Началом безнадежной войны «Rote Armee Fraction» принято считать апрель 1968-го, когда Андреас Баадер со товарищи пустил красного петуха во франкфуртский супермаркет; ОК, вызов был принят, и на десяток безрассудных коммунаров ополчилась полиция всех федеральных земель, бундесвер, неисчислимые издания концерна «Бильд», TV и еще несколько миллионов мирного буржуазного населения — трудно леваку не восхищаться выходкой Баадера. Но левая публицистка Майнхоф этого не делает: в журнале «Конкрет» она по горячим следам печатает аналитическую записку «Поджог универмага», с нешуточным сарказмом объясняя, что в эпоху кризисов перепроизводства уничтожение товаров есть дружеская услуга капиталу, — Майнхоф еще остается на легальном положении, котируется как журналист, преподает, получает топовые гонорары, снимает документальное кино и мелькает в телевизоре экспертом по Вьетнаму, феминизму и правам человека. Подполье, арабские тренировочные лагеря и экспроприации будут позже, когда, разочаровавшись в словах, острейшее перо Германии перейдет к делу и 14 марта 1970 с боем вытащит Баадера из западноберлинской тюрьмы, — пока же Майнхоф пишет, демонстрируя нетипичную для эпохи и круга трезвость мысли. Будто предвидя цирк современного антиглобализма, она критикует студентов, закидавших пудингом вице-президента США, за то, что эксцентрики отвлекали на себя внимание общества, которое стоило бы, напротив, сосредоточить на событиях поважнее — на использовании кассетных бомб, что ли («Напалм и пудинг», 1967). Иные ее статьи могли бы войти, как домой, хоть в антологию философии второй половины ХХ века (скажем, между Фуко и Ги Дебором), но Майнхоф как всякий автор со стажем знала цену печатного знака — грош-полтора. Логику дальнейшей ее карьеры может, наверное, объяснить переведенный недавно роман Дона ДеЛилло «Мао II»: массовая культура обесценила письмо; единственным чтением, которое публика не смеет игнорировать, становится бегущая строка новостей, следовательно, писать надо кровью. Кто в классическую эпоху был бы писателем, должен теперь стать террористом — именно так поступила Ульрика Мария Майнхоф, мать двоих детей, католичка и пацифистка, убитая тюремщиками еще до суда в мае 1976-го.