«Желтая» пьеса
Это интервью должно было выглядеть совсем иначе. Вы, к примеру, должны были узнать, почему Юля Чичерина рассталась с мужем, снова вышла замуж, как к этой ситуации относится ее дочка
Это интервью должно было выглядеть совсем иначе. Вы, к примеру, должны были узнать, почему Юля Чичерина рассталась с мужем, снова вышла замуж, как к этой ситуации относится ее дочка
Потому что Юля Чичерина вместо интервью устроила спектакль в лучших традициях МХАТа им. Чехова. Мы решили, что пропадать такому произведению не стоит. Итак, действующие лица: Тамара Астапенкова, Марина Лисакова («МК-Бульвар»), Юля Чичерина (певица), Сухраб (муж), Григорий (продюсер).
Гаснет свет. Звучит тревожная музыка.
— Ты дочку Майю в Москву привезла. Она ездила к бабушке? Как отдохнула?
— Нормально… Ой, да я что-то не хочу про дочку. Давайте лучше — что там у артистов обычно спрашивают? — про музыки, про творчество. При чем тут дочка?
— Ну просто в Москве ее долго не было.
— Да все в порядке. Вам-то какое дело? Я всегда говорю: не хочу рассказывать про семью, про свои личные дела. Спрашивайте то, что положено.
— Хорошо, давай о творчестве. Последний альбом группы «Чичерина» довольно давно вышел. Сейчас над чем работаете?
— Над новым альбомом. Как это обычно и происходит: как только альбом выходит, он становится старым — нужно идти дальше.
— Название у него есть уже?
— Пока нет. Как он будет называться, решим ближе к выходу.
— А сейчас у вас работа на какой стадии?
— Мы собираем информацию, делаем демозаписи, слушаем — где подчистить, где подправить.
— В последнем альбоме — «Off/On» твоих песен было всего две. А в этом?
— Пока не ясно, песни пока еще не все есть.
— Но сколько ты уже предложила?
— Это нужно считать.
— Ну, много их или мало? Может, одну всего?
— У нас сейчас два автора — Дрофф и я. В двух прошлых альбомах был еще и третий, но сейчас его нет — то ли не пишет песни, то ли не записывает.
— А тематика песен какая?
— Да как и все — про любовь.
— Песни говорят о том, что у человека на душе. Вот у тебя сейчас какие песни пишутся?
— Одна песня не может отразить душу человека — разве что какое-то секундное настроение.
— Последняя песня, которую ты написала, с каким настроением?
— Последняя?.. Позитив. Как всегда, позитив. Правда, он иногда бывает завуалирован довольно жесткими словосочетаниями…
— Какими же?
— Не важно. Это абстрактно.
— Помнится, как-то раз, когда «Чичерина» еще в старом составе играла, ты сказала, что не могла бы работать с другими музыкантами.
— Мне действительно так казалось. Но время показало: чем больше новых людей приходит, тем качественней становится музыка.
— Трудно было найти замену?
— Как оказалось, совсем нетрудно.
Сухраб: — В нашем случае все получилось как бы случайно и в то же время легко и органично. А вообще, наверное, это очень сложно.
— Так у вас-то с музыкантами как получилось?
Юля: — Да я уже говорила: мы их чуть ли не во дворе нашли, просто случайно, через каких-то друзей. Слово за слово — и вдруг всплыли какие-то люди, которые, как оказалось, нам полностью подходят.
— Притирались как-то друг к другу, спорили?
— Какие споры и притирки? Все же взрослые люди. А потом у нас же не женский коллектив.
С.: — Это же работа. Вот вы часто спорите?
— Ой, бывает-бывает…
С.: — С начальством?.. И часто увольняют?.. Демократия у вас.
Ю.: — Это женский коллектив. А у нас мужской.
С.: — Да женщины — это всегда женщины. А вы представьте, каково мужчине спорить с женщиной-начальницей!
— Да уж, кулаком по столу…
С.: — Да зачем по столу? Можно просто поменять людей.
— То есть у нас демократия. А у вас?
Ю.: — Да у нас в принципе тоже демократия. Чуть-чуть тотальная.
С.: — Авторитарная демократия.
Ю.: — Да все хорошо, все довольны.
— Юля, хотелось бы пару слов относительно скандала с вашим бывшим менеджментом. (После того как «Чичерина» рассталась со своим прежним директором, с ней начали происходить разные «странности»: отменялись концерты, перестал работать сайт, песни снимались с эфира, говорят, что угрожали и самой Юле.)
— Я уже устала говорить на эту тему. Столько уже говорила! И в этом нет ничего позитивного, о чем хотелось бы вспоминать.
Григорий: — Я могу сказать. Сейчас уже все утряслось, все закончилось, все расслабились. Оставался единственный вопрос — с контрактом, — но и он тоже благополучно разрешен.
— Но на афишах рок-фестивалей группу «Чичерина» что-то не видно.
— На «Крыльях» мы никогда не выступали. На «Максидроме» — один раз, и это было очень давно. То есть у нас нет привычки на этих фестивалях выступать. А «Нашествие» — оно скисло, что ли… Да и тащиться черт знает куда… Тем более у меня в этот день как раз день рождения — в свой день рождения еще работать. А я еще и «Наше радио» не люблю.
— Почему? Ведь именно они в свое время открыли группу «Чичерина», запустив в эфир «40 тысяч километров».
С.: — Юля не то что его не любит — просто не слушает.
— Непонятно вообще, с чего этот скандал начался?
— Ну, как — слово за слово… У артистов с продюсерами такие ситуации вообще не редкость. Главное, в итоге все остались довольны. И Юля…
С.: — Она отдохнула замечательно.
Г.: — И бывший Юлин менеджмент тоже.
— Так они-то чего в итоге добивались?
Г.: — Они? Я могу сказать, чего они добивались: объяснить, что Юля без них ничего не может.
С.: — Главное, когда все друг с другом поговорили, выяснили, что никто ни от кого ничего не хочет, и в итоге разошлись мирно.
— То есть если встретитесь — поздороваетесь?
С.: — Ну, если встретимся — поздороваемся. (Смеется.)
— Бейсбольной битой?
— Нет, ну почему? Мы уже встречались и здоровались. Они безобидные люди на самом деле…
— Только слухи ходили, что эти безобидные люди на вас чуть ли не покушение устроили, винтовкой угрожали.
Г.: — Да ерунда это все. Это такая игра была с их стороны, шоу театральное, чтоб артиста взбодрить.
— Странный они способ выбрали.
Г.: — Винтовкой никто не угрожал. Машину прижимали на дороге. Ситуация так сложилась, что разглядеть — винтовка или нет — было невозможно. Открыли окно, что-то высунули и обратно убрали.
— Может, они просто денег хотели?
Г.: — Возможно. Но теперь писать об этом уже не имеет смысла. Мы поговорили с ними и все выяснили. Ну, поиграли люди, глупо поиграли, а мы дали об этом информацию. Юля какое-то время не шла с ними на контакт, а теперь все нормально уже.
— После всего что было?
Г.: — Мы же в итоге обошлись без суда. Они нам пошли навстречу, мы — им. Даже сайт обещали отдать. На днях. Вся эта история — просто хорошая встряска.
— Юль, а тебе такие встряски нужны?
Ю.: — Я так думаю, что встряски нужны всем. Иначе тупеешь, мозг отказывается работать.
— И какие у тебя есть способы встряхнуться?
— Я адреналин получаю только от неожиданных ситуаций. А так, чтобы специально куда-то идти или что-то сделать для этого, — нет.
— Последний неожиданный случай можешь вспомнить?
— Нет, не могу. Давно это было.
— Тогда что тебя сильно удивило недавно?
— Была я на Селигере. Мы и жили на маленьком необитаемом острове, в палатке. Три дня отдыхали.
— В последнее время ты часто отдыхаешь. Обычно артист все время на гастролях где-то.
— А я по рыбалкам.
— Работы нет, что ли?
— Есть. Но не так много.
— Отказываешься или не приглашают?
— Хрен его знает. (Передразнивает.) «Отказываешься, не приглашают…» Приглашают. Просто из-за этой заварухи с менеджментом пришлось по новой контакты с организаторами налаживать. Но, честно говоря, мне так даже больше нравится: мало концертов, много рыбалки.
— А как же деньги зарабатывать? Причем не только тебе, но и твоим музыкантам?
— Да они вполне довольны, а мне много денег и не требуется. Мне хватает на все, что нужно.
— И на что тебе необходимы деньги для полного счастья?
— На разное… На удочки вот…
С.: — Полное счастье на деньги не купишь.
Ю.: — Да. И вообще деньги счастья не приносят.
— Так чтобы на тот же Селигер поехать, деньги нужны.
Ю.: — Ага, тыщи неимоверные.
— И сколько ты по рыбалкам ездить собираешься?
— Я вообще не в ровном ритме живу.
— Получается, что на данный момент у тебя нет гастрольного графика?
— Почему? Какие-то дни забиты, но их немного пока.
— Тогда чем, кроме рыбалки, занимаешься?
— Всем. Каждый день что-то происходит.
— Ну вот вчера, например?
— Кто-то в зад нашей машины врезался. Тот бедолага раздолбался, нос себе весь смял.
— А ваша с мужем машина как?
— Нормально. Она у нас хорошая, крепкая.
— Понятно. У тебя на пальце новое украшение… (Показываем на обручальное кольцо)
— О, вопрос из той серии, про которую я не люблю разговаривать! Это закрытая тема.
— Почему?
— Так это же смешно. Вот ты видишь незнакомого человека и все сразу ему выкладываешь: как у тебя дела, с какими молодыми людьми встречаешься? Я обыкновенный человек, и с какой стати буду незнакомым девушкам рассказывать про себя?
— Ну, мы не незнакомые. Мы точно так же, как и ты, сейчас работаем.
— Тем более. Рассказывать тем, которые все потом передадут тыщам читателей. Нет, я не люблю это дело. Есть какие-то вещи, в которые не хочется всех посвящать.
С.: — Что за привычка копаться в помоях?
Ю.: — Извращение какое-то…
С.: — Это все равно что выйти на улицу или сесть в машину и белыми трусами, как флагом, размахивать.
— Дело в том, что это часть профессии, и никуда от этого не деться.
Ю.: — При чем тут профессия?
С.: — Песни ее профессия, а остальное никого не касается. Что ей в рупор кричать: я влюбилась! Этим увлекаются те, кто работает на публику. А ей это ни к чему. Ей петь нужно.
— Юля, о твоем замужестве столько слухов ходит, неужели тебе все равно?
— Да ради бога. Я никогда и ни с кем об этом не говорила. Это все придумывают люди, которым нравится распускать слухи. Это не мои дела.
— А тебе не интересно, что про тебя говорят и пишут?
— Мне по барабану. Все же знают, как вы пишете.
— Не обобщай.
— Да ладно, все так говорят.
— Хочешь знать последний слух, о котором мы вчера прочитали?
— Не-а, не хочу. Этих слухов столько про меня ходило! Сейчас я уже ничего про себя не читаю. Вначале еще, может быть, по молодости или сдуру расстраивалась. Сейчас-то чего?
— Тебя кто-то научил или сама додумалась?
— Не знаю, как-то само по себе пришло.
— Жалеешь, что о чем-то рассказала журналистам?
— Нет. Глупо о чем-то жалеть.
— Ну, ты сама говоришь, что с опытом научилась быть менее откровенной. Значит, была в жизни какая-то неприятная история?
— (Кричит.) Почему? Не было ничего. Это вы додумываете! Все понятно — женская логика. А от моих слов все равно ничего не изменится. Можете написать, что я восьмой раз беременна и что я на самом деле мужчина. Я только переодеваюсь женщиной… Пойдем покурим?
— (После перекура.) — К этому возрасту у тебя сбылось все, о чем ты мечтала?
— Я всем довольна. У меня нет никаких личных неудовлетворенностей или желаний, которые я очень хочу осуществить, но мне кто-то или что-то мешает. Такого нет.
— Кого благодаришь за это: бога, себя или окружающих?
— Я воспринимаю это как данность.
— Задумываешься иногда, что этого всего могло бы и не быть?
— Ну, да, бывает…
— А страшно от этого не становится?
— Страшно? Нет, не бывает. Я не трус.
— …но я боюсь.
— Я не боюсь! Чего бояться-то? Все равно все сдохнем. (Смеется.)
Занавес.