Об этой девушке мало что известно, но много что написано. Вот, к примеру, писали, что она «крутая штучка» и что баронская приставка «фон» досталась ей от мужа-миллионера. К тому же она якобы была влюблена в свою подопечную, певицу Земфиру, и из-за этой страсти бросила мужа. И это еще не все: оскорбленный муж, дескать, предложил неверной супруге за дочь в качестве отступны× 1 миллион долларов, и, что примечательно, та согласилась.

В общем, не жизнь, а настоящий мексиканский сериал. О том, сколько серий снято по реальным событиям, мы поинтересовались у самой Анастасии.

— Настя, а приставка «фон» зачем вам?

— А у меня так в паспорте написано: «Анастасия фон Калманович». И ничего баронского во мне нет. Я как вышла из простого крестьянства, так и собираюсь с ним быть.

— А девичья фамилия у вас какая?

— Брилева.

— Вот вы развелись, а фамилию мужа оставили. Почему?

— Не хотелось связываться с бюрократическими проблемами. Да и всем звонить, представляться: «Это Брилева, та, которая была Калманович», — весьма неудобно. Вот если выйду вновь замуж, тогда и поменяю фамилию.

— Большинству людей вы известны как экс-директор Земфиры. А сейчас чем по жизни занимаетесь?

— Последнее время я снималась в фильме «Человек-амфибия», где сыграла американскую журналистку, расследующую дело о морском дьяволе. А сейчас учусь на первом курсе Института современного искусства, факультет тележурналистики. Так что все весьма символично.

— Вы же, кажется, учились в рижском университете, откуда благополучно отчислились. Решили все-таки, что без высшего не прожить?

— Просто сегодня, глядя на то, что происходит в нашей стране, я понимаю, что все сводится к системе тоталитаризма. И опять без «корочки» ты никто, а с «корочкой» — человек. Вот я и решила «корочку» получить.

— А чем, кроме учебы, собираетесь заниматься?

— Хочу сына родить, хочу вырастить образец мужчины, чтобы всем завидно было. Осталась ерунда — найти папу, не загнанного амбициями и не забитого комплексами.

— Имя сыну уже подобрали?

— Николай. Так звали моего отца.

— Ваш отец, военный летчик, погиб, когда вам было 15 лет. Ваша мама после этого вышла замуж?

— Не вышла и, боюсь, уже не выйдет. Она до сих пор любит папу. Мама живет в Риге.

— Она живет одна?

— С внуком — сыном моей сестры Светланы. Моему племяннику Саше три года. А называет он меня: «Моя женщина».

— Кто его так научил?

— Как-то он ходил и склонял мое имя, типа Настюша, Настена, а потом произнес: «Моя женщина». Когда я звоню сестре, он так и говорит: «Мама, звонит моя женщина».

— Со своим мужем Шабтаем Калмановичем вы познакомились в Москве у своих друзей. Не страшно было общаться с бывшим шпионом?

— А бывших шпионов не бывает. Люди из этого ведомства уходят не по факту выслуги лет, а по факту физической смерти. То есть пока они живы — они все равно шпионы. Если родине будет надо, то каждый из них встанет в строй, и мы не узнаем, шпион он или менеджер баскетбольной команды.

— На момент знакомства вы знали о его деятельности?

— Я узнала об этом через два года из израильской прессы.

— Как вы отреагировали?

— Спокойно. Ну, шпион и шпион. Он до сих пор отрицает это. Думаю, что и своей юной жене он говорит, что все это происки бульварной прессы.

— Но вы же знали, что он 6 лет отсидел в израильской тюрьме…

— А кто у нас не сидел в тюрьме? Не убийца — и слава богу.

— Чем же он вас зацепил?

— Я сразу поняла, что это не просто мужчина.

— Вот его нынешняя жена, баскетболистка Анна Архипова, как-то рассказывала, что он умеет красиво ухаживать: заваливает цветами и подарками…

— Я приложила к этому максимум усилий!

— То есть это вы научили своего бывшего мужа цветы дарить?

— Он всегда был галантным. Просто я возвела это в большую степень. Я всех мужчин, которые со мной общаются, возвожу в высшую степень взаимоотношений с женщинами. Так, я им говорю, что если мужчина дарит цветы женщине, то это вовсе не значит, что он проявляет свою слабость, — наоборот, он тем самым показывает свое благородство и чистоту своих намерений.

— Что сказала ваша мама, узнав, что ваш избранник ее ровесник?

— Они одногодки, даже в Каунасе учились в школах, которые друг напротив друга стояли. Помню, мама тогда сказала: «Я не буду вмешиваться и давать тебе советы. Это твоя жизнь. Пиши сценарий своей жизни сама».

— Как скоро вы расписались?

— Через пять лет совместной жизни (мне было 25). Я была беременна, и Шабтай Генрихович захотел оформить наши отношения. Я же не очень хотела замуж.

— Живя с Шабтаем, вы были обычной домохозяйкой?

— Кем я только не была! И домохозяйкой, и кулинаром, и поваром. Я и пекла, и рыбу фаршировала, и тефтели с борщами готовила. Наш дом всегда был полон гостей. Помню, я просыпалась и ехала за очередным ящиком водки. Столы ломились от яств, и подо все это очень хорошо пилось.

— И сколько лет вы так жили?

— Пока не забеременела. Потом забрала вещи и уехала к маме в Ригу.

— Вы что, с мужем поругались?

— Нет. Просто я сказала, что в Москве не буду вынашивать ребенка. В Риге другая экология, другой климат, там сосны, море, белые грибы…

— Тогда с чего бы вдруг во время беременности вы стали организовывать концерт Киркорова в Риге?

— Это была командная инструкция мужа. Он позвонил и сказал: «У тебя через 24 дня концерт Киркорова». Наверное, его жаба задушила, что я хожу в Риге и наслаждаюсь природой, видами, морем. Вот он и подумал: «Надо бы ей веселую жизнь устроить!»

— После рождения дочери вы сразу перебрались в Москву к мужу?

— Нет, я еще в Риге два года жила. Но муж часто приезжал, общался с дочкой, дарил мне дорогие подарки.

— Что вас там держало?

— Я концерты организовывала. Если брать эстрадных звезд первой величины, то все (кроме Аллы Пугачевой) «прошли через мои руки».

— А продюсированием Земфиры вы занялись, когда в Москву вернулись?

— Нет, я еще в Риге была. Потом я стала работать в Москве, а в Ригу к ребенку летала. Через какое-то время и дочку сюда перевезли.

— Со своим бывшим мужем вы поддерживаете отношения?

— Я сделала все, чтобы мы остались друзьями. Но сегодня с его стороны какая-то «холодная война» по отношению ко мне происходит. Поскольку я женщина мудрая, то я пока только наблюдаю и никаких резких выпадов не делаю.

— В чем выражается такая «холодная война»?

— Шабтай Генрихович не сторонник того, чтобы я и моя мама часто виделись с «его» дочкой.

— Вы общаетесь по телефону или лично?

— В последнее время исключительно по телефону и исключительно когда его баскетболистки выигрывают или проигрывают. Если выигрывают — я поздравляю, а если проигрывают — я говорю, что проигрыш — это ступень к победе.

— Вы что, любите баскетбол?

— Да. В баскетбол я еще в школе играла.

— Как зовут вашу дочку?

— Даниэль (так звали дедушку Шабтая). Муж хотел назвать дочь именем своей бабушки Ребекки, но мне удалось его переубедить, ведь полным именем ее вряд ли кто стал бы называть. А Даниэль фон Калманович — красиво.

— Как часто вы видитесь с дочкой?

— Раз в неделю. Мы гуляем, ходим в кино, болтаем, занимаемся чистописанием. В этом году Даниэль стала ученицей, сразу пошла во второй класс. Отец решил, что его дочь гений.

— А как же ее взяли? Она сдала экзамены экстерном?

— Сегодня, когда миром правят деньги, в этом нет ничего странного.

— Правда, что вы получили миллион долларов за то, чтобы ваша дочь жила со своим отцом?

— Скорее миллион пощечин.

— Но у вас были сомнения, соглашаться или нет?

— А у меня и не было выбора. Я успокоила себя тем, что я все равно буду мамой, что я моложе и что он будет жить ради дочери и во имя дочери, что это его глоток воздуха.

— Вы сильно переживали?

— Я и сейчас переживаю.

— Что ваша мама говорит по этому поводу?

— Она говорит, что время все расставит на свои места и Даниэль, когда подрастет, сама решит для себя, что честно, а что нет.

— Как-то вы сказали, что вы сильная женщина и сломить вас может только любовь. Выходит, вы влюбчивая?

— Влюбчивая, но я не бросаюсь в любовь как в омут с головой. Я соизмеряю себя с объектом. Ведь можно вот так сразу взять и влюбиться в человека, а потом выяснится, что у него жена и пятеро детей.

— Значит, от любви вы голову никогда не теряли?

— Такое было недавно. Но наши отношения уже закончились. Это была испепеляющая страсть.

— Вы имеете в виду режиссера Дмитрия Месхиева, с которым у вас был роман?

— Нет, это было после него. Я не могла позволить себе продолжать наши отношения. Ведь человек, в которого я была влюблена, на протяжении всего общения со мной имел семью, и этот факт он качественно и изощренно скрывал от меня. Я бы не хотела оказаться на месте его жены, и я бы не хотела, чтобы со мной вот так поступили.

— Как сейчас у вас на личном фронте?

— Сейчас я одна. Но я не сижу и не мечтаю, как бы мне влюбиться. Пусть теперь меня любят.

— Ваша любовь чаще безответная или наоборот?

— Боюсь, что я влюбляюсь, а мной увлекаются. Потому что я публична, потому что со мной интересно, со мной не скучно, я не корыстна, я чистоплотна, я хорошо готовлю, я хороша в постели.

— Такая идеальная женщина…

— У меня один недостаток — я курю.

— Если вы такая интересная и идеальная, то почему только увлекаются?

— Боятся. Мужчины стремятся ко мне как мотыльки к пламени. Сталкиваются с совершенно непонятными формами моего существования и сгорают. Крылышки подпалили, лапки подгорели — начинают пятиться назад. Им странно, что при таком наборе качеств я еще и феерическая, и зажигательная, и красивая.

— А вы первая мужчин бросаете?

— Да.

— Месхиева тоже?

— Да. Время вышло. Мы дали друг другу все, что могли дать. Я сообщила Диме о своем решении по телефону, и это избавило нас от оскорблений и упреков. Он принял это стойко.

— По вашим словам, мужчины лучше женщин, в них меньше коварства. Чем вам насолили женщины?

— Корыстностью. Лучшие подруги у меня — мужчины. Женщины корыстнее и изворотливее мужчин. Хотя на примере моего последнего мужчины могу сказать про мужчин то же самое.

— Выходит, подруг у вас нет?

— Есть. Это Ира Макарова, она живет в Риге, и знакомы мы уже 15 лет. Сегодня Ира мать, жена, домохозяйка, а когда-то была лицом косметической компании «Дзинтарс». Красивая женщина, старше меня. А в Москве я общаюсь с очень честной девочкой, которая где-то мне напоминает меня. Ее даже зовут Настя. Я доверяю ей свои слезы, переживания, мы поддерживаем друг друга.

— Чем Настя занимается?

— Она учится в школе.

— Что у вас общего с несовершеннолетней девочкой?

— А у нас одинаковые взгляды на жизнь. Только она со своего возраста смотрит на мир, а я со своего. Мы как-то сразу подружились.

— В свое время много писали о ваших взаимоотношениях с Земфирой. Ни одну статью вы так и не прокомментировали. Эта тема для вас до сих пор закрыта?

— А что комментировать? Спали ли мы в одной постели? Или употребляли ли мы вместе наркотики?

— Вот писали, что вы ушли от своего мужа из-за любви к Земфире…

— Заказная статья. Меня до сих пор обвиняют в лесбиянстве. Так, недавно Бачинский со Стиллавиным в прямом эфире устроили мне допрос: «Настя, а вы правда лесбиянка?» А я: «Это вопрос или утверждение?» «Вопрос», — отвечают они. «Значит, у вас есть предполагаемый ответ?» — спрашиваю я. «Да» — слышу в ответ.

— По моим наблюдениям, ваши взаимоотношения с Земфирой больше мужчин волнуют, чем женщин…

— Неумные, значит.

— Они теряются в догадках, почему такая эффектная женщина, как вы, выбрала такую, как Земфира…

— Потому что она талант, потому что она гений. А если о внешности — то Земфира очень миленькая.