Отдых за границей всегда хорош и приятен, но для того, чтобы считаться полноценным, ему порой кое-чего не хватает — главным образом, острых и сильных впечатлений.

Знакомо ощущение: отдохнули хорошо, а вспомнить особо и нечего?

Нечего вспоминать, потому что каждый отпуск похож на предыдущий. Были в Италии, видели Флоренцию, пили кьянти. Были в Испании, видели корриду, ели поэлью. Были в Греции, ездили на острова, купили шубу…

Для того чтобы хорошо отдохнуть, нужно опустить занавес. Отпускные приключения должны полностью затмить обычную жизнь. Но откуда таким приключениям взяться на отдыхе, в который «все включено», и где бы ты ни оказалась, тебя непременно встречает жизнерадостный гид?

Конечно, можно решить проблему, окунувшись в экстремальный туризм. Однако для этого необходима такая спортивная подготовка, какой обладает далеко не каждая девушка. Да и не всем захочется провести отпуск в тяготах и лишениях…

Нет, в заграничных каникулах надо искать золотую середину. Один такой способ отдыхать мне известен. Вернее, таких способов много, но я расскажу про тот, что проверила на собственном опыте.

Началось с того, что мы с приятельницей, немецкой журналисткой, работавшей в Москве, решили вдвоем поехать за границу, самостоятельно организовав поездку с начала и до конца и не прибегая к помощи турфирм.

Такая идея возникла у нас в связи с сокрушительной историей любви, которую недавно перенесла Катрин. Ей следовало хорошенько проветриться и отвлечься от мучительных раздумий на тему: «Что я не так сделала?», которыми она упорно пыталась делиться со мной.

Суть в том, что примерно год назад у нее возник роман с товарищем, который мне лично всегда казался странноватым. Но она им была довольна, он носил ее на руках, она отдавала команды, потом забеременела, объявила ему счастливую весть, а он вдруг взял и исчез. Фактически сбежал.

Она сильно переживала и хотела рожать все равно, хотя я, зная в общих чертах натуру ее кавалера, отговаривала как могла. Прервать беременность ее заставили врачи. Недавно ей сделали операцию на сердце, и врачи считали, что рожать рано, надо подождать пару лет.

Когда последствия трагического романа были ликвидированы, Катрин объявила, что пора нам отдохнуть. Взглянуть на мир глазами свободных самостоятельных женщин, которые куда хотят, туда едут, что хотят, то и делают, и плевать им на этих мужиков, которые мнят себя высшими существами только потому, что у них между ног болтается какой-то хвостик.

Ехать мы решили в Мексику — на две недели. Одну неделю ездим по стране и осматриваем пирамиды, другую проводим на берегу моря, купаемся, загораем и празднуем мой день рождения, которым и начнется наша «курортная» неделя.

Катрин исследовала рынок авиабилетов и обнаружила самые дешевые — восемьсот долларов Москва-Мехико-Москва с пересадкой в одной из европейских столиц. Мексиканскую визу в московском консульстве мне сделали за три дня. Чтоб ее получить, достаточно было заполнить анкеты, заплатить консульский сбор, показать авиабилет и сделать ксерокопию моей кредитной карточки.

Катрин вообще не требовалась виза. С немецким паспортом в Мексику пускают в любом случае — хоть с кредитной карточкой, хоть без нее. Поэтому пока я оформляла документы, Катрин занималась разработкой маршрута.

Из Мехико, расположенного в центре Мексики, мы решили двигаться на восток — в Канкун. В принципе с тем же успехом можно было ехать и на запад. Тогда мы купались бы на пляжах Акапулько — уже не в Карибском море, а в Тихом океане. Мне Акапулько казался более привлекательным — главным образом, из-за волшебного названия. Но, судя по путеводителям, наиболее Значимые Руины находились на восточном направлении, а Катрин, будучи очень правильной и прагматичной немкой, категорически не понимала, как это можно — побывать в Мексике и не увидеть Самые Значимые Руины?

В Мехико мы приземлились часов в десять вечера по-местному. В Москве в это время было около семи утра. Летели мы долго, устали и после бессонной ночи ужасно хотелось принять душ и вытянуться в постели. В аэропорту сновали толпы людей, задевали друг друга рюкзаками, кричали на непонятных языках. Голова кружилась, а преклонить ее было совершенно некуда, и я в первый раз пожалела, что на прилете не стоит улыбающийся гид с плакатиком: «Дорогие Катрин и Юля, мы вас встречаем».

— Информация, — Катрин увидела указатель с зеленой буквой «I», — идем туда, они все знают. У информационной стойки стояла небольшая очередь сильно помятых и усталых людей. Все они хотели как можно быстрее оказаться в гостинице.

— Пожалуйста, мы можем предложить вам четыре отеля на выбор, — обратился к нам смуглый мужчина, стоявший за прилавком. — Цена номера от сорока до ста долларов.

— Сорок, — твердо сказала Катрин. Почему-то она решила, что мы должны экономить, и все две недели неизменно выбирала самые дешевые отели, так что в итоге получилось, что мы истратили на ночевки, транспорт и еду всего по двести долларов, хотя жили во вполне приличных условиях и отнюдь не голодали. Впрочем, в Мексике вообще все очень дешево.

Получив квитанцию с адресом отеля, мы двинулись к будке с надписью «TAXI». Здесь выяснилось, что в аэропорту Мехико внедрен остроумный способ защиты иностранных гостей от таксистов, норовящих содрать с них фантастические суммы.

Девушка в будке, взглянув на адрес нашего отеля, нашла его на карте Мехико, разделенной на зоны в зависимости от степени удаленности от аэропорта. Для каждой зоны — своя стоимость проезда. Наша зона стоила долларов восемь, которые мы сразу и отдали девушке. Она взамен вручила нам желтый билетик с адресом отеля и сказала, что его надо отдать таксисту, а больше ему ничего давать не надо, за все уплачено.

Наконец мы оказались на улице, тут же вдохнув горячий воздух Мехико, щедро напоенный выхлопными газами. Подъехало такси, и полицейский, посмотрев наш билетик, показал, что мы можем садиться. «No money», — сказал он по-английски, кивнув на шофера. Чувствовалось, что с вымогательством здесь борются не на жизнь, а на смерть.

Несмотря на поздний час, улицы Мехико были забиты. Множество машин — главным образом, старые горбатые «жуки"-"фольксвагены» антикварного облика толкались на малой скорости, отравляя воздух. Дышать в такси было нечем, и я во второй раз пожалела, что нас не встретил гид с кондиционированным автобусом.

Но на следующее утро, когда мы проснулись в прохладной комнате с крашеными белыми стенами, старинным шкафом темного дерева, маленьким распятием на стене и узким окном с зелеными ставнями, настроение было уже совсем другим. Разница во времени еще давала о себе знать легким головокружением, но мы уже рвались навстречу приключениям.

Впрочем, поначалу с приключениями было слабовато. По плану Катрин мы осматривали Мехико на обратном пути, а сегодня утром вылетали внутренним рейсом в Охаку, где нам предстояло провести день. На двенадцать ночи Катрин запланировала выезд из Охаки в Тукстлу междугородным автобусом. «Ехать восемь часов, мы будем хорошо спать, — сказала железная немка, — а утром из Тукстлы сразу идем в Каньон Сумидеро, это обязательно надо смотреть».

Мне такой ритм отдыха не нравился. Но деваться было некуда. Немецкий порядок требовал точного выполнения намеченного плана. Никаких отклонений Катрин не признавала, объясняя свою твердость «немецким подходом». Доводы типа «я устала» на порядок выполнения нашего замечательного плана никак не влияли. Осознав невозможность изменить ход событий, я смирилась, но стала звать ее не Катрин, а Катринище — за непреклонность и упертость.

Охака запомнилась лесным холмом в центре города, на вершину которого мы зачем-то полезли, невзирая на жару, жажду и общую разбитость. По дороге Катринище в сотый раз излагала мне обстоятельства своей несчастной любви, вопрошая: «Что я не так сделала?», а я пыталась ее утешать.

Сказочный вид, открывавшийся с холма, нас порадовал, но больше в Охаке смотреть было нечего, поэтому мы спустились на главную улицу и сняли там номер в гостинице за какие-то смешные деньги. По плану сейчас полагалось вздремнуть, а часов в десять вечера трогаться искать автовокзал.

Со стороны кажется, это очень просто — найти автовокзал или гостиницу в незнакомом мексиканском городе, когда сама ты не говоришь по-испански, а вокруг все, наоборот, говорят только по-испански. Но на самом деле это огромная проблема, и я не знаю, как бы мы передвигались по этой сказочной стране, если бы у нас не было путеводителя из знаменитой серии, которую я не могу назвать здесь из-за ограничений рекламного характера. Но если вы когда-нибудь заинтересуетесь подобного рода путешествиями и приметесь подбирать путеводитель, вы сразу поймете, что это за серия.

Такие путеводители выпущены по всем странам мира на четырех языках — английском, немецком, французском, итальянском. Там очень подробно описано все, что нужно знать самостийному туристу, в том числе — как не заблудиться в любом городке или селении. Буквально так: «Встаньте спиной ко входу в ратушу, повернитесь вправо, двигайтесь до „Макдоналдса“, за ним поверните налево, отшагайте четыре блока и вы упретесь в автовокзал. Вот расписание, вот цены на билеты. Автобусы, бывает, опаздывают, но это Мексика».

Если у вас нет такого путеводителя, вы будете совершенно беспомощны. Не стоит даже и ехать куда-то, не прикупив его заранее, потому что это будет не путешествие, а мука смертная, уж поверьте моему опыту. Кстати, пока мы мотались по Мексике, то видели сотни молодых людей, не выпускавших из рук эти путеводители — картинка на обложке всегда одинаковая, но по буквам можно было понять, откуда прибыли их обладатели: из Италии, Франции или Штатов.

Надо сказать, что и люди эти были похожи друг на друга — небритые, обгоревшие, помятые и грязноватые, в тяжелых туристических ботинках и с неизменными рюкзаками за спиной.

Очень скоро мы и сами стали на них похожи. Одна ночь в мек-сиканском автобусе — и ты приобретаешь вид и повадки бывалого путника, которые с тебя уже не смоются до самого конца путешествия.

Автобусы в Мексике на самом деле неплохие. Во-первых, они очень дешевые, восемь часов пути обходятся примерно в одиннадцать долларов. Во-вторых, там удобные мягкие кресла (можно ехать и в автобусе «второго класса» с обыкновенными сиденьями, это будет еще дешевле). В-третьих, там работают кондиционеры, которые я, честно сказать, не знаю, куда отнести — к плюсам или к минусам, потому что мексиканские шоферы с их помощью устраивают в салоне натуральный морозильник.

В ту ночь, что мы ехали из Охаки, я нацепила на себя все, что нашлось в рюкзаке, включая бейсболку, накрылась полотенцем, ноги засунула в рюкзак, и все равно было страшно холодно. О том, чтобы заснуть, не было и речи, и если бы Каньон Сумидеро не оказался чудом немыслимой красоты, я бы прямо с утра загрызла Катринище насмерть за то, что она устроила мне такой веселый отдых.

Каньон этот страшно глубокий, отвесные стены высотой в тысячу метров, да еще под тобой толща воды метров в двести. Индеец набирает в моторную лодку десяток пассажиров и везет их 35 км до плотины, по дороге подплывая к скалам, где можно увидеть всяких интересных птичек, игру брызг и даже крокодила, вылезшего из воды.

Нашими соседями по лодке оказались американские миссионеры — благообразная супружеская пара пенсионного возраста. Мы познакомились, и они предложили подбросить нас в Сан-Кристобаль. Они жили там уже много лет, а у нас это был следующий пункт маршрута, где добрая Катрин обещала позволить мне провести ночь в настоящей постели.

Сан-Кристобаль, столица штата Чиапас, находится в горах, на высоте 2000 метров. Он окружен лесами Лакандонской сельвы, где проживают самые бедные в Мексике потомки майи, сохранившие свою культуру и образ жизни такими же, какими они были пятьсот лет назад.

По виду мы с Катрин делили всех мексиканцев на «май» и «спаньярдов». «Майи» — индейцы, они невысокие, с короткими шеями. «Спаньярды» — потомки конкистадоров, у них европейская внешность. Индейцы занимаются в основном черной работой, «спаньярды» больше руководят. Но среди индейцев тоже существует расслоение: одни живут на равнине, благополучно вписавшись в цивилизацию, другие остаются в горах и прозябают в неописуемой нищете. В Лакандонской сельве таких деревень особенно много. Туристам не советуют туда соваться без провожатых, но мы все-таки заехали в одну деревню и были потрясены жуткими условиями, в которых живут там люди.

Сан-Кристобаль — историческое место, в 1994 году он был захвачен сотней сапатистов в масках, борющихся как раз за права беднейших индейцев. Говорят, отряды повстанцев до сих пор кочуют в горах, но мы их не видели.

Революционный дух — главная достопримечательность Сан-Кристобаля, и его здесь заботливо культивируют, продавая туристам тряпочных кукол в черных масках, кроме которых покупать особо нечего.

В Сан-Кристобале мы взяли напрокат машину — старый красный «фольксваген», о котором Катрин, оказывается, мечтала всю жизнь. Мы договорились, что спустимся на нем на равнину и остановимся в Паленке, а на следующий день за ним приедет представитель фирмы и заберет его. Очень сложно было объяснить все это девушке в крошечном офисе, которая говорила только по-испански, так что в конце концов я ей стала рисовать картинки с машинками и стрелочками, как первобытная девочка в сказке Киплинга.

Дорога до Паленке оказалась крайне извилистым горным серпантином, где перед каждым резким поворотом стоял дорожный знак с надписью «курва пелигросса», что значит «очень опасная петля». А автомобиль наш оказался отнюдь не чудом техники, и больше сорока километров в час из него выжать было невозможно.

Мы ехали уже часа три. Слева уходила ввысь скалистая стена, справа зияла пропасть, заросшая густым колючим кустарником. Потом заморосил дождик, Катрин включила «дворники», и вдруг… на середине очередного изгиба машина заскользила, и нас понесло прямо в пропасть!

Не знаю, как нам так повезло, но остановились мы буквально в двадцати сантиметрах от края, развернувшись на девяносто градусов. Катрин потом объясняла, что это из-за того, что она «выворачивала руль в сторону заноса». Но страшнее было другое: в тот момент, когда мы остановились, мимо пронесся серебристый «ниссан», ехавший за нами, и, перевернувшись у нас на глазах, съехал на крыше вниз, но не вправо, а влево, где между скалой и дорогой, видимо, была еще глубокая канава.

В полной тишине Катрин очень осторожно отъехала от края и поставила машину на противоположной стороне. Мы вышли, натурально трясясь от страха. В канаве на десятиметровой глубине лежал «ниссан». Было тихо, только слышался плач. Спустя пару минут мы увидели, как из «ниссана» вылезло семейство «спаньярдского» обличья — папа, мама и дочка лет двенадцати — и стали подниматься наверх. Все целые и невредимые, только мама держалась за локоть.

Разумеется, они говорили только по-испански, но мы как-то объяснили, что можем довезти их до города. Они попросили подождать. Папа на попутке уехал в деревню и скоро вернулся с огромным грузовиком и десятком индейцев. Они тут же подскочили к обрыву, стали скакать как обезьянки, кричать, показывая вниз, и мочиться с высоты на несчастный «ниссан». Потом зацепили его тросом и вытащили на дорогу при помощи грузовика. У машины было разбито одно стекло и слегка помята крыша, но завелась она сразу.

Родители сели в «ниссан», девочку посадили к нам, и мы тронулись колонной в Паленке. Уже стало темнеть, когда горная дорога наконец превратилась в равнинную. В Паленке мы остановились на заправке, и тут стало понятно, зачем нам посадили девочку. Чтоб мы не удрали.

Отец нашел на заправке неприятного толстого мужика, который немного говорил по-английски, и они вдвоем стали требовать от нас возмещения ущерба — ни много ни мало тысячу долларов. «Это из-за вас он испортил свою машину! — говорил переводчик. — А мог и не сворачивать, и тогда вы лежали бы сейчас в пропасти». В определенном смысле он был прав, но тысячи у нас все равно не было, да и ущерб их столько не стоил. Но они, видно, решили, что мы богатые иностранки, из которых надо выжать все по максимуму.

Кошмарный день продолжался. Пострадавшие разводили нас по всем правилам бандитского искусства, показывая, что не выпустят с заправки, пока мы не заплатим. В конце концов нам надоело. Мы сели в наш автомобильчик, и Катрин нажала на газ. «Ниссан» бросился в погоню.

Не зная города, Катрин металась в поисках гостиницы каким-то диковинным маршрутом, без конца разворачиваясь и возвращаясь в исходную точку. Преследователи думали, что мы умело заметаем следы, и старались не отрываться.

Каким-то чудом мы все-таки добрались до отеля, который тоже назывался «Паленке»: завтра в полдень мы условились встретиться здесь с шофером из сан-кристобальской аренды автомобилей. Когда мы наконец поднялись в номер, раздался телефонный звонок. Портье просил спуститься, за нами пришел полицейский.

— Господи, когда это кончится, — сказала я. — Ну почему у нас нет жизнерадостного гида, который решал бы все проблемы?

К счастью, полицейский оказался умным полицейским. Осмотрел наш автомобильчик и понял, что нам предъявить нечего. Решили, что завтра в полдень пострадавшие придут сюда и будут договариваться о компенсации с представителем фирмы, поскольку он уполномочен решать такие вопросы, а мы — нет, ведь автомобильчик-то не наш.

…В тот вечер мы перешли с девичьей «пины колады» на мужественную текилу, а Катрин ни разу не спросила: «Что я не так сделала?», то есть во всех смыслах это был переломный день.

Представитель аренды автомобилей оказался не менее прож-женным типом, чем наши пострадавшие. Выслушав их, он обошел вокруг нашего автомобильчика, на котором не было ни царапины, пожал плечами, сел и уехал. Наши пострадавшие печально посмотрели ему вслед. Сегодня они утратили всякую агрессивность, и их даже было немного жаль.

— Давай дадим им немножко денег, — сказала я. — Не в качестве компенсации, а просто так. Просто потому, что мы не погибли.

Мы дали двести долларов. Пострадавшие вздохнули и взяли. Инцидент был исчерпан, отдых продолжался, и мы отправились наконец осматривать цель нашего путешествия — Значимые Руины древнего города майя Паленке. Вообще в Мексике масса руин — буквально на каждом шагу. Но в основном это останки небольших поселений, а настоящих городов-государств не так много. Мы видели три — Паленке, Ушмаль и Чичен-Ицу.

Самое, на мой взгляд, замечательное в городах майя — удивительная красота местности и необыкновенно чистый воздух. Определенно там присутствует какое-то древнее колдовство.

Ядро каждого города — многоэтажный храм, стоящий на холме. На верхние этажи одних храмов надо взбираться по ступенькам снаружи, других — залезать по внутренним лестницам. Прикол с внешними ступеньками в том, что они очень узкие, ступня целиком не помещается, и в то же время очень высокие, сантиметров пятьдесят высотой. Поэтому подниматься наверх несложно, а спускаться — страшно. Многие спускаются на четвереньках, пятясь задом, выглядит это очень смешно, пока сама не заберешься наверх и не посмотришь вниз.

В Паленке мы увидели игуану — огромную, как собака, ядовито-зеленого цвета, с круглыми равнодушными глазами. Она совершенно нас не боялась и убежала только тогда, когда я протянула ей кусок неизвестного фрукта, купленного у сморщенной мексиканской бабушки.

Настроение стремительно улучшалось, вчерашние ужасы уходили в прошлое. Из Паленке мы метнулись еще на водопад Мисол-Ха — взяли такси, заплатив сто песо за то, что оно отвезет нас туда и обратно.

За Мисол-Ха можно было заплатить и больше. Вода падает там широким потоком с высоты 35 метров в естественный круглый бассейн, в котором можно купаться. Вокруг — густые высокие джунгли, через которые не проникает солнце, поэтому прохладно и влажно. В нашем путеводителе про Мисол-Ха было сказано, что он будто специально создан для Шварценеггера, и это правда, для полноты картины нам не хватало небольшого Тарзана, раскачивающегося на лиане.

Около одиннадцати вечера мы сели в автобус, который шел из Паленке в Мериду. Дорога предстояла долгая, мы должны были опять провести ночь в автобусе, а на утро у Катрин снова были запланированы какие-то руины. Ночь мы действительно провели в автобусе, но он, к сожалению, не ехал. Сломался, отъехав от Паленке километров на пятьдесят, и встал в чистом поле. На рассвете мы вылезли на дорогу. Пришлось голосовать — тут же остановился открытый грузовичок, и мексиканец крестьянского вида помог нам залезть в кузов. Мы развернули карту, чтобы он показал, где мы и куда едем. Он не умел читать, поэтому ничего показать не смог. На каком-то перекрестке нас высадили, показав руками, что грузовичок пойдет влево, а нам надо прямо. Откуда-то они знали, куда нам надо…

Потом нас еще подвозили два брата бандитского вида на новеньком джипе, потом дед в удивительной шляпе, и в конце концов мы оказались на автовокзале неизвестного городка. Это была огромная радость, потому что с автовокзала мы уже могли добраться в любое место, даже в Мериду.

К тому времени мы заметно похудели, обветрились и закалились. Перенесенные испытания не выбили нас из колеи, а, наоборот, укрепили. Вопреки обыкновению ни у одной из нас ничего не болело, аппетит был отличный, засыпали мы мгновенно, и единственное, что нас немного беспокоило, — случившийся с Катрин закрепыш. Оказывается, это часто бывает: при смене дня и ночи дисциплинированный кишечник сбивается с толку и отказывается функционировать. Обычное явление, как говорят врачи.

Катрин боролась с организмом немецкими способами — съедала перед сном огромную тарелку йогурта с бананами, но ничего не помогало. А днем мы ели рыбу — она такая свежая, такая вкусная и дешевая в Мексике, что больше ничего и не хочется. Рыба и текила — здоровый рацион неутомимого путника.

Из-за поломанного автобуса мы выбились из графика и до моря добрались, когда день моего рождения уже заканчивался.

Я-то думала, что мы будем сидеть в кафе на берегу под пальмами — нарядные, чистые, причесанные, а пришлось прямо с рюкзаками мчаться с автовокзала на пляж. В темноте мы отыскали какую-то пальму, уселись на песок, достали маленькую бутылочку текилы и стремительно распили ее из пластиковых стаканчиков за мое здоровье — ровно за пять минут до полуночи. Не совсем так, как хотелось, но все-таки успели, отметили день рождения на берегу моря.

Неделю, оставленную на отдых, мы провели в Плайа-дель-Кармен — курортном местечке под Канкуном. Там уже все шло как положено — отель, питание, послеобеденный сон, сувенирные лавочки… Маленький голландец в очках за полдня обучил нас дайвингу, а потом мы ныряли с ним на десятиметровую глубину и рассматривали коралловые острова. Ездили на экскурсию в Чичен-Ицу, переправлялись на пароме на остров Козумель, пытались брать уроки фламенко у танцовщицы из местного бара… Было здорово, но… не шло ни в какое сравнение с первой неделей, когда мы, казалось, прорывались сюда с боями, как партизаны, выходящие из окружения.

В последний вечер перед отъездом мы сидели в ресторанчике с крышей из пальмовых листьев. Я потягивала коктейль, Катрин наворачивала свой страшный йогурт с бананами. «А почему ты так уверенно говорила, что я не должна рожать этот ребенок?» — вдруг спросила Катрин.

«А, — сказала я. — Просто у этого твоего друга уже есть сын. Только он его никогда не видел. Он как узнал, что подруга забеременела, так сразу от нее ушел и никогда больше не появлялся».

Катрин перестала жевать. Положила ложку. Потянулась за сигаретой и вдруг замерла, словно прислушиваясь к себе. Я смотрела на нее во все глаза. Помолчав полминуты, Катрин зашевелилась, выдохнула и сказала:

— Все. Ты меня вылечила. Теперь бежать в туалет быстро.

…С тех пор она уже никогда не спрашивала: «Что я не так сделала?» Полное выздоровление во всех смыслах — таким абсолютным успехом и закончились наши мексиканские каникулы.