Когда-то он зарабатывал деньги тем, что изображал на улице «писающего мальчика». Сидел в турецкой тюрьме и мог бы написать книгу о молдавских проститутках. Еще он пытался стать спортсменом, режиссером и журналистом. А в результате попал в «Премьер-министры».

— Марат, вот вас жизнь покидала из стороны в сторону…

— Вообще, я мог бы заниматься многими вещами, не только музыкой, но и режиссурой, журналистикой. Боюсь сглазить, но признаюсь: мне по жизни везет. В чем бы я себя ни пробовал, везде мне сопутствовал успех, пусть где-то больше, где-то меньше. С детства я увлекался музыкой и спортом. И меня все время переклинивало то в одну сторону, то в другую. Я служил в спортивной роте и занимался греко-римской борьбой, а музыкальное образование получал в военно-музыкальном училище…

— А родители как-то пытались направить вас в нужное русло?

— Меня воспитывала одна мама. Папа умер, когда мне было чуть больше двух лет. Мама всегда мечтала видеть меня офицером. Военные тогда всем очень нравились. В 10 лет я пошел в музыкальную школу — это считалось довольно поздним началом. Тогда на фортепиано и на скрипку брали только с четырех-пяти лет. Так что для меня выбор оказался невелик: кларнет или труба. Мне сразу понравилось красивое название — «кларнет». Я попросил показать мне его — такая блестящая черная красивая штука. Мне понравилось. А вскоре я вообще влюбился в этот инструмент.

— Как вам удавалось совмещать музыку и спорт?

— Я ходил в Олимпийскую деревню, в секцию греко-римской борьбы. Постоянные тренировки, упражнения давали определенные результаты. Кстати, у меня даже разряд имеется… Но чтобы в спорте достичь определенных успехов, надо изнурительно заниматься и выкладываться по полной. Физкультура и большой спорт — это две очень огромные разницы. Вместе со мной занимались действительно талантливые ребята, скорее именно таким дорога на спортивный Олимп. Я даже не хочу себя сравнивать с ними…

— Почему тогда вы поступили на дирижерское отделение?

— Вообще, мне было интересно само Суворовское училище. Я и не планировал стать дирижером. Но так получилось. Кстати, однажды мне доверили даже участвовать в Параде Победы на Красной площади. А после второго курса училища — служба в армии, в ЦСКА ВВС… Между прочим, я единственный в нашей группе с армейским опытом.

— Говорят, что своим армейским опытом вы даже бывшего министра обороны маршала Язова покорили?

— Ну, было дело. На одной встрече с призывниками, куда еще приглашали известных артистов и музыкантов, которые делились своим армейским опытом, был маршал Язов. Меня тоже пригласили. И кто-то спросил: «А слабо 32-киллограммовую гирю поднять?» — «Да не вопрос!» (Смеется.) В итоге поднял раз тридцать. Всем понравилось!.. А по возвращении из армии я поступил в Институт культуры в Химках на режиссерский факультет.

— Музыка надоела?

— Музыкой я уже достаточно долго занимался, хотелось попробовать чего-то нового. Я человек, так сказать, разносторонний — всегда масса увлечений и куча новых идей. К тому же поступил в институт, совершенно не готовясь к экзаменам — мне просто повезло. Ведь были люди, которые целый год еще на подготовительные курсы ходили. Думаю, второй раз я туда бы уже не поступил.

— Учеба нравилась? Что-то мы не слышали о режиссере Марате Чанышеве.

— Мне там очень нравилось. Однако конкретно режиссерских плодов это, может, и не принесло. Но именно во время учебы в институте я попал на телевидение. Как-то был конкурс в программу на ТВ−6, который я благополучно прошел, опять же благодаря своей удачливости по жизни.

— А чем занимались на телевидении?

— Сначала работал администратором на программе «Те кто» — ее вели Петр Фадеев и Анастасия Соловьева. Потом работал корреспондентом у Ивана Усачева (кстати, передаю ему большой привет). И параллельно делал свои журналистские работки. В «Очевидце» у меня была своя рубрика — «Проверка». Снимали всякие интересные штучки: например, мы должны были выяснить, как будет реагировать народ, если посреди улицы стоит человек и писает. Вот я, собственной персоной, брал лейку, стоял и «писал», а оператор снимал меня сзади…

— Ну и какова реакция была?

— В основном люди делали вид, что ничего не видели, и шли дальше. Или еще сюжет был: можно ли зайти в металлоремонт и попросить сделать ключ по слепку из пластилина? По закону это запрещено. Но в одном месте нам такое сделали. Правда, мы никого не подставляли, так что лица закрашивались. В общем, давали зрителю представить реальную общественную обстановку в стране.

— Почему вы ушли из программы?

— Через некоторое время я, видимо, понял, что это все не то, не мое. И к тому же мне не нравилась атмосфера телевидения в целом. Хотя у нас был хороший коллектив. Но я все же решил оттуда уйти. К тому же появилась новая идея — собрать ребят и сделать свою группу. Так и поступили. Дали ей название — «День и ночь». И с того момента я начал работать напрямую в музыкальном направлении.

— Такой разброс: то режиссура, то журналистика, то музыка…

— Конечно, а как же еще? Надо все пробовать. Группу мы создали с моим другом-однокурсником из военно-музыкального училища — Сашей Молостовым. Трудились в клубах, чем и зарабатывали на жизнь. Мы подписывали кучу договоров с разными продюсерами, но все как-то никак не складывалось, пока диск не попал к Евгению Фридлянду.

— Петь-то вы где научились?

— Вообще научиться петь, в моем понимании, невозможно. Я не определяю певцов по диапазону. Для меня далеко не тот хороший певец, у которого диапазон — шесть октав. Вот, к примеру, Боно из «U−2». Кто скажет, что он певец? Если смотреть с классической точки зрения, так он вообще петь не умеет. Или Джо Коккер — он вообще не певец, хотя поет. Но их слушаешь, и мурашки бегут по телу.

— То есть вы не сторонник высшего музыкального образования?

— Вовсе нет, напротив, я только «за». Просто у нас очень много певцов, которые заканчивают Гнесинское училище, эстрадное отделение — поют вроде все идеально, но все — одинаково. И заканчивают, как правило, все в ресторанах. Хотя профессиональные певцы — я их уважаю, ничего плохого сказать не хочу.

— Тогда как вы себя сами оцениваете?

— О, ну о себе трудно судить. У нас в группе мне нравится, как поет Жан в стиле соул. У него очень интересный голос. Вот тут, кстати, действительно выдающиеся вокальные данные. Он лучший, наверное, не только у нас в стране, но, думаю, что и во всей Восточной Европе. И на концертах во время выступления так слушаешь, будто сам — зритель и в зале сидишь. Да и вообще, у нас нет непоющих людей, у всех есть какие-то свои данные. Мы все разные, а вместе получается очень красивая картинка.

— Голос — конечно, главное для вокалистов. Но вы ведь еще и музыкант. Когда в последний раз брали в руки кларнет?

— Совсем недавно, на фотосессии. (Улыбается.) А так не играл на нем уже сто лет на самом деле. Но хочу себе купить новый хороший инструмент, чтобы все же на нем играть.

— А на концертах вы разве его не используете?

— Бывает, что играю. У нас есть одна битловская песня — «Дорогая», когда каждый из нашей группы играет на том инструменте, которым владеет. Пит садится за рояль, я на кларнете, Слава — на бас-гитаре и Жаник — на гитаре. Играем прикольно!

— Ну вы прикалываетесь и без этого.

— У нас, правда, частенько случаются какие-нибудь анекдотические ситуации. Вот недавно наш Жаник купил себе какой-то очень дорогой костюм — что-то нереальное в районе 3—4 тысяч долларов. Поехали на съемку, а он его там и оставил. Потом нас два дня спрашивали про забытый полосатый костюм в гримерке. Больше всех Жаник, кстати, говорил: «Какой еще костюм?!» А он просто забыл, что у него костюм полосатый. Дня через два Жан обнаружил пропажу и вспомнил, что про это-то и говорили.

— Говорят, что особой рассеянностью отличаетесь именно вы?

— Ну, может, у меня это ярче выражается. Я постоянно забываю ключи: то от квартиры, машины, и еще мобильник, одежду тоже… Однажды я опоздал на съемку какой-то передачи, так как, выходя из дома, обнаружил, что ключей от машины нет. Подумал: все, потерял. Причем это были запасные ключи, основные потерял еще раньше. Весь день искал, вызвал в итоге такси. Пока пятое-десятое, съемка уже закончилась. В итоге я нашел пропажу через два дня дома, где-то под ковром.

— А часто что-то находите?

— Ничего не нахожу. Вот люди теряют где-то, заходят потом куда-то — находят или выигрывают. А у меня нет! Но если же вдруг я что-то на земле увижу, то вообще не подбираю. Потому что, если я найду какие-то деньги и возьму их, я потом еще больше потеряю.

— А в жизни что-то приобрели для себя?

— Хорошие отношения с хорошими людьми, много новых друзей. Вот, говорят, что хороших друзей не может быть много, которые в любой момент могут выручить. А у меня их много.

— Кстати, насчет друзей. Жан, Пит и Слава — настоящие друзья для вас?

— Конечно. Но мы с ними общаемся больше во время работы — постоянные гастроли, концерты.

— А как насчет дружбы сердечной?

— Запросто!

— Тогда почему вы до сих пор не женаты?

— Не знаю, как-то пока не складывается. Бывает, находишь — потом теряешь, потом опять находишь. Я, может, не особо приспособленный человек к семейной жизни. Наверное, со мной очень трудно жить.

— Почему?

— Ну какая девушка выйдет сейчас за меня замуж. Я постоянно на гастролях, постоянно записываем песни, и так далее. Не каждая выдержит такую жизнь, может, на месяц терпения ее хватит.

— Однако как-то ведь женились ваши коллеги по цеху…

— Ну да… Как-то получилось у них. (Смеется.) Вообще, девушка есть у меня. Но для разговоров о том, чтобы жениться, еще слишком рано. Мы с ней встречаемся только около года, так что о женитьбе говорить рано.

— А ее вообще кто-нибудь знает?

— Ну знают, может быть. Но я не хотел бы сейчас говорить, кто это.

— Ходили слухи, что вы встречаетесь с Наташей Поволоцкой, участницей «Народного артиста»?

— У нас чисто дружеские отношения. Мы с Наташей просто очень хорошие друзья. Часто общаемся, бывает, перезваниваемся. Вообще у меня с легкостью появляются хорошие друзья, чему я безумно рад. В этом плане мне в жизни очень повезло.

— Бывали такие случаи, когда артисты женились на своих поклонницах или коллегах по цеху. Зная и тех, и других, вы допускаете такую возможность в своем случае?

— Конечно, допускаю. Я же не разделяю девушек на «поклонниц» и «коллег по цеху». Главное, чтобы человек был нормальным. А кто уж это там будет и чем она занимается — это не важно… Хотите посмотреть фотографии моих поклонниц? Сейчас принесу. (Тут Марат приносит любительские фотографии обнаженных девушек, которые те, видимо, сами ему и подарили.)

— Да вы, смотрю, любитель…

— Ну, это так — шутка. (Смеется.) Хотя всякое в жизни бывало… Пошли с другом однажды в Стамбуле посмотреть район красных фонарей. Взяли камеру (в то время она стоила почти как машина). А гуляли мы с одним знакомым турком. Куда-то он отошел, а мы просто бродили и заодно все снимали. Но мы-то не знали, что там снимать запрещено. Подошли к нам какие-то местные мужики в черном штатском, что-то говорили на своем турецком, руками махали. Потом стали камеру отнимать. Началась драка. А это были полицейские. В итоге нас забрали в участок. А денег у меня было всего 20 долларов в кармане. В какой гостинице мы жили — не знаем, все визитки гостиницы остались у друга-турка. И паспортов к тому же с собой не оказалось. Потом наш турецкий знакомый нас все же как-то нашел, но просидели мы там, наверное, целый день. Зато поболтали с молдавскими проститутками. Таких интересных историй наслушались!