«Приключения Петрова и Васечкина» и сиквел «Каникулы Петрова и Васечкина» снимали в начале 80-х. Детских фильмов тогда снимали много, но озорной и находчивый Васечкин и его друг — нелепый добряк Петров — в этой куче не затерялись. Сейчас бы их назвали культовыми героями. И их общую музу — большеглазую отличницу Машу Старцеву — секс-символом. К счастью, тогда таких омерзительных терминов не существовало. Сейчас Маша Старцева, то есть актриса Инга Ильм, — сама мама. Играет в Театре Пушкина, ведет на ТВЦ в рамках «Открытого проекта» программу «Не верю» да еще учится на психолога. И при этом находит время на своего маленького Джейсона.

— Инга, в фильме ты олицетворяла прямо-таки идеальный образ девочки-отличницы — все умеющей, знающей и претендующей на все самое лучшее. Насколько это соответствовало действительности?

 — Вообще, я очень серьезная девушка. На самом деле до съемок была отличницей. Правда, после выхода картины запустила школьную программу, научилась списывать и скатилась в двоечницы. Но до сих пор продолжаю хотеть только все самое лучшее. (Смеется.)

— Я знаю, что ты единственный ребенок в семье.

 — Да, но тем не менее родители воспитывали меня достаточно жестко. Никогда не забуду один момент. Когда мне было 6 лет, я очень хотела научиться кататься на коньках. О чем, соответственно, незамедлительно сообщила маме с папой. Отреагировали они весьма своеобразно — тут же купили коньки, но предупредили, что, если я желаю освоить все премудрости данного вида спорта, делать мне это придется самостоятельно, без их участия. И я отправилась одна на каток, где вокруг меня скользили по льду мои ровесники, окруженные кучей родственников. Можно сказать, меня просто, как котенка, бросили в воду и заставили плыть. И конечно, это был не самый легкий день в моей жизни. Но зато теперь, когда я встречаюсь со сложными ситуациями на пути, понимаю, что, может, не так уж плохо, что этот каток был в моем детстве.

— Чем тебя родители заставляли заниматься в детстве?

 — Учить стихи. Отец, развивая мою память, не выпускал гулять, пока я не выучу наизусть несколько глав какой-нибудь поэмы. Зато в результате в 12 лет я знала всего «Евгения Онегина» и вообще невероятное количество стихов. А на сегодняшний день запоминание текста является моей работой.

— Инга — довольно редкое имя. Твоего пятилетнего сына зовут Джейсон, тоже, прямо скажем, оригинально. Что за страсть к экзотике?

 — Мама на самом деле, подбирая мне имя, искала наиболее подходящее к фамилии, хотя самой мне оно не очень нравится — короткое, резкое и без уменьшительно-ласкательной формы. А что касается имени для сына, то я долго думала, вспоминала любимых книжных персонажей, и почему-то первым мне в голову пришел Ясон — красивый мифологический герой, отправившийся за золотым руном. Поэтому мальчика назвали Джейсоном, но это его неполное имя. Его отца, ирландского писателя, зовут Джеральд Майкл Брайан Маккартни. А сына, соответственно, зовут Джейсон Джеральд Александр. Правда, он сам, по-моему, не очень доволен — дети постоянно переспрашивают. И оттого, если сейчас ему говорят, может ли он назвать свое имя, он часто отвечает «нет», а потом «сама виновата!»

— Ты рожала дома, в воде. Не боялась?

 — Страшно было ужасно. Но зато теперь я знаю, что такое рожать самой, и считаю, что каждая уважающая себя женщина должна поступить так же. У нас даже существует небольшая дружеская коалиция единомышленников в этом вопросе, и мы с легким презрением относимся к дамам, рожающим в роддомах, использующим всякие лекарственные препараты и тому подобные средства. А у меня роды принимал муж, и, надо сказать, это серьезное испытание для мужчины. Но он сам участвует в процессе — первым видит младенца, слышит первый вздох, перерезает пуповину — и это все крайне важно.

— Сейчас много времени проводишь с сыном?

 — Я довольна своей ролью мамы, хотя, безусловно, времени не хватает. Но просто у Джейсона есть будни, а есть некие праздники.

— Праздник — это ты?

 — Да, это я (смеется) и моя небольшая культурная программа. Все выходные мы проводим только вместе: ходим в театр, в кино, в цирк, бродим по музеям, выставкам, по магазинам игрушек, едим попкорн, дурачимся, посещаем бассейн, скоро займемся конным спортом. Наверное, таким образом я прививаю ему активную жизненную позицию, занимаю его множеством интересных вещей, чтобы в дальнейшем у него уже был выбор, который он сделает самостоятельно.

— Он у тебя говорит на двух языках?

 — Изначально я пыталась максимально вложить в него знания и той, и другой культуры. Но упор все-таки был на английскую литературу и на этот язык. И скорее всего здесь я немного переборщила. Джейсон уже складывает английские буквы, а вот с русским алфавитом гораздо сложнее обстоят дела. К тому же еще в его 3 года, к сожалению, весь мой английский словарный запас иссяк.

— И что же ты ему читаешь на ночь?

 — «Алису в Стране чудес», рассказы Толстого, забавные английские сказки про непослушных зайчиков. Но к сказкам я все-таки отношусь крайне осторожно. С ними нужно быть аккуратнее, ведь каждая сказка — это определенный жизненный сценарий, который потом приходится изживать.

— Узнаешь в Джейсоне какие-то собственные черты характера?

 — Ну если только упрямство, хотя думаю, что здесь и наш папа постарался. (Смеется.) Вообще, он у меня непослушный ребенок, но это и хорошо — значит, у него есть на все свое мнение и он свободен от устойчивых стереотипов. К примеру, недавно с нами произошла показательная история. Мы гуляли в Архангельском, и Джейсон слишком близко подошел к воде. Я его предупредила, что это чревато. Но спустя несколько минут он все равно упал в воду. Никто не расстроился, просто было понятно, что прогулка окончена и мы едем домой. Думаю, он осознал тогда свою ошибку и больше так поступать не будет. По-моему, ребенку стоит позволять набивать собственные шишки.

— А что, по-твоему, никогда нельзя ребенку говорить?

 — Неправду. Ни в коем случае нельзя обманывать, не сдерживать обещания.

— Как ты его наказываешь?

 — Для меня самое жуткое наказание в детстве было, когда мама с папой со мной не разговаривали. Точно так же я воспитываю сына. Никогда не шлепаю, максимум могу дать щелбан, но и то он понимает, что это шутка. У меня с ним более дружеские отношения, чем были у меня с моими родителями, с которыми я редко разговаривала по душам. Но своему ребенку говорю, что я должна знать все.

— Твои методы воспитания чем-то кардинально отличаются от родительских?

 — Трудно ответить. Воспитание ведь имеет, скажем так, две стороны. Во-первых, это моментальный отклик на ежесекундную жизнь маленького человека. И вот тут я стараюсь максимально быть здесь и сейчас, не отделываться дежурными фразами. И возможно, нахожусь в более привилегированном положении, чем те мамы, которые пребывают вместе со своим чадом с утра до вечера. Их глаз замыливается, и они могут не заметить какие-то важные события, имеющие для него наивысшую ценность. Правда, один раз и я пропустила чрезвычайно важный момент. Однажды мы компанией, вместе со своими детьми, поехали на рыбалку. У всех было приподнятое настроение, все радовались большому улову. И вдруг я увидела грустного Джейсона, сидящего на корточках возле тазика. Он поднял голову и почти что со слезами на глазах сказал мне: «Мама, посмотри — рыбка сломалась». И вот тогда я поняла, что за этим шумным ажиотажем мы не заметили, что преподнесли детям некий урок жестокости. Конечно, я стала как-то выкручиваться, но уже было понятно, что момент упущен, и совершенно очевидно, что этот веселый праздник происходит как раз по поводу пусть небольшой, но чьей-то смерти. Подобных вещей я, разумеется, стараюсь по возможности избегать. И еще: что касается того, каким вижу сына в его дальнейшей жизни. Когда я его спросила: «Кем ты хочешь быть?», он мне ответил: «Можно, я буду просто Джейсоном?» Ты знаешь, я счастлива этим ответом — значит, внутренне у него все в порядке, он просто хочет быть самим собой, и это прекрасно.

— Ты как-то знакомишь сына со своей работой?

 — Он терпеть не может смотреть мои спектакли, фильмы, передачи. Наверное, оттого, что чувствует, что все это отдаляет меня от него.

— А любимое совместное занятие у вас имеется?

 — Мы с удовольствием играем вместе в солдатиков, в машинки, кидаемся мячиками, валяем дурака, балуемся, ссоримся из-за шоколадок, сражаемся на шпагах, притом Джейсон постоянно требует, чтобы я ему уступала, но я категорически отказываюсь это делать. Но, наверное, больше всего мы любим уезжать вдвоем куда-нибудь далеко-далеко, где нет ни отвлекающих телефонов, ни телевизоров, ни радио, ни русскоговорящих людей. А есть просто свежая обстановка. И Джейсон — идеальный путешественник, жадно поглощающий все новое. И эти дни, где только он и я, для меня самые светлые.

— Инга, а ты не думала родить Джейсону еще сестренку или братишку?

 — Я очень хочу и второго ребенка, и третьего… Один мой приятель даже сказал, что я попала под «карму самки». Конечно, не думаю, что я уж такая самка. Но все-таки, глядя на своего молодого человека, вижу, что у меня получается предоставлять ему пространство для самостоятельного творческого развития.