Какого же капитана потерял российский морфлот… Ведь мог бы сейчас Виктор Рыбин стоять за штурвалом какого-нибудь крейсера в Тихом океане или управлять подлодкой в Баренцевом море, а он бороздит клязьминские просторы на своем пароходике «Дюна». Где сам себе и капитан, и штурман, и боцман, и даже кок. В подчинении имеет двух матросов — жену Наталью Сенчукову и сына Василия. Ну и нас вот пригласил. Драить палубу.

В Долгопрудный, где живет семейство Рыбиных—Сенчуковых, мы приехали в ясный летний денек. А сама наша встреча проходила в яхт-клубе, что всего в 300 м от дома Виктора и Натальи. Оказывается, у них там стоит небольшой катер по имени «Наташа» и симпатичный пароходик с гордым названием «Дюна». Показать технику собралось все семейство.

— Наташа, иные мужья в гаражах пропадают, а ваш, значит, в яхт-клубе поселился?

— Ну да. Он же у меня и в речном флоте служил, и в морском, и в подводном. Конечно, человек, который столько времени был связан с водой, уже без этого не может. У Вити давно была мечта иметь собственный кораблик, но раньше на это не было ни средств, ни времени. А потом уже обстоятельства как-то сложились сами собой. Сначала в 1998 году мы купили вот эту небольшую лодочку, «Наташу». А потом уже с Витей решили, что гораздо выгоднее и практичнее иметь железный пароход, который не будет ломаться. Потому что на «Наташе» мы вышли в прошлом году покататься, причаливали у берега, а там лежало какое-то бревно. Естественно, сразу погнули днище. С большим кораблем такого не случится. Правда, сначала мне в возможность такой покупки как-то не верилось. У нас ведь кораблестроение еще не очень развито.

— Так вы что, «Дюну» сами строили?

— А то, — подхватывает Виктор. — Этот старый пароходик, чуть притопленный, лет десять простоял в Крылатском, с 1990 по 2000 год. Я его купил, смешно сказать, за 35 000 рублей. Он был в таком ужасном состоянии, что даже описать невозможно. Когда Наташа приехала его смотреть, я ее долго подготавливал: «Ты сейчас увидишь не корабль, а помойку». Она приехала, посмотрела: «Да, и правда ужас». После этого мы с друзьями, такими же чокнутыми, как и я, его три года восстанавливали.

— Средств, наверное, было вложено немало?

— Знаете, тут дело даже не в деньгах, а в «человеко-часах». Тут же все на коленочках делалось, без всяких конструкторских бюро, все идеи — из головы. Мы практически жили на нем, и зимой, и летом. Сколько бригад было привлечено — сварщики, трубари, техники по механизмам, по двигателям, отдельная бригада по иллюминаторам, отдельная по дереву такому и по дереву другому (с разной древесиной работали разные люди). Навигационное оборудование, маляры, шкрябальщики — да ужас! Хорошо тут рядом завод мой любимый, на котором я еще в юности начинал работать матросом. Сейчас все мои друзья подросли, стали генеральными директорами и мне помогают. Зато теперь и работа видна — за три года получился вот такой красивый корабль.

Теперь у Виктора и Натальи появилась возможность ходить на своем кораблике по близлежащим водным просторам: Пироговское водохранилище, Иваньковское, река Клязьма. В выходные приглашают друзей, соседей — и вперед. На палубе ставят столики: поесть на свежем воздухе, любуясь природой, — одно удовольствие. А на случай морской болезни можно и в каюте спокойно посидеть, посмотреть телевизор. Там вообще ничего не страшно — ни дождь, ни ветер. В общем, настоящий плавучий дом.

— Больше всего мне нравится, когда мы заходим в какие-нибудь заливчики далеко за пределами Москвы, — рассказывает Наташа. — Там вокруг уже нет домов — только деревья, природа. Приятная прохлада — заливы же гораздо уже реки, там жара не чувствуется.

— Наташ, а вы катером управлять умеете?

— Нет, это все-таки должен делать профессионал. А так, конечно, если Витя стоит рядом, штурвал мне покрутить доверяет. Но я особо и не прошу, если честно.

— Зато она уже столько всяких умных слов знает, из чего корабль состоит, — говорит Виктор. — Во всяком случае, запомнила, что здесь не пол, стены и потолок, а палуба, переборки и подволок. Ну и, естественно, в курсе, что такое каюта, гальюн и камбуз. А уж в такие детали, как карлингсы и шпангоуты, мы ее с ребятами не посвящаем. А вот вы знаете, например, что слово «полундра» у нас употребляется неправильно?

— Нет. А что оно означает?

— Оно пошло от голландского выражения «фал ундер», что означает «летящая веревка». А еще знакомое слово «абордаж» — оно вообще из арабского. Образовалось от слова «бариджа» — так назывались судна, на которых ходили пираты в Средиземном море. От бариджи потом получились «баржа» и «на абордаж».

— Вот сразу видно, что специалист говорит.

— Но больше всего мне нравится выражение «дельные вещи». Так называются всякие штучки, которые находятся на пароходе. Серьезно. Это всевозможное палубное оборудование — веревочки, железочки. Ну я вам так, попроще говорю, чтобы лишними словами народ не загружать. Вообще флот — это, по-моему, дельная вещь. А плавать — это дело. Я так думаю.

— А если кто из гостей тут ваши «дельные вещи» захочет покрутить-посмотреть, ревностно относитесь?

— Если я сюда приглашаю гостей, то им разрешено все — иначе что это за отдых? Понятно, что специально брать дубину, что-то ломать и портить никто не будет. Так что мы все разрешаем. И на воду вообще всегда выходим компанией. Я обязательно беру своего помощника, который уже все знает и кораблем этим так же занимается, как и я. Если что — и в управлении поможет, и с двигателем вместе разберемся.

На вопрос, как не сбиться с нужного курса, Виктор ответил, что только для несведущего человека водные маршруты могут показаться сложными. На реках, как и на дорогах, нужно просто четко соблюдать знаки, которые расставлены по берегам. А если захочется зайти в какую-то труднопроходимую бухточку, тогда уже смотри на приборы — они и глубину укажут, и от опасности уберегут.

— На мель ни разу не садились?

— Так на мель на речке мы всегда садимся! Якорь-то выбрасывать легко, а вот вытаскивать потом трудно. Так вот чтобы лишний раз его не бросать, можно просто носом в берег встать. Берег у нас здесь хороший, песочек. Это в Карелии трудно вставать — там камень.

— Понятно. «Дюна» у вас для дальних прогулок. А маленький катер «Наташу» как используете?

— Он у нас, как говорится, служебно-разъездной. Это катер для быстрого отдыха, на нем мы ездим купаться. Особенно спасает, когда прилетаешь с гастролей в шесть утра. В такое время мы сразу же из аэропорта едем не домой, а на катер. Заводим его, выезжаем на воду, ныряем, купаемся. Утром очень здорово, пробок на Клязьме нет, — шутит Виктор. — Искупаешься, а потом уже домой. И спится сразу лучше.

— Насколько тяжело содержать такую технику?

— Знаете, в Нью-Йорке есть один яхт-клуб, самый почитаемый в Америке, основали его Морганы. И однажды, когда семья Рокфеллер пришла к ним в гости и захотела стать членами клуба, один из Рокфеллеров спросил: «А сколько стоит содержать яхту?» После этого Морганы издали указ, по которому на протяжении ста лет Рокфеллеров не принимали в клуб только за один этот вопрос. Так что стоимость содержания яхты никогда не обсуждается.

— А в общем-то это тяжело скорее не в финансовом, а в моральном плане, — объясняет Наташа. — Всегда знаешь, что твой кораблик стоит где-то в клубе на воде и мерзнет. И думаешь, как бы там с ним все было в порядке.

— Кстати, вы приехали сюда на красненькой «Mini». Какое средство передвижения вам ближе — водное или наземное?

— Машину мы с Наташей рассматриваем просто как функциональную вещь. Не болеем автомобилями, чтобы часто их менять, но при этом нам нравятся марки, которые оригинальны. На данный момент — это «Mini». Но душа у меня все же больше лежит к кораблям. Если у меня будет когда-нибудь 500 тысяч долларов, то я без раздумий потрачу их на новый корабль, а не на навороченный автомобиль. Если у меня будет такая сумма в чемодане. Хотя нет, сначала сниму клип. Все-таки музыка главнее, чем пароходы.

— В планах, видимо, обзавестись пароходом и назвать его «Виктор Рыбин»?

— Зачем «Виктор Рыбин»? — говорит капитан. — Пусть будет «Привет с большого бодуна», например. Или «Страна Лимония». Но в общем-то планка у нас задрана. Следующий наш корабль с Наташей должен быть как минимум «Queen Mary−2».

— Виктор, тут ваши друзья по секрету нам рассказали, что вы во время своих водных прогулок готовите на кораблике потрясающе вкусную гречневую кашу. Это так?

— Да, — отвечает Наталья. — Каша у нас — от шеф-повара. То есть от шеф-кока. Она в разряде деликатесов. Ее, конечно, можно и дома приготовить, но она не будет есться так хорошо, как на воздухе, на воде.

— А вот рыбу мы не ловим, — добавляет Виктор. — Потому что мы Рыбины. Считаем, что рыбу ловить с нашей фамилией просто кощунственно. Есть еще можно, а ловить-то зачем? Так и напишите.