Чем удивляет этот город даже местных жителей, так это неожиданностью: никогда не знаешь, где ты окажешься и что тебя ждет за поворотом, — яркие краски Азии, холодная надменность вылизанных бутиков, горячая атмосфера «греческих» улиц, величие монументальных зданий на набережной Сены или… да мало ли что там окажется, за поворотом. При всем том в городе царит абсолютная гармония. Гармония, которую сами французы возвели в культ. А еще — Париж в сравнении с Москвой такой крохотный! Но туристам от этого не легче — без карты в обилии площадей и улиц запутаться ничего не стоит. Сначала, как водится, турист открывает рот от блеска и мишуры в виде Эйфелевой башни и Елисейских Полей, а уже затем происходит реальное знакомство — когда «туристический минимум» сдан, ему слой за слоем открывается настоящий город. «Париж — это самый крупный бриллиант в короне европейских городов, — сказал один режиссер. — И красота его, как у истинного шедевра, постижима не сразу». За этими цветистыми фразами и в самом деле кроется главный секрет Парижа.

В Париже есть свой Шелковый путь. Не парадный, но в этом вся его прелесть и очарование. Потому что это парижский Восток, ни на что не похожий, даже на Восток. И только поверхностный взгляд оценивает его как французский чайна-таун. На взгляд парижанина, это — аррондисман, район, округ под номером 13. И почему бы в этом районе не обосноваться китайцам, тайцам и вьетнамцам? Они такие же парижане. Аррондисман 13 — это «Макдоналдс», где меню и вывески написаны иероглифами, супермаркет «Танг Фрер», где яркая клубника и сотни видов лапши, рестораны, пропитанные специями, где очень вкусно кормят, но на кухню которых лучше не заглядывать. Аррондисман кипит, шевелится и двигается, он говорит не на французском, а на особом, птичьем, наречии, он смотрит на тебя сквозь узкие щелочки глаз, по-восточному учтиво кланяется, он перетаскивает с места на место какие-то пакеты, вещи, предметы — вот только что этот прохожий нес две огромные яркие сумки, а теперь он вынырнул с другого конца улицы с табуретом. А может, это не он, а его соплеменник? Поди разбери. В феврале весь город соберется в 13-м районе — у местных парижан свой восточный Новый год, и остальные 19 аррондисманов придут смотреть на праздник. Драконы, змеи, красивые девушки, благовония, фрукты.

Париж привык праздновать несколько Новых годов: и светский — 1 января, и православный — в ночь на 14-е, и китайский, и… И каждый раз все разное, и каждый раз все другое. В прошлом году в «Максиме» на русском Новом годе почти не было русских, Новый год по старому православному стилю пришли праздновать французы, ни слова не знающие по-русски. И пили водку, и черпали икру. И в пляс пускались, слепя зайчиками от бриллиантов.

А как насчет Греции в Париже? Рядом с Сеной, Нотр-Дамом и площадью с фонтаном Сен-Мишель? Нет проблем. Греция прячется в проулочках, ее нужно только найти, но выйти оттуда придется не раньше, чем через несколько часов. Огромные вертела, бутыли с вином, валящие с ног ароматы, невероятных размеров морепродукты — таких невероятных, что прямо впору их на ВДНХ отправлять. А сверху льется тягучая греческая музыка, лицо расцвечивает алый неон, и уши глохнут от зазывов: «Иди сюда! Иди!» Иду. Меня два раза приглашать не нужно.

Все любят Лувр, а я люблю музей Д’Орсэ. Все стремятся в Пантеон, а меня устраивают маленькие шедевры в виде музеев магии, парфюмерии или костюма. Сад Родена? Красив. Но гораздо прелестней корявости парка Флораль, тихий шорох крыльев в Саду бабочек, хитрое переплетение Запада и Востока в парке Андрэ Ситроен. Кстати, вы знаете, что Андрэ Ситроен родился в Одессе и значился по паспорту как Андрей Цитрон?

Так вот, музеи. Плюньте на Лувр, все равно весь не посмотреть, а отмечаться у застекленной и облепленной японцами Джоконды нет никакого удовольствия. Знайте, что в Париже есть музей Д’Орсэ, где собрана самая большая в мире коллекция импрессионизма. И дух там витает такой… запредельный. Сам музей — бывшее здание вокзала «Париж-Орлеан»: бетон, железо, стекло, часы, лестницы и узкие коридоры. Бродить из зала в зал на неустающих ногах часами, выстаивать подолгу у Манэ и Ван Гога, рассматривая причудливое плетение. И потом переваривать впечатления под чашку кофе в верхнем «вокзальном» баре.

Кто сказал, что центр Вселенной находится в Центре Жоржа Помпиду? Конечно, конечно — удивительная архитектура с выведенными на улицу коммуникациями стоит того, чтобы там побывать, но ведь в Париже есть и Пале де Токио, черт побери! Пале де Токио, который парижане окрестили «Токийским Эдемом»! Япония и минимализм здесь совсем ни при чем — здесь царство современного искусства и архитектуры, и нет границ ни фантазии, ни времени. А еще в Париже есть Дворец миражей — игра света, декора, зеркал. И есть Музей парфюма с тысячами флакончиков и запахов — здесь воскрешаются в памяти ароматы и лучшие события, с ними связанные, здесь можно купить давно забытые духи и придумать свой собственный парфюм. А на окраине Парижа (порт Ля Вилетт) открыт город-музей науки: вот залы для детей, вот — для взрослых, а сюда, пожалуйте, всей семьей. Все, начиная от космоса и звезд и заканчивая залами «Звук», «Свет» или даже «Волосы». Именно в этом городе-музее находится легендарный кинотеатр-шар, где можно смотреть документальные фильмы без знания какого-либо языка: видео- и аудиоэффекты создадут впечатление полного присутствия в картинке. В обожаемом парижанами научном городке ежедневно идут спектакли: в зале «Света», в планетарии и даже в маленьких зальчиках, где запросто можно устроить шоу, воспроизводя игру на разных ударных музыкальных инструментах при полном их отсутствии — просто размахивая руками, «вибрируя» воздух.

Но если тянет на природу, то Париж как нельзя лучше подходит для отдыха в черте города. Французы обожают парки и сады — сколько же их в Париже?! Под сотню, не меньше: Сад влюбленных, Сад романтиков, парк для малышей Аклиматасьон, в котором пони, куры и аттракционы для четырехлетних карапузов, в котором ивы плачут над маленькими голубыми водоемчиками в кувшинках. Или вот, любимый мной парк Андрэ Ситроена, названный Парком будущего, — симметричные фонтаны и огромное поле газона, на котором парижане сидят круглый год, если только нет дождя. В уголках парка притаились садики — японские и китайские. По периметру «лежат» водопады и ручьи с золотыми рыбками и живыми утками. А если зайти поглубже в насаждения, которые так и остаются зелеными зимой, то обязательно натолкнешься на фотосъемки: фотограф, визажист, манекенщицы и целая группа стилистов-постановщиков. «Ах, извините!» — «Ничего-ничего. Нам бы успеть до дождя».

Почему турист считает необходимым подолгу обхаживать привычные места: Елисейские Поля — площадь Согласия — Лувр — Риволи? И не замечать того, что находится под боком, стоит только влево повернуть — от площади Согласия влево? Там Мадлен, там «Фошон», там театры и магазины. Турист доходит до Мадлен факультативно, хотя этот греческий храм в центре Парижа поражает величием не меньше Нотр-Дам и Сен-Жермен. А пробовали ли вы когда-нибудь заглянуть в самый шикарный магазин-третер Fauchon, где пучочек морковки стоит столько же, сколько десять кило этого овоща в любом другом магазине? Ах, как любят парижанки купить в мясном отделе три сосиски, а затем гордо вышагивать по городу, размахивая пакетом с узнаваемым логотипом «Фошон»! Кто знает, тот поймет. И шоколад нужно покупать здесь. А чай — в легендарном чайном бутике Mariage FrРres, что по соседству. А костюмы-галстуки-носки-ремни и все прочее — с ног до головы, от Кеnzo до Yves Saint Laurent" — через перекресток прямо, в новом, едва открывшемся торговом центре, совсем не по-парижски устроенном: мужской рай на огромной площади, напоминающей выставочный комплекс, где стенды с вывесками Thierry Mugler, Christian Dior и бесконечные ряды сорочек, носков, зонтов и галстуков.

Чтобы распробовать вкус Парижа, нужно постоянно сворачивать с привычных туристических троп. Вот вы идете по осенней деревне в городе, по Монмартру, продираясь сквозь толпы туристов и художников, а спускаясь вниз, берите левее. Пройти чуть-чуть, и перед вами — канал Сен-Мартен, еще одна деревня в городе, только менее известная, чем Монмартр. А если вы в районе Эйфелевой башни, двигайтесь по зеленому газону к Военной школе и сразу поворачивайте направо: видите, это 15-й аррондисман, здесь кипит настоящая нетуристическая жизнь с сотнями магазинов и лавок, укутанных типично парижским духом. По улице Коммерс дойдите до улицы Театр: на углу стоит легендарное кафе Commerce, которое обожают политики и разные публичные персонажи. Интерьеры и кухня превзойдут всякие ожидания, вы только зайдите. А в 4-м аррондисмане не пропустите площадь Вогезов. Такая красота, такая атмосфера: фасады, крыши, зелень, фонтаны, павильоны и старые камни, которые можно отличить от современных по отблеску садящегося солнца — на старых камнях оно всегда играет розовыми бликами.

Или нет… Пока еще в воздухе разлито осеннее тепло, он нежный и небо голубое, закажите себе чашку кофе с подогретым молоком и сидите себе, жмурясь на солнышке, рядом с какой-нибудь бабулей за соседним столиком, в голубых буклях и в сером кашемире.

Ответить на вопрос: «Где предпочитают жить парижане?» — не легко. Мода на жилье здесь меняется так же стремительно, как и мода на одежду. Одно время, например, было модно жить в мансардах, высоко под крышей с видом на весь Париж. Потом все начали перемещаться за город. А года четыре назад очень популярны стали лофты, как правило, бывшие складские или заводские помещения, которые можно реконструировать по своему усмотрению. Ну, а те, кто любит приключения и сбежал от оседлой жизни, могут купить себе баржу и жить прямо на Сене. У обитателей барж есть огромное преимущество перед остальными жителями Парижа: они могут менять свое место жительства когда им вздумается, не обременяя себя заботами о переезде. Дело исключительно в цене: стоянка рядом с Нотр-Дамом, например, стоит во много раз дороже, чем в каком-нибудь пригороде вроде Эпине-сюр-Сен.

На такой барже и живет актриса Динара Друкарова с мужем Жаном-Мишелем и сыном Наилем. Динаре «плавучая» жизнь нравится: «Я уже, наверное, никогда больше не смогу жить в обычной квартире. Здесь, на корабле, мы абсолютно независимы, а наши единственные соседи — рыбы и еще утки, которые иногда подплывают к окнам. Я очень люблю воду. Она успокаивает и в то же время наделяет энергией». Баржа, на которой живет Динара, носит называние «Песнь мира». Издалека она похожа на огромную сине-черную рыбу, лениво покачивающуюся на воде. Поднявшись на палубу, попадаешь в уютный садик под навесом. Отсюда деревянная лестница ведет вниз, в просторную гостиную с баром. По обе стороны от гостиной расположены спальни, детская, ванные и туалетные комнаты. В общем, все как в парижской квартире, с той лишь разницей, что из окна видны не серые городские крыши, а мерно текущие воды Сены и ее берега. Кстати, Сена не всегда бывает такой спокойной, какой она кажется на первый взгляд. Два года назад, зимой, вода в реке поднялась очень высоко и доходила до середины окон. Качка при этом была ужасная.

«Конечно, — говорит Динара, — жизнь с ребенком в таких условиях требует от нас постоянного внимания и предельной осторожности. С момента появления Наиля жизнь на барже организована так, чтобы свести риск к минимуму».

Дом пришвартован к берегу в зеленом парижском пригороде Нен. Отсюда совсем недалеко до Елисейских Полей и делового центра Парижа — Дефанс. Так что хозяйка корабля отнюдь не чувствует себя отшельницей, удалившейся от цивилизации. Стараясь как можно больше времени уделять своему сыну, Динара продолжает вести и активную профессиональную жизнь. Она начала свой путь в кино в фильме Геннадия Каневского «Замри, умри, воскресни» (1990−1992). В 1998-м сыграла главную женскую роль в фильме «Про уродов и людей». Одна из последних ролей на родине — в фильме Арво Ихо «Сердце медведицы» (2001). Динара готовится к своему режиссерскому дебюту: съемки будут проходить осенью в Тбилиси, куда Динара вместе с Наилем отправится на 3 месяца. Она любит путешествовать и большие расстояния ее не пугают. Но где бы Динара ни была, ей не терпится вернуться на свой чудесный плавучий остров, туда, где ее ждет любящий экипаж.