Они привезли в город небольшой ажиотаж. За неделю до того, как «KMFDM» приземлились в Москве, фэны вымели все их альбомы из магазинов, предлагающих легальную продукцию. А в ночь перед концертом в городе случился ливень, в результате чего практически рухнула крыша клуба, где в итоге все же состоялся концерт. Поистине разрушительный коллектив. Аудиенция «МК-Бульвару» была назначена в «Китайском летчике», где рок-звезды обедали. Компания из людей в черном с торчащими волосами сразу привлекала внимание, но вели себя участники «KMFDM» до неприличия интеллигентно. Вода без газа, никакого шума. Правда, когда артистов попросили сфотографироваться, они моментально скорчили глупые рожи и показали много «факов». Ничего не поделаешь. Кто-то работает клерком, а кто-то — панком. Мысли формулировал лидер группы Саша Конецко. Слухи о том, что он наш человек, сильно преувеличены. У Саши и правда есть родственники на Украине, но сам ни по-русски, ни по-хохляцки не разговаривает.

— Рок — это забава англо-саксов, и немецкую рок-группу можно считать такой же экзотикой, как и российскую. В чем, по-вашему, принципиальная разница между англо-американским и немецким роком?

— Наверное, в традициях. Рок вырос из блюза, а в Германии его никогда не играли. Германия это марши, поэтому и рок у нас жесткий, простой и очень агрессивный. В этом, наверное, и отличие.

— Какие планы у вас были в начале карьеры, и насколько они осуществились?

— У нас никогда не было планов, потому что группа начиналась как шутка. Все вокруг что-то записывали, и мы подумали: может, и нам стоит попробовать? Каждый из нас фанател по панк-року, но делать такую музыку было бы очень скучно, потому что ничего нового в панке придумать невозможно. Тогда мы решили: «Плевать, что из этого получится, но это будет наша собственная музыка». Так и появился первый альбом «KMFDM». Его сейчас очень трудно найти, потому что тираж арестовали. Мы наворовали кучу сэмплов, на которые не имели никаких прав, но больше мы так не делаем. Потом вышел еще один, а после него еще, и все завертелось. Наша карьера — это цепь нелепых случайностей. Вот, например, сейчас мы в России, разве такое можно было предположить?

— Что вы, кстати, ждете от наших фэнов?

— Я не люблю прогнозировать, потому что если надеешься на хорошее, то случается все наоборот. Мы просто выйдем на сцену и будем играть, как в любой другой стране. А там уж будь что будет.

— Как вам удается сочетать анархию вашей музыки и традиционный немецкий порядок?

— Мне это хорошо удается, потому что сам я не очень организованный человек. Если немцы говорят: «Встречаемся в три», то так оно и будет. Вчера я опоздал, и никто не ругался. Мы же вроде как артисты. Я очень люблю свою работу именно за возможность расслабляться. Хотя дома у меня компьютер, клавиши, и во время работы со стороны я, наверное, как клерк в офисе.

— Несколько лет назад двое американских школьников перестреляли своих одноклассников, а на допросе сказали, что на это их вдохновила музыка «Rammstein» и «KMFDМ»…

— Я отлично помню эту ситуацию. Как раз смотрел телевизор, и в новостях показывают эту школу. «Ну и дела», — подумал я. А потом в телеке моя морда и комментарий по поводу того, что музыка этого парня спровоцировала детей на убийство. Что за херня? А после показали, как выводят этих двух — и на одном из них кепка с эмблемой «KMFDM». Я тогда впервые понял, что наши песни могут оказывать на людей такое воздействие. Мысль завязать с музыкой у меня, правда, не возникла, но эта история до сих пор не выходит из головы.

— Вы не испытываете ностальгии по немецкой марке, когда держите в руках евро?

— Жить нужно сейчас, а не вчера, поэтому никакой ностальгии у меня нет. Даже самые сладкие воспоминания — это всего лишь прошлое. Ты, наверное, ждал, что парень с ирокезом будет топтать современную европолитику? Извини, если разочаровал.

— Наверное, с годами процесс возведения по утрам ирокеза приобретает все более комичные черты. Вам по-прежнему нравится эта прическа?

— Очень. С ней я не старею. Каждый раз, когда вижу себя в зеркале, то понимаю, что молодею с каждым днем. Я в прекрасной форме.

— Вас можно застать в музыкальном магазине за покупкой пластинок?

— Почему нет? Я с удовольствием плачу за диски любимых групп. Я старый фанат «Asian Dub Foundation», мне всегда нравился Джонни Холлидей, и еще я очень люблю классику. Пожалуй, даже больше, чем современную музыку.

— После стольких успешных альбомов и мировых туров вы ощущаете себя музыкальным капиталистом?

— Что значит «музыкальный капиталист»?

— Ну вы такой крутой и богатый, вокруг толпа обслуживающего персонала и т. д…

— У нас небольшая команда, и так получилось, что все мы — старые друзья. Мы редко нанимаем людей, потому что с приятелями работать гораздо легче. Потом я всегда знаю, что если сам получаю доллар, то кто-то с него получит свои двадцать центов. Для нашей группы это почти закон.

Саша Конецко сколотил эту группу в 1984 г. «KMFDM» означает Kein Mehrheit Fur Die Mitleid, но у нас это название иногда преподносят как Killing Mother Fucker Depeche Mode. Звучит, конечно, круче.

Главное достоинство коллектива заключается в диковатой смеси индастрила, даба и панка (электро и диско добавить по вкусу). Гитары крушат все живое, и на этом фоне вдруг звучит нежный девичий голос и угадывается диско-мелодия. Состав все время менялся, и поэтому правильнее «KMFDM» называть не группой, а неким комьюнити единомышленников. Группа всегда была популярнее в Америке, чем в Европе, и поэтому артисты сначала переехали в Чикаго, а потом в Сиэтл. В разное время с ними записывались «Skinny Puppy», «PIG», «Revolting Cocks».

В 1999-м музыканты заявляют о самороспуске, и Саша Конецко в компании с Тимом Сколдом обзывают себя «MDFMK» и подписывают контракт с Universal. Однако мейджор быстро устал от альтернативных закидонов своих новых подопечных, и в позапрошлом году Саша решает второй раз войти в реку. Коллектив возрождается и записывает альбом «WWIII», в открытии которого звучат засэмплированные речи Буша с призывами к войне против террора. Фанаты взвыли от восторга, и коллектив снова в туре.