Архив

Царь зверей

10 декабря 2001 03:00
1188
0

Павел Любимцев, едва появившись на экранах, разрушил общепринятые представления о телеведущих. Он не обладает внешностью плейбоя и голосом диктора Центрального телевидения, а вместо костюмов и галстуков появляется на экране в соломенных шляпах и блузах-размахайках. Но если Любимцев начинает о чем-нибудь рассказывать, его можно слушать часами, раскрыв рот от интереса. На самом деле чтецкое мастерство и есть настоящая профессия ведущего «Путешествий натуралиста» (НТВ). А еще он преподает актерское мастерство в Щукинском училище, которое сам когда-то окончил и где, собственно, происходил наш разговор, назначенный, кстати, на половину девятого вечера…Конек-Горбунок— Павел Евгеньевич, время-то уже позднее, а вы все на работе. Что так засиделись?

 — О, это вопрос замечательный! Я вам сейчас расскажу, какой у меня был сегодня день. Первый концерт — в 8.30. На первом уроке в школе я маленьким детям читал «Конька-Горбунка» Петра Ершова. Это моя любимая программа, с которой я выступаю уже 20 лет. Второй концерт был в этой же школе в 9.15 — я читал 5—6-м классам композицию по книге Натальи Кончаловской «Наша древняя столица». В час дня в другой школе для 5—6-х классов читал Пушкина — главы из «Руслана и Людмилы», повесть «Гробовщик» и «Сказку о золотом петушке». Потом на минуточку заехал домой, переоделся, приехал в Щукинское училище. Здесь у меня в 5 часов была репетиция сказки Маршака «Горя бояться — счастья не видать» с третьим курсом. Потом — занятия художественным чтением со студентом четвертого курса, уже довольно известным киноартистом Юрой Мосейчуком. Кончилось это недавно, и сейчас я встретился с вами. А еще поздно вечером у меня выступление в одном клубе, которое закончится, вероятно, после полуночи. Вот вам моя жизнь.

— И так каждый день?

 — Да, потому что мои разнообразные занятия наслаиваются одно на другое и свободного времени не остается совсем. Из-за того что я регулярно должен выезжать на съемки «Путешествий натуралиста», я по возвращении в Москву живу под девизом «пятилетку в три дня» — нужно возвращать «долги» студентам и филармонии. Ведь когда возникла программа, я не отказался ни от чтецкой работы, ни от педагогической деятельности в Театральном училище им. Щукина.

— Чтецкая работа для вас — призвание или чистый энтузиазм?

 — Призвание — это громкое слово. Чтецкая работа — это моя основная профессия, и я ее берегу. Более того, успех передачи «Путешествия натуралиста» во многом связан именно с моей чтецкой квалификацией. Там я произношу свой собственный текст, но умение интересно рассказывать — это как раз и есть квалификация чтеца. Что касается энтузиазма — я понимаю, что вопрос ваш связан с материальными сферами. Когда я начинал работать в чтецком отделе Московской филармонии в начале 80-х годов, я зарабатывал, будучи молодым артистом с небольшой ставкой, так, как зарабатывали в те годы в театрах народные артисты Советского Союза. Это было очень много. Сейчас мой сольный концерт, притом что я заслуженный артист, штатный артист филармонии, лауреат нескольких всероссийских конкурсов чтецов и так далее, — стоит 200—250 рублей. Сколько я могу в месяц их дать? Если 10—15 — это скромно, но жить как-то можно. В конце концов, не в деньгах счастье — это я твердо знаю по опыту.

— Хотите сказать, что звездная болезнь вас совершенно не коснулась? Многие артисты, достигнув определенной степени известности, запрашивают себе огромные гонорары, а вы за 200 рублей в школах «Конька-Горбунка» читаете.

 — Да. Я хожу в обычные школы, читаю детям концерты, я езжу на метро, я не имею собственного автомобиля и так далее. Но! Если меня, предположим, приглашают сниматься в рекламе, я скорее всего пойму, что стою дорого, и совершенно не продешевлю. Просто надо понимать разницу. С людей, которые живут в мире больших денег, я, вероятнее всего, спрошу их. А для людей, которые перебиваются с хлеба на воду, я готов работать бесплатно. Что касается звездной болезни… Должен сказать, что вот эта внезапно свалившаяся на меня известность — клянусь, что я не кокетничаю, — воспринимается мною с некоторой неловкостью. Когда нам вручали ТЭФИ, я совершенно искренне прочел стихотворение Пастернака «Быть знаменитым некрасиво». Это святая истина. От популярности удовольствие получает только дурак. Человек, который относится к своей творческой работе серьезно, от популярности в восторг приходить не будет — это просто стыдно. По-моему, наглость и раскованность свойственны абсолютным мыльным пузырям. Поэтому у меня этой самой звездной болезни нету и, думаю, никогда не будет.

Вот говорят, что телевидение — это наркотик. Мол, от этого оторваться невозможно. Телевидение — это наркотик для тех, кто ничего больше не умеет делать. А я дорожу профессией артиста, театрального педагога. Если вы думаете, что я не бросил институт ради материальной заинтересованности — ха! Профессора Щукинского училища получают в месяц тысячи три. Это просто смешно! У меня, например, в училище полставки. И я не профессор, а доцент. Значит, о моих заработках можно вообще не говорить. Но это моя профессия. И этим я буду заниматься всю жизнь.Коза-дереза— Многие актеры-комики часто жалуются, что их недооценили, так и не дав сыграть трагедию. Вы уже свыклись со своим комическим амплуа?

 — Вообще, такие суждения комических артистов — это глубокое заблуждение. Но они свойственны даже великим. Жан-Батист Мольер, будучи великим комическим артистом, хотел играть трагедии. А у него не было данных для этого. Он был некрасивый, с обыкновенным голосом, немножко заикался. Есть, конечно, примеры, когда высокие комики оказываются замечательными драматическими артистами. Например, Игорь Ильинский — блистательный комик! Но когда он играет Акима в толстовской драме «Власть тьмы» — он настоящий трагик. Или Евстигнеев — артист, который мог блестяще играть как комические, так и драматические роли. У меня тоже есть, конечно, попытки выйти за рамки своего амплуа. Но только в чтецком жанре, поскольку из театра я ушел 20 лет назад. Сравнительно недавно я подготовил поэму Пушкина «Медный всадник». Я понимаю, что это материал, строго говоря, не мой. Мне еще нужно доказать, что я могу его читать. Насколько мне это удается — судить не мне.

— Когда вы ведете «Путешествия натуралиста», вы используете свои актерские способности?

 — Все время.

— Так все-таки играете роль?

 — Нет-нет. Я использую не актерские данные, а чтецкие — умение интересно рассказывать. Один мой друг сказал: «В „Путешествии натуралиста“ — это не вы. Это та ваша часть, которая нравится вам самому и многим, кто смотрит эту передачу». И это правильное суждение. Смешной, толстый, лысый человек в очках, с высоким голосом, неуклюжий — это все я. Я хорошо понимаю, что мне надо быть именно таким персонажем, и я им и являюсь. Специально ничего не играю. Надо сказать, что мои коллеги просто обожают снимать, когда я, скажем, куда-нибудь лезу и делаю это весьма неграциозно. Или когда падаю. Венцом этого было мое падение в пруд с лебедями в маленьком чешском зоопарке, которое, слава Богу, сняли и потом показали раза четыре в разных выпусках «Путешествий натуралиста». Или когда у меня шляпа улетает — специально сделать это довольно трудно. Но раз так подвернулось, конечно, наш замечательный оператор Илья Шпиз все это снимает, и получается забавный материал.

— В жизни вы, как и на экране, можете подойти к любому животному, потрепать его по загривку?

 — Когда снимают программу, тут не до испуганности — надо «соответствовать». Но я не могу сказать, что я бесстрашный. Тем более, про каких-то животных я точно знаю, что они не опасны. Например, питон. Что он может? Только укусить, да и то вероятность маленькая. Укус питона очень болезненный, но не ядовитый. А вот насчет того, может ли питон задушить… Пользуясь случаем, скажу: питон душит только то, что может проглотить. То есть, добычу: крысу, кролика. Вы представляете, какого размера должен быть питон, чтобы для него добычей стал человек? Да ему это даже в голову не придет!

— Вы могли бы сравнить себя с каким-то животным, которое вам ближе по характеру?

 — Никогда об этом не задумывался, потому что животные абсолютно не похожи на людей. Лиса — не хитрая, заяц — не трусливый. Это все люди придумали. Говорят: «неуклюжий, как слон» или — «слон в посудной лавке». Это абсолютная чепуха! Один американский бизнесмен сделал эксперимент: в магазин фарфоровых изделий привел слона. Так слон почти ничего не разбил, настолько он грациозен, осторожен и изящен. Или: «волчий аппетит» — о человеке, который жадно ест. Волки не едят жадно! Они не могут глотать большие куски мяса, потому что у них узкие челюсти. А если говорить про животных, у которых действительно «волчий аппетит», так это козы — они способны сожрать все на свете. Например, маленькие камерунские козочки за последние два столетия проели через Африку полосу шириною в 300 км. Причем они не просто едят все подряд, а грызут землю и достают корни растений! После них пустыня остается.

— В связи с работой на ТВ вы много времени проводите в поездках. В отпуске, наверное, наоборот, хочется дома посидеть?

 — Да я уже и не помню, когда у меня случался отпуск. Концертный сезон заканчивается в мае, но май—июнь — это сессия в театральном училище. А потом еще и на приемных экзаменах нужно сидеть. Летом, конечно, работы меньше, но это время я уделяю написанию своей книги «Путешествия натуралиста» — путевые заметки в сочетании с рассказами о животных. Так что отдыхать я просто не умею.Мышка-норушка— В каждой программе вы обязательно передаете привет своей маме. Можно несколько слов о ней?

 — Мама моя — необыкновенный человек. Во-первых, она женщина удивительного ума. Очень добрая, отзывчивая, очень скромная и совсем не эгоистичная. Она — педагог Российской академии музыки им. Гнесиных, где преподает уже 50 лет, профессор. Зовут ее Берта Львовна Кременштейн. Очень редкая фамилия и не часто встречающееся имя. Я не устаю благодарить Бога за то, что у меня такая мама.

— Может, в этом и есть причина того, что вы пока не женаты? Не можете найти такую же идеальную женщину, как ваша мама?

 — Да, может, это и так. Конечно, супруга совсем не обязательно должна быть похожей на мою маму, но психологически все равно какая-то зависимость есть. Во всяком случае, так часто бывает, что человек в жене находит какие-то черты своей матери.

— Говорят, продюсер «Путешествий натуралиста» Михаил Ширвиндт запрещает вам худеть, это так?

 — Не совсем. Он, конечно, не хочет, чтобы я худел, потому что должен быть какой-то определенный образ. Но я и так не худею. Я вообще люблю поесть, поэтому и толстый. Но немножко сбросить вес было бы не вредно.

— Что вы любите готовить?

 — Яичницу с колбасой. Я люблю поесть, но не питаю страсти к каким-то особенным изыскам. Люблю бутерброды с колбасой и сыром, яичницу, овощной суп — все это очень просто. Одним словом, я не гурман, а обжора.

— Раз вы не гурман, то и из спиртного, наверное, предпочитаете водку?

 — Да, люблю. В каком-нибудь виски или коньяке ничего не понимаю. Мой учитель, Яков Михайлович Смоленский — замечательный чтец, народный артист, — очень любил выпить и понимал толк в этом. Он мне всегда говорил: «На тебя жалко переводить хорошие напитки. Потому что тебе все равно — лишь бы только рюмку опрокинуть». Вообще, это вопрос довольно тонкий. Строго говоря, спиртные напитки могут человека уничтожить. Но далеко не каждого. Если он организован, имеет голову на плечах — не сопьется ни при каких обстоятельствах! А спиваются люди внутренне рыхлые, без «стержня». Можно выпить очень много и при этом на следующее утро бодро пойти читать концерт в средней школе в 8.30 утра. По себе знаю. Так что это не напитки виноваты, а человек.

— Вы неоднократно повторяли, что любите всех животных без исключения. А вот если у себя на кухне увидите таракана — прихлопнете его тапочком или оставите в живых?

 — Таракана? Даже не знаю. У меня их, слава богу, нет. А вот с мышами как раз все нормально — мы ведь на первом этаже живем. И мышь у меня один раз застряла в ванной, в стоке. Я ей палочку дал — она за нее трогательно так схватилась «руками» — и вытащил ее. Посадил на веник — мышь была в совершенном изнеможении. Потом отдышалась и ушла. Думаю, она благополучно дожила до старости.

— Вы хотели бы попробовать в жизни что-то еще, чего никогда не делали раньше?

 — Я хотел бы, если говорить серьезно, попробовать себя в театральной режиссуре. Но, видимо, у меня для этого недостаточно способностей. Но мысли такие есть. А вообще я счастливый человек. Потому что мне Господь Бог даровал счастье заниматься только тем, что я люблю и умею делать. А это уже очень много.