за душой не было ничего. Но он знал, что я безумно люблю цветы и драгоценности. Ты понимаешь, что важны не сами подарки. Важно, что человек готов отдать тебе все, что у него есть".

Сейчас тебе хватает сил отвечать ему тем же? Я имею в виду — остается ли время на семью, на ребенка?

Елена: «Фатально нет. Моя семья привыкла, что меня никогда не бывает дома. Что обычно я прихожу взвинченная. Из меня льется информация, на протяжении двух с половиной часов у меня не закрывается рот — мне надо все рассказать, обсудить, решить, что делать дальше. Жалко сына, жалко мужа. Я виновата, потому что ребенок лишен матери. Данюха видит, что мама пашет. Он растет с мыслью, что женщина — это мужчина в юбке. Он привык, что мама постоянно говорит: «Даня, я устала». Дома звонят оба телефона — обычный и мобильный, и я бегаю между двух трубок. Сыну четыре с половиной года, а я понимаю, что не умею с ним играть, не умею находить с ним общий язык. И к счастью, связующее звено между мною и сыном — это муж. Он моя ниточка к ребенку. И в этом тоже уникальность Филиппа. Он говорит: «Даня, мама устала, поцелуй ее». Он учит его нежности, ласке, пониманию. Филипп более мягкий, более домашний, чем я. И я благодарю бога, что он такой. Если бы он был такой же сумасшедший журналист, как я, мы бы не прожили вместе и года. В чем-то он — моя полная противоположность, и это нашу семью спасает.

К тому же во всем есть свои плюсы. Зато наш ребенок научился ценить те редкие моменты, когда вся семья в сборе. Мы гуляем, катаемся на санках, веселимся. Мы так дорожим этим общением, что время проходит феерически. Признаюсь, сейчас у меня появилась навязчивая идея — второй ребенок. Но я не знаю, насколько это реально".

Кто же занимается Данилой, когда тебя нет дома?

Елена: «Няня, Елена Сергеевна. Это наша третья няня, я нашла ее по объявлению в газете и мне с ней очень повезло. Она следит за домом, готовит нам еду, убирается. То есть заменяет меня практически во всех домашних сферах».

Ты не боишься, что в этой вечной суете ты не заметишь, как пролетит время. У тебя есть страх возраста?

Елена: «Генетически в нашем роду, по маминой линии, все женщины были очень красивые и до седых волос сохраняли юношеский задор. Моя бабушка Маша была уникальной женщиной, которая говорила мне, что я — старуха по сравнению с ней, что надо радоваться цветам, носить красивые кепочки и одеваться во все яркое. А я в тот момент пребывала в очередной депрессии и говорила, что мне плохо. Но когда ее не стало… Такое ощущение, что часть ее души как бы переселилась в меня. Я стала постоянно играть в детство, дурачиться, хохмить, покупать яркие вещи. Конечно, любая женщина боится стареть. Но в свое время мне многие говорили, что мой расцвет придется на тридцать лет. И сейчас, когда я перебираю свои старые фотографии, я понимаю, что это был некий полуфабрикат. А вот на нынешних фотографиях я себе нравлюсь. Это правда: мой золотой век — тридцать и дальше. Мне кажется, мне удастся законсервироваться. А морщины… Я поняла одно: влюбляются не в качество кожи и не в цвет волос. Влюбляются в образ мыслей, в блеск глаз и в умение ярко жить. Поверь, когда красивые юные девочки не умеют себя вести, они грубы или необразованны, мне жалко такую молодость. Я знаю, что многие женщины к старости только приобретают шарм. И очень хочу, чтобы и мне это удалось».

Скажи, а ты знаешь, ради чего ты стараешься? Чего ты хочешь добиться?

Елена: «Конечно! Я хочу реализовать все, на что я способна. У меня есть мечта сделать свой телевизионный проект, причем такой, которого от меня никто не ждет. Я даже готова поступиться популярностью и узнаваемостью лица ради профессионального кайфа. Хочу найти такую нишу, чтобы раскрыться и как журналист, и как хороший репортер, и как ведущая. Но главное — как человек, который хочет что-то сказать людям.

Пока мне трудно. По закону подлости, как только я поверила в свои силы, сменилось руководство компании, ушел продюсер Сергей Шумаков, который помог мне обрести уверенность. Опять оголилась моя спина, и сейчас я живу в некоем вакууме… Я ведь не случайно сказала тебе про Маргариту — она тоже долго жила в пустоте. И встречу я назначила именно здесь, на Патриарших, тоже не случайно…"

…В маленьком полутемном ресторане почти не осталось посетителей. Мы сидим уже очень долго и я вижу, как постепенно она расслабляется. Мягче становятся черты, ярче сияют глаза в свете свечи, на щеках проступает румянец. Будто адская пружинка внутри разжимается, медленно сбавляя внутреннее напряжение. Я знаю, что именно такая пружинка помогает человеку быстро нестись по жизни — она становится хорошей рессорой на ухабах, кочках и прочих неровностях судьбы.

Елена: «Патриаршие пруды — мое любимое место, меня сюда тянет. Судьба — удивительная вещь. Здесь начиналась трудовая карьера моей мамы, она работала корректором в издательстве где-то в этих улочках. А спустя много лет ее дочка начала карьеру здесь же, возле Патриарших. Я ведь когда-то работала курьером на радио в ГДРЗ на улице Качалова. Шесть лет с другого конца города ездила сюда каждый день. Когда мне было плохо, я часто выходила с работы и накручивала круги вокруг этого пруда. Много воспоминаний связано с этим местом…»

Лен, а что могло бы стать той метлой, на которой ты хочешь взлететь над городом?

Елена: «Не знаю — я теперь и напиться-то не могу как следует. Я уже настолько научилась владеть собой, что мне даже опьянеть сложно… Может быть, это будет какой-то порыв чувств. В любом случае, мою метлу я сама себе изготовлю. Я знаю, что мне ее никто и никогда не подарит. Поэтому как только захочу, полечу — хоть завтра. Все проблемы только во мне и в моей голове. Бросить все и понестись куда глаза глядят в материальном плане я уже могу себе позволить. Но… а как же люди, которые меня любят и которые останутся без меня? Ведь я теперь не одна…»