Олег Васильков: «Я не из тех, кто верит в дружбу между полами»
Актер признался в интервью, что женился в третий раз
Редко, когда герой назначает интервью прямо на следующий день после собственной свадьбы, но это был как раз тот случай. Проводив молодую жену на поезд, Олег сразу пришел на встречу со мной в привокзальное кафе. Неудивительно, что наш разговор начался с размышлений на тему взаимоотношений полов. Тем более что этот брак у актера уже третий по счету. Первый, с будущей солисткой группы «Стрелки», продержался всего месяц, во втором Васильков прожил пятнадцать лет.
— Олег, поздравляю с вновь обретенным статусом супруга. Как прошло торжество и кто ваша новая жена?
— Его не было — мы лишь расписались в загсе. Это нужно было для облегчения разных формальностей. Мария живет и работает в Киеве, а механизм приезда оттуда сюда с каждым днем усложняется. Марии тридцать один год, и в отличие от меня она впервые вышла замуж. Она тоже человек творческий, режиссер, сериалы снимает. Мы познакомились еще семь лет назад. Маша — тактичная, мудрая, и я доволен, что уже не болтаюсь в пространстве, а снова стал семейным человеком. Мне кажется, что полных любителей свободы как таковых не существует. Эти люди либо трусят и боятся в этом признаться, либо себя превозносят уж слишком.
— У Марии мужская профессия, характер такой же сильный и властный?
— Не сказал бы. Она мягкая. Да любая женщина, даже если производит грозное впечатление, на самом деле хочет платья и на ручки.
— Если брать начало пути, то у вас классический случай покорения столицы — вы приехали поступать во ВГИК из славного города Воронежа…
— Да, я там родился в семье инженеров и жил до восемнадцати лет. Обычный город, ничего примечательного. Раньше там функционировало большое количество оборонных заводов. Я очень любил свой дом. Рядом с нашей пятиэтажкой было озеро, на котором жили лебеди — пять белых и пара черных. На них можно было любоваться прямо с балкона. Или рыбу ловить: карпа, толстолобика. Лягушки еще громко квакали. (Улыбается.)
— Как вы говорили, рыбалкой вас увлек дедушка…
— Да, с дедом, Иваном Яковлевичем, у меня был замечательный контакт. Он был настолько понимающий, сдержанный, терпимый… и сильный. Всю войну прошел. И он умел любить. Я так чувствовал эту его безусловную любовь! Могу сказать, идеальную даже, если сравнивать с нынешними временами. Мне нравилось абсолютно все, что мы делали вместе. Вот та же рыбалка стала хобби всей моей жизни. Хотя сейчас я ловлю редко. Иногда выбираюсь к однокурснику, под Рязань, в поселок Мясное. Там здорово: просторы, лес, тишина.
— В детстве вас воспитала улица?
— Она самая. Учился я неважно и понятия не имел, кем стану в будущем. Мальчишкой я видел себя машинистом, как дед, поэтому еще с тех пор заболел паровозами, электровозами… Ныне эта страсть выражается в том, что я собираю маленькие декоративные модели данных транспортных средств. Гараж для этой цели купил. (Улыбается.) Даже ненастоящие железные дороги с составами требуют соответствующего пространства. Надо сказать, это недешевое удовольствие — цена одного электровоза около тысячи долларов. Каждое лето я гостил у деда в Мордовии, на станции Рузаевка, под Саранском. И теперь хочу у себя в гараже построить эту станцию, чтобы мои подвижные составы ходили там по рельсам. Между прочим, это очень интересная вещь. Мне сказали, что нечто похожее имеется на Рижском вокзале — макет железной дороги с вагонами.
— Как бы то ни было, но прямо из армии вы попали на главную роль в фильм «Сто дней до приказа» по книге Юрия Полякова, и ваша актерская судьба была предрешена…
— Это красиво звучит, но тогда буднично пришел человек с киностудии и предложил мне поучаствовать в съемках. Я согласился, хотя фанатом кино никогда не был. В картине я ничего особенного не делал — по сути, играл себя. В то время я познакомился с Натальей Александровной Пьянковой. Она поступила на режиссерский факультет ВГИКа к Сергею Соловьеву и сообщила мне, что спустя год мастер будет набирать уже актерский курс. И мне удалось на него попасть. Причем с первого раза, легко. Правда, совсем скоро наша страна стала разваливаться, и всем стало не до кино. В середине девяностых годов «Мосфильм» пустовал, по нему гуляли лишь крысы и собаки, а на вахте у шлагбаума сидел какой-то старик при свече.
— Тем не менее по окончании института именно на «Кинотавре» вы познакомились со Светланой Бобкиной. Прожили вместе месяц, разошлись, а спустя время она прославилась как яркая, отчаянная Гера из группы «Стрелки»… Отчего ваш союз просуществовал недолго?
— Видимо, в ту пору я, двадцатитрехлетний, еще не был готов к семейной жизни. Настроен был просто встречаться. Конечно, теперь я чувствую свою вину перед Светланой Эдуардовной. Ей тогда было всего девятнадцать, но она уже мечтала об уютном домашнем очаге. Я не смог ей этого дать. Света — барышня симпатичная, броская, она мне и в институте нравилась. Но я боялся к ней подойти, а тут атмосфера раскрепостила. На «Кинотавре», как всегда, много пили, гуляли, и там у нас все и закрутилось. Наша совместная жизнь поначалу была вроде ничего, но когда я уезжал, жена ревновала, а это чувство неконтролируемое… Она пыталась мне отомстить, так что ничего хорошего в итоге не вышло. А потом она стала известной. Я не большой поклонник этих попсовых групп, но Света всегда пела очень хорошо, и я был рад ее успеху. Именно в этот период мы как раз официально развелись, и с тех пор отношения не поддерживаем. Совсем не общаемся, я не видел ее лет шесть, даже мобильный не знаю.
— В прессе неоднократно встречаются интервью упомянутой вами Натальи Пьянковой, которая утверждает, что на ее картине «Странное время» вы познакомились с Еленой Майоровой и у вас завязался роман. Якобы вы даже были последним, кому она отправляла сообщения, прежде чем покончить с собой…
— Как-то мне позвонили ребята с Первого канала, звали на ток-шоу, посвященное Лене. Сказали примерно то же, что и вы. Я им сообщил, что Наташа Пьянкова уже давно лечится в психиатрической клинике и полагаться на ее слова нельзя. На что они мне ответили, что именно сегодня брали у нее интервью в этой самой больнице. Ну что на это можно сказать?! Безоговорочно верят нездоровому человеку, содержащемуся в дурдоме! Я этим редакторам посоветовал пройтись дальше по палатам и, возможно, найти живописнейший материал для следующих передач. Елена Майорова была замужней женщиной, и никакого романа у нас не было. Другое дело, тогда, накануне сорокалетия, она находилась в глубочайшем кризисе среднего возраста. Лена нуждалась в бесплатных ушах, чтобы поделиться наболевшим. Она часами рассказывала мне о своих сложных взаимоотношениях с мужем, Сергеем Шерстюком. Несколько раз, когда она перебирала спиртного на съемках, я отвозил ее к ней домой. Был момент, когда я, двадцатисемилетний, полный сил и энергии, ее внимание расценил неправильно. Пошел в наступление, но был немедленно и жестко остановлен. Мне стало так стыдно, неловко… Но мы быстро забыли этот инцидент и дальше общались, как раньше. Сообщение с просьбой приехать Лена мне действительно отправляла, но за полтора года до гибели. Знаете, в целом вся эта история так притянута за уши…
— Судя по вашим словам, вы неплохой друг, в том числе и для женщин. Читала, что вы давно приятельствуете с Ксенией Качалиной, помогаете ей. Это правда?
— Ну, товарищем я могу быть не самым плохим. Хотя и не самым хорошим… А что касается женщин… Я не из тех, кто верит в дружбу между полами. Лично у меня есть только один студенческий друг-дама, Мария Гангус. А с Качалиной мы лишь созваниваемся иногда. С Ксенией мне сложно, я ее не очень понимаю, языки у нас разные.
— Четыре года назад вы развелись со второй женой Натальей, владелицей актерского агентства.
— С Наташей мы пересеклись на киностудии, когда она, бросив филфак МГУ, пришла работать в кино кастинг-директором. Мы прожили вместе пятнадцать лет, любили друг друга. Но в какой-то момент началась темная полоса. Может быть, она меня разлюбила, и на этом все закончилось… Я вот вроде человек уравновешенный, но ввиду некоторых обстоятельств стал ревновать очень уж сильно. Тяжело было собой управлять. Главное, я четко осознавал, насколько меня все это разрушает… У меня был повод, поэтому я и совершал глупости, но оправдываться не буду. Хотя за последние четыре года себе столько текста монологами наговорил, чуть с ума не сошел… Все пытался понять, как герой Дастина Хофмана, кто играл на пятой базе…
— От второго брака у вас есть дочка Софья, ей пятнадцать лет. Какие она уже проявляет таланты?
— Соня — способный человек, но еще не определилась с дальнейшей профессией. Она, как и я, быстро загорается, и столь же быстро гаснет. По сути, она гуманитарий, окончила музыкальную школу, а в настоящий момент важно, чтобы хорошо закончила и общеобразовательную.
— Вы часто с ней видитесь?
— В нашем случае вышло так, что мы живем с ней вместе.
— Если так, то вы должны быть вполне хозяйственным мужчиной…
— Так и есть. Убрать, приготовить — в этом нет ничего трудного. Как и в строительстве. Вот на участке бывшей супруги я своими руками возвел два больших дома из бруса.
— Про мальчиков и первые свидания дочь вам рассказывает?
— Нет, маме, наверное, все-таки. Меня, как мне кажется, она боится в этом вопросе. Возраст у нее сейчас трудный. Кроме того, она настоящая пацанка по характеру, связывается со всякими дурными компаниями, так что мне приходится разбираться, в школу ходить к директору… А когда к нам в гости якобы женихи приходили, разогнал их… Я хочу видеть рядом с ней какого-то спокойного, нормального парня, а не абы кого. Одним словом, рядовые у нас трудности, типичные.
— Вы тоже не были образцово-показательным подростком…
— Ну, это советское время было, когда все постигали жизнь во дворах, а не как теперь — каждый в своем гаджете. Понятно, что в любой эпохе есть свои плюсы и минусы, но раньше все чище, что ли, было, бездельников появлялось меньше. Сейчас дикая вседозволенность, слово «любовь» стало затертым, потеряло смысл, увы.
— Вы так патетично говорите о любви, а что она для вас значит?
— Я не настолько образован в этой сфере, чтобы как-то элегантно вам ответить. Но форма подлинной любви всегда одинакова — это самопожертвование.
— Вы много снимаетесь, но почему-то на вторых ролях либо в эпизодах. Многие ваши персонажи довольно маргинальные — воришки, убийцы…
— Ничего нет в этом плохого. Роли разные, и я за ними не гонюсь — выбираю из того, что предлагают. Если сценарий не нравится, то отказываюсь. Иногда прямо, а иногда с хитрецой. Вот на днях попросил очень много денег за крайне неинтересную для меня роль в политическом триллере. Посмотрим, что ответят. (Улыбается.) Вообще я не из тех, кто вырывает кусок у своего собрата и таким образом борется за место под солнцем. В принципе мне грех жаловаться. Посмотрите вокруг — люди трудятся за двадцать тысяч рублей, и ничего. А это ведь проигранная жизнь. Я стремился к жизни богатой событиями, не желал сидеть в офисе по расписанию, и я ее получил.
— Актерская ревность вам свойственна?
— Я с ней борюсь. Но это крайне сложно, когда видишь, что человек профнепригоден и просто банально зарабатывает. Или когда в попытке выйти из своего привычного формата приходит на актерскую территорию из КВН или с эстрады, что тоже странно. Он явно занимает чужое место. Но надо достойно на это реагировать, и дай бог им всем здоровья!
