Даже если вы тот единственный человек, который никогда не читал иронических детективов Дарьи Донцовой, вы все равно ее знаете. Слышали по радио, видели по телевизору, разглядывали на постерах в метро. При всем при этом Даша (настоящее ее имя, если кто не в курсе, — Агриппина Аркадьевна) — совершенно не звездный человек. Она общается просто, искренне и с таким же искрометным юмором, с каким пишет свои книжки. После встречи с ней мне даже показалось, что она пишет для того, чтобы всем людям на свете было так же светло, как ее близким.
Даже если вы тот единственный человек, который никогда не читал иронических детективов Дарьи Донцовой, вы все равно ее знаете. Слышали по радио, видели по телевизору, разглядывали на постерах в метро. При всем при этом Даша (настоящее ее имя, если кто не в курсе, — Агриппина Аркадьевна) — совершенно не звездный человек. Она общается просто, искренне и с таким же искрометным юмором, с каким пишет свои книжки. После встречи с ней мне даже показалось, что она пишет для того, чтобы всем людям на свете было так же светло, как ее близким.
«Я была очень тихая»
— Какой девочкой была маленькая Груня? Помните себя в детстве?
— Очень хорошо себя помню. Я была тихим таким ребенком с признаками аутизма (смеется). Очень не любила шумные игры, улицу, прогулки. У меня дома был такой игрушечный домик (уж из чего я его смастерила, не вспомню) — так вот, рядом с ним я в основном и провела детство. Разыгрывала всякие сказки, сочиняла истории.
— И что же, никаких подружек не было?
— Я очень любила сидеть одна. А насчет подружек, у меня со школьных лет одна подруга, Машей зовут. Мы с ней дружим 50 лет. Думаю, из-за того, что я была очень тихая девочка, популярностью среди сверстников никогда и не пользовалась.
— Ваши родители были людьми известными. А какие они были дома, с вами?
— А я их дома не видела. Папа был всегда занят, он был депутат Верховного Совета, член ЦК, писатель (Аркадий Васильев. — Прим. «РД»). И даже когда общественные дела отходили на второй план и он садился писать книжки, то делал он это тоже не дома, а на даче в Переделкине. Обычно писал он зимой, потому что не мог выносить летнего семейного гвалта.
Мама была актриса, потом она стала режиссером Москонцерта. Сами понимаете, это было советское время: она должна была смотреть, кто приехал из артистов на выступление, кто нет, кто выпил, кто еще чего… Быть на концерте от начала и до конца. Поэтому когда я утром собиралась в школу, то всегда слышала: «Тише, мама спит», когда возвращалась из школы: «Тише, мама еще спит». Затем уходила на дополнительные занятия: «Тише, мама собирается на работу». А вечером уже все — мама ушла.
— У вас не возникло тогда ощущения, что вы не самый счастливый ребенок на свете?
— Нет. У меня была моя любимая бабушка Афанасия Константиновна, была подруга Маша, собака. И вообще, знаете, в мое детство не было книг про депрессии, мы не понимали, что в принципе можно быть чем-то недовольными. К тому же у нас в доме была гигантская библиотека, и я по ней лазала (улыбается).
«Золя и Мопассана читала по недосмотру родителей»
— Были книги, которые вам родители запрещали читать?
— Вопрос решался гораздо проще. Лестницу, по которой можно было залезть наверх, чтобы достать книги, убирали (а высота потолка — 4,2 м). На самом верху стояли «Декамерон», «Яма» Куприна. Но родители недоглядели, и я достала-таки Бальзака, Золя, Мопассана. Прочитала все, а было мне тогда всего 12 лет. Неизгладимое впечатление они произвели на мое неокрепшее сознание (смеется).
— Какой подарок в детстве вам больше всего запомнился?
— На десятый день рождения родители подарили мне пуделя Крошку. Это, конечно, был самый важный подарок в моей жизни. Крошка прожила очень долгую и счастливую собачью жизнь. Когда я выросла, она стала подругой моему сыну Аркадию. Даже будучи в почтенном возрасте, когда собакам пора лежать на диване, она прыгала с сыном по крыше гаража, играла в футбол. Это был таковой боевой пудель (смеется).
Далекие звезды
— Девочки в детстве обычно подражают во всем маме…
— Знаете, моя мама была очень красивая внешне. Была тогда такая категория писательских жен, очень красивых и умеющих свою красоту хранить и нести. Это были настоящие светские женщины, сейчас таких уже нет. Безусловно, я понимала, что никогда не буду так хороша, как мама, более того, и не мечтала об этом. Мама была для меня такой далекой звездой, я ее плохо знала. Я ушла из дома в 18 лет, выйдя замуж и родив ребенка. А сейчас… мама жива до сих пор… но у нее болезнь Альцгеймера, и общаться с ней невозможно. Тело здесь, а сознания уже нет.
— А с папой какие были отношения?
— Мой папа умер рано, мне было всего 17 лет. И я опять же не знаю, что о нем рассказать. У папы не было времени со мной общаться, а у меня не было желания задавать ему вопросы. Он для меня тоже был далекая звезда.
— Кем они вас хотели видеть, вы знали?
— Большая часть моего детства прошла под рассказы о том, какие бывают у других родителей хорошие девочки (смеется). А я никак не могла считаться хорошей девочкой, потому что училась плохо.
— Школьные годы «чудесные»?
— (Смеется.) Да-да. У меня были совершенно полярные отметки, твердые «пятерки» по истории, литературе, немецкому языку и такие же твердые… «двойки» по географии, математике. Физика и химия вообще остались за гранью понимания… В девятом классе я огребла «двойку» в полугодии!!! Это было родительской болью. К тому же я не умела играть на пианино, меня даже выгнали из музыкальной школы.
— Наверное, вас родители туда насильно заставляли ходить?
— Совсем нет, наоборот, я была очень довольна. Но меня выгнали, потому что медведь сел на меня целиком. Эта родительская амбиция тоже не исполнилась. Меня потом отдали на танцы. Я туда 10 лет ходила, заработала прекрасную фигуру и сейчас на шпагат могу сесть, все замечательно. Но и тогда, и сейчас я танцую только под раз-два-три-четыре, музыки я не слышу, приходится все высчитывать (смеется).
«Деточка, врать нехорошо»
— Ну что-то же вы умели делать хорошо?
— Безусловно, умела — врать, только никто не считал это замечательным качеством (смеется).
— Можете вспомнить яркую историю, когда вы соврали, родители поверили, а потом досталось?
— Нет, вы знаете, я врала совсем по-другому. Я никогда не скрывала «двойки», порванные колготки… я приходила домой и рассказывала какую-нибудь небылицу. Что самое интересное — я это видела на самом деле, но только в своем сознании, а не наяву. Теперь-то я понимаю, что это был дар (я так книжки теперь свои пишу — вижу картинку и за ней записываю), но я не умела им тогда владеть. Я рассказывала все бабушке, бабушка впадала в ступор. Она говорила: «Деточка, врать нехорошо», — но я не врала. Вот так и жила (смеется).
«Обо мне написал Корней Чуковский»
— Читала, что вы ходили в литературный кружок самого Корнея Чуковского…
— Это был не кружок, а театральная студия при детской библиотеке. Корней Иванович был святой человек, он сделал для детей Переделкина библиотеку на свои деньги и при ней вел эту самую студию. Уже будучи взрослой, я, читая воспоминания Чуковского, наткнулась на слова… о себе. Он пишет о девочке Груне Васильевой, которая очень хотела играть Принцессу, но в сказке Принцесса была только одна, и никак не Груня. Однако Груня так ныла и стонала, что бедный Чуковский просто взял и переделал сценарий так, чтобы там было две Принцессы (смеется).
«Папа умер, пришлось пробиваться самой»
— Даша, а как вышло так, что вы поступили на факультет журналистики МГУ, а не в ГИТИС, как мечтали?
— Мама была против ГИТИСа, она сказала, что актер — очень зависимая профессия и нет ничего страшнее, чем нереализованный талант актера, и я с ней согласилась. К тому же папа была писатель, он сказал: «А куда же еще идти? Иди в журналистику! Я член редколлегии почти всех журналов и газет, пристрою». Но не сложилось, папа умер, когда я училась на втором курсе. Пришлось пробиваться самой.
— Что нравилось в этой профессии, и что — совсем нет?
— Чтобы я совсем что-то не любила — такого не было. А что нравилось — меня учили зубры советской журналистики, учили и кнутом, и пряником, и этот процесс был безумно интересным. Я рано начала работать и рано узнала всю журналистскую кухню.
— А как вы чувствовали себя в роли учительницы, вы же какое-то время преподавали немецкий язык…
— Ой, ужасно я себя чувствовала (смеется). Это был вообще не самый легкий период моей жизни, я понимала, что в газете такой, какой она тогда стала, я работать не хочу и не могу, а себя и сына кормить надо. К тому времени я уже развелась с мужем.
Все, что я умела делать, — разговаривать свободно на немецком. Я написала объявление в газету, что вот, мол, даю уроки. И началось… Дети, к которым я ходила, по большей части были детьми, которых не любили родители. Мы быстро делали уроки, а потом на меня обрушивалась целая лавина вопросов… Они боялись задавать вопросы родителям… И было ясно почему. Вот вам пример.
Я преподавала язык девочке Кате. Как-то раз вошла к ней в комнату и увидела белый ватман над ее столом, на котором большими буквами написано: «Катя плохая девочка, она должна об этом помнить всегда». Я спрашиваю: «Катя, кто это написал?». Она: «Бабушка, она доктор наук». Я взяла это объявление, разорвала его, выбросила, дала Кате новый ватман и заставила написать: «У Кати плохая бабушка, иначе бы она не написала таких дурацких слов». Мы прикрепили эту надпись на холодильник, бабушка была в истерике, но, поскольку Катя из «двойки» по немецкому выползла на твердую «четверку», ей пришлось меня терпеть.
«С первого взгляда мы с будущим мужем ужасно не понравились друг другу»
— Даша, вы дважды были замужем, прежде чем встретить Александра. А что хорошего дали вам первые два замужества?
— Мой первый муж подарил мне моего сына. Это самое хорошее. Второй мой муж — удивительно трудолюбивый человек, всего в жизни добился сам. Этим я восхищалась всегда и восхищаюсь теперь. Сейчас он доктор наук, профессор.
— Складывается впечатление, что вы очень смелая женщина, уверенная в своих женских чарах. Уходили два раза в никуда…
— Не я уходила (смеется). Первый муж от меня удрал, видимо, испугавшись ответственности за сына, второй ушел к другой женщине. Я не спорю, что давала поводы. Я была вся такая независимая журналистка, не очень хозяйственная в ту пору. А может быть, я просто их не любила. Ведь когда появился Саша, я стала печь ему пироги, гладить рубашки, стирать белье… Все дело, знаете ли, в любовь упиралось (смеется).
— Первую встречу с Донцовым помните?
— Он мне ужасно не понравился, я ему тоже. Нас познакомила подруга, я пришла, как обычно, в джинсах. И тут сидит человек в костюме и разговаривает, как профессор. Я подумала: «фи, это не мое». А Александр Иванович вообще… Лола Милявская — его идеал, ему всегда нравились дородные женщины, а тут я — метр с кепкой, минус первый бюст, да еще я подслеповата, щурилась постоянно, он принял этот мой жест за проявление высокомерия.
— Вы столько лет вместе… Что не перестает вас восхищать в муже?
— Мой муж произносит гениальную фразу: «Мне три раза в неделю хочется убить свою жену, но развестись — никогда». Он очень надежен — никогда не предаст, не сдаст, не бросит. Даже когда я болела раком и лежала в палате, все женщины рыдали, боясь, что мужья их бросят, узнав, что у них что-то там отрезали … а у меня и в мыслях такого не было. Мой муж — это крепость, Кремль. Были, конечно, у нас ссоры, скандалы — когда крыша дома ходуном ходила (смеется), но все это такая ерунда по сравнению с тем, что мы одинаково смотрим на жизнь.
— А как вы решаете проблемы в семье? За «круглым столом»?
— Что вы, какой «круглый стол», у нас в семье царит монархия! Наш папа определяет проблему, составляет план преодоления этой проблемы, разрабатывает стратегию, я во всем с ним соглашаюсь, а потом говорю, как надо. И тогда уже все слушаются меня (смеется). По-моему, чудесно!
— Расскажите о своих детях, Даша.
— Старший мой сын Аркадий, он был женат, но развелся, у него есть семилетний сын Никита, это мой внук. Второй сын Дима женат на Рите, я ее очень люблю и надеюсь, что они будут счастливы вместе всю жизнь, как сейчас. У них есть дочь Настя, соответственно, это моя внучка. Еще у меня есть дочка Маша, пока она замуж выходить, кажется, не собирается.
— Кто чем занимается по жизни?
— Аркадий работает в ночном клубе, организовывает VIP-вечеринки и т. п., Дима — преподаватель психологии, а Маша учится на 5-м курсе, изучает психологию, но вряд ли будет преподавать.
— Даша, вы много работаете, на что у вас не хватает времени, а хотелось бы, чтобы хватало?
— На готовку. Я, на беду, хорошо готовлю. Мои домашние прямо стонут: «где наша кулебяка с капустой, где фаршированные перчики» (смеется).